Ученик безглазого киллера

Часть третья — УЧЕНИК БЕЗГЛАЗОГО КИЛЛЕРА

"Kill your darlings" 

Фолкнер

...Скосив глаза вдоль носа, верблюд взглянул на Верта. Глаза его выражали явную антипатию к человеку. По их выражению можно было догадаться, что из всех двуногих в мире стоящий перед ним Верт возглавляет список самых неприятных. Впрочем, верблюды смотрят так на всякого. Их подход к роду человеческому отличается крайним демократизмом. Верблюды ненавидят каждого из его представителей, независимо от социального положения и вероисповедания. Вообще, верблюды знают гораздо больше, чем можно предположить. Взгляните хотя бы на презрительное выражение их морд и скептический изгиб губ. (Если бы люди тоже имели три желудка и пищеварительный тракт длиной с газовый трубопровод, они все поголовно были бы философами и скептиками). 

Кстати, верблюд – единственное животное, имеющее право плевать в тех, кто им не нравиться, не в переносном, а в буквальном смысле этого слова. Ком жвачки, пущенный по рассчитанной согласно всем законам баллистики траектории, обладает именно такой аргументацией, какой может обладать полфунта полупереваренной травы. 

Единственное, что непонятно, - какого, собственно, дьявола книга начинается с верблюда, который в книге вообще не присутствует[1]. Было, правда, в жизни Верта столкновение с представителем этого племени, но происходило оно давно, когда Верт, напившись, пытался  при помощи палки заставить верблюда позировать. После этого фотоаппарат пришлось отдавать в ремонт. И никакого отношения эта старинная история к повествованию не имеет. Так что неожиданное появление скептического и горбатого животного в этой книге следует отнести к очередной несуразности, которыми столь богата биография Верта.

[1] Вообще-то по ходу действия появляется один верблюд женского рода. Но это, скорей вербл… Впрочем, вы сами знаете, как пишется верблюд в женском роде.

Глава 1

Капитан ФСБ Плотников, носивший естественный псевдоним “Плотник” (что, вдобавок ко всему, делало его своим среди евреев), был по профессии строителем. Он и учился на строительном факультете технологического вуза, когда получил предложение от КГБ. Сотрудничая внештатно он успешно защитил диплом, был послан в двухгодичную школу аналитиков при КГБ, окончил ее с отличием, равнодушно воспринял переименование фирмы, принимал некоторое (второстепенное) участие в продвижении Путина на должность президента, а сейчас занимался Гением. Это был второй за время службы изобретатель, направивший свои способности во вред государству. Нет, Гений не вредил России напрямую, просто концентрация денежных средств в западных банках, вместо российских и продажа авторских патентов на изобретение третьим лицам расценивалось гебешниками (и раньше и сейчас), как вредительство. 

Дело попало в отдел Плотника (он уже руководил отделом, а звание капитана в этой “конторе” было эквивалентно армейскому полковнику) потому, что изобретателя следовало “перевоспитать” и “настроить” на сотрудничество ни с теми, с кем ему хочется, а с теми, с кем надо. Ну, а что касается строительства, — тут Плотник был мастер.

Просчитав в числе знакомых Гения нового киллера, Плотник поднял информацию о Верте, поудивлялся, просмотрел телефонную прослушку Гения и начинил временную квартиру Верта телекамерами. Цепочка была для Конторы приятная: люди Гения убирают Верта, люди Плотника берут их на месте преступления, колют на признание, и тот час вербуют Гения. 

Неожиданный подвиг Верта, предотвратившего терракт в Детском мире, изменил ситуацию. Наемный убийца, поджидавший Верта в его квартире, стал его защитником. Вместо компромата на Гения Плотник получил два трупа своих собственных сотрудников. В подъезде видеокамер не было, поэтому капитан даже не знал, кто их замочил. Оставалось думать, что Верт не так прост, как кажется.

Поэтому Плотник просто убедил Верта поступить на службу, пообещав не загружать работой. Верт побрыкался, но Плотник убедил его в серьезности угроз со стороны Гения и Серых Ангелов. Кроме того Верт мог получить большой срок за убийство председателя политической партии, и об этом ФСБ имело фактическую информацию.

А Верт во время вербовки думал о том, что зря брал  интервью у чечена по имени Вахур, советника чеченской диаспоры по связям с общественностью. Чеченцев, попирающих и человеческие и воровские законы он боялся гораздо больше, чем «гениев» или «ангелов». А теперь кроме прошлой истории с прекрасной Гюльсарой у черных появился серьезный повод для мести, об участии Верта в задержании террористов жужжали все средства массовой информации. А среди чеченцев попадались и грамотные. Служба в могущественной конторе в данном случае была выгодной с точки зрения безопасности самой драгоценной личности в России – самого Верта. Коме того Верту было интересно поиграть в профессионального киллера могущественной Конторы.

Иван Иванович, узнав о проколе с ничтожным аферистом, только крякнул. Этот Верт, всплывший из безвестности и за короткий срок ставший заметной фигурой, все больше тревожил его подсознание. Но дополнительная информация из Конторы, о том, что капитан Плотник вербует Верта, заставил руководителя Серых Ангелов на время забыть о неуязвимом мошеннике. Связываться с ФСБ было несвоевременно. Тем более сейчас, когда эта контора фактически руководит Россией.

Гений лично навестил своего сотрудника в больнице. Он немного удивился, узнав о его сентиментальном поступке, когда угрюмый убийца вместо Верта замочил агентов ФСБ. Но комментировать ситуацию не стал. Все-таки, будучи великолепным инженером, Гений был слабым психологом. Поэтому он оставил раненому пакет с фруктами и поехал домой в мрачном настроении. Дома ему сообщили о дополнительных новостях, так же его не порадовавших. Позвонил Иван Иванович, имевший осведомителя в ФСБ, и сообщил, что Верт завербован капитаном Плотником. 

Чуть позже с ним связался и Плотник. Того, что ГБешник уже знал, было не достаточно для подчинения фирмы Гения интересам комитета, но все же Гений вынужден был пойти на некоторые компромиссы. По крайней мере в финансовом плане. И все из-за Верта. 

Седой генерал узнал о Верте перед самым Новым годом. Он чуть не сломал телевизор. Поганый иноверец вновь вмешался в дела чеченского народа. И теперь уже не случайно. И когда позвонил Вахур и сказал, что приходил журналист, с которым  Седой возможно знаком, чеченец сразу подумал о Верте. Вахур описал внешность корреспондента и Седой от злости потерял аппетит. Так и встретил Новый год, без аппетита в отвратительном настроении. 

Впрочем, этот праздник был русским, а не чеченским. Седой встречал его больше по инерции, так как долго жил и учился в России.