Выложил еще главу "Этайн" - кажется, самую толкинистскую

Итак, глава за номером 31 выложена. Впереди еще осталась работа, но не такая большая, как уже проделанная (как-никак, засел я за текст летом 2017 года, так что пошел 4-й год праведного труда). Надеюсь привести книгу к окончанию за еще две-три главы, интерлюдию и эпилог. Выкладка наконец догнала процесс написания, 32-я глава еще не дописана (но, кажется, осталось совсем чуть-чуть).

В выложенной главе я затеял, как мне кажется, довольно рискованное дело: представил себе ситуацию, когда сюжеты классического фэнтези вбрасываются в местный фольклор другого мира. Затея эта имеет давнюю предысторию, корни ее скрываются в "петербургском" сне Немайн из «Камбрии – навсегда» В. Коваленко, где в ткань совсем другой истории вдруг проникают элементы сеттинга «Властелина колец» – да, лишь в виде упоминания, но какого! А мне это пересечение миров представилось перспективным вот в каком плане: а что если сюжеты из книг Профессора волею обстоятельств, через выпущенные в мир вольные пересказы, обернутся впоследствии фольклором, приписываемым местным сидам и трактуемым как отражение времен до их переселения на Британские острова? В том, что канонная Немайн с творчеством Толкина была знакома очень хорошо, я не сомневаюсь: а ну-ка навскидку много ли кто вспомнит имя эльфийского кольца, хранившегося у Гэндальфа? А она смогла, между прочим.

Я не то что бы целенаправленно вел сюжет к такому повороту событий, поначалу я просто сделал дочку Немайн стихийной толкинисткой (а у нее есть веские причины мечтать о Средиземье!) А дальше идея стала развиваться. И одной из предпосылок к тому оказалось мое знакомство с генеалогией мерсийских королей, связанное со введением в мой сюжет юного принца Кердика, вымышленного персонажа, но сына существовавшего в реальной истории мерсийского короля Пеады (Педы) из династии Иклингов. Так вот, родоначальником этой династии считается некий полулегендарный Икел, почитаемый в генеалогиях аж прямым потомком Водена (то есть Одина, если говорить на скандинавский лад). Но важно другое: непосредственно отец Икела звался Эомер сын Ангельтеова. Я так понимаю, что от него Профессор и позаимствовал имя для племянника роханского короля Теодена. Ну и как же не попробовать это обыграть?

Итак, цитаты из свежевыложенной главы

Принц Кердик понимал, что ведет себя неправильно. Конечно же, то, что леди Этайн заболела, его искренне огорчало. Помочь ей он решительно ничем не мог, но и создавать лишних неудобств совершенно не желал. И поэтому сейчас отчаянно злился на себя. На то, что не давал ей покоя, что не смог справиться со своим любопытством. Злился — и все равно не в силах был себя остановить — с того самого мига, как услышал ее странное восклицание во сне. «А Элберет Гилтониэль!» — эти загадочные слова не были похожи ни на один из знакомых ему языков, от них веяло седой, сказочной стариной!

—Расскажите мне про Рохан, пожалуйста! — проговорил Кердик, едва сдерживая волнение. Сейчас Великолепная решительно скажет «нет», обидится, возмутится...

—Принц, я не очень много знаю про эту страну, — леди Этайн отчего-то смутилась, щеки ее сделались густо-лиловыми. — Конечно, я постараюсь вспомнить всё, что слышала от мамы. Только...

Договорить ей Кердик не дал:

—Как бы то ни было, какими бы недостойными ни остались мои предки в памяти сидов — все равно расскажите о них! Я не обижусь, даже если узнаю что-нибудь совсем постыдное. Ведь истина — важнее всего, какой бы горькой она ни была!

Леди Этайн как-то странно посмотрела на него и вдруг улыбнулась:

—Вы мне всё больше напоминаете одного моего учителя, принц Кэррадок! Но выслушайте же меня...

Однако принц опять не дослушал.

—Великолепная, очень вас прошу, расскажите мне хотя бы про короля Эомера! Мне это действительно очень важно!

Взгляд больших глаз леди Этайн стал совсем несчастным: Кердику даже показалось, что сида взмолится сейчас о пощаде. Снова мелькнула горькая мысль: «Господи, что же я творю-то! Может быть, ей сейчас из-за болезни трудно говорить!» Пряча глаза, чувствуя, как пылают щеки, принц стоял подле кровати и мучительно боролся с собой, разрываясь между угрызениями совести и сжигавшим его любопытством. Но когда он совсем было уже решился попросить извинения и уйти, сида вдруг кивнула:

—Хорошо, принц!

И начала рассказывать. О бескрайних равнинах, покрытых зеленой травой, и о пасшихся на них неисчислимых табунах лошадей. Об отважных и свободолюбивых людях, живших среди этих равнин и с раннего детства проводивших в седле больше времени, чем на земле. О раскинувшемся на высоком холме у подножья гор Эдорасе, главном городе Рохана и резиденции его королей. О самих королях — гордом Теодене и отважном Эомере. О леди Эовин, храброй племяннице короля Теодена, под видом юноши отправившейся на войну...

А Кердик слушал сиду и силился всё запомнить. А еще — ловил в ее рассказе знакомые образы, привычные имена. То и дело он перебивал Этайн, то что-нибудь переспрашивая, то просто радуясь замеченному сходству — а иногда, наоборот, ему огорчаясь.

—Брего, Теоден... — задумчиво повторял он. — По-нашему «брего» означает «принц». А «теоден» — это просто «вождь». Как странно, что такие простые имена были у великих королей Рохана! Но, может быть, беспощадное время не сохранило их настоящих имен?.. Грима? Так на нашем языке называют шлемы с личиной — должно быть, вы видели такие, великолепная... Да, этот изменник — он, конечно, тоже может быть моим соплеменником, хотя мне и горько это сознавать.

Что произвело на принца самое удручающее впечатление — так это рассказ леди Этайн о Гриме Червеусте, коварном лазутчике врага, втершемся в доверие к королю Теодену и надолго лишившем его воли. Целая вереница образов прошла перед внутренним взором Кердика: льстивые и коварные монахи-греки из патриаршей миссии — после произошедшего в шерифовом имении он уже не восхищался умным и добрым отцом Хризостомом, а люто его ненавидел; нортумбрийский лекарь, погубивший его мать, королеву Сэнэн, и так и избежавший заслуженной кары; наконец, сама нынешняя мерсийская королева Альхфлед, попытавшаяся захватить власть, едва лишь отец отправился в военный поход...

Мрачный от воспоминаний, Кердик стоял у изголовья кровати и повторял про себя имена королей и героев, названия рек и городов. Хотя леди Этайн и говорила, что помнит про Рохан совсем немного, все равно ему было трудно удержать в голове такое обилие неизвестных ему прежде имен и событий. И сейчас он больше всего боялся что-нибудь забыть, что-нибудь перепутать...

—Ну, вот и славно! — улыбнулась Гвен. — Все шестеро путешественников собрались: три девушки, Робин да мы с Эрком. Теперь можно и в путь!

—Шестеро? — уже обо всём догадавшись, но еще не поверив до конца, переспросила Танька. — А принц где?

—Так в деревне же, — пряча глаза, ответила Орли. — Как же ему уезжать-то отсюда, если короля нет? Здешние только на Кердика нашего и надеются! — и тихо добавила шепотом: — Я его хотела уговорить с нами ехать — и так, и сяк с ним, а он ни в какую!

Танька вздохнула. Покачала головой. И тихо ответила:

—Он прав, Орли.

Уже забираясь в повозку, Танька обернулась напоследок — и сердце ее оборвалось.

Вдалеке на деревенской улице рядом с несколькими мужчинами в крестьянской одежде, вооруженными косами и кольями, стоял принц Кердик и махал рукой. А над высокой крышей одного из домов трепетало на ветру зеленое полотнище с грубо, явно наспех начертанным на нем вздыбленным белым конем — знамя Рохана.