«Эра Дракулы» — sorry, we've made an oopsie ©
Автор: Хель ШмаковаА с вами рубрика «Вы об этом не просили». Осторожно, тут спойлеры и бамбалейо.
Иногда меня тянет вести книжный блог, но, видимо, для этого нужно меня или очень сильно впечатлить, или устроить мне такой разрыв пердака, чтобы я захотела устроить его другим. Сейчас — второй случай. Если вы очень сильно любите «Эру Дракулы», от нижеследующего текста вам может быть больно. Или нет. Я предупредила.
Когда я увидела описание этой книги, я без раздумий пошла искать её целиком. Это тот фансервис, который метит мне в самое сердце — суровые кровососы, Влад Пронзатель на британском троне, мрачнота, умные герои, да ещё и отсылки к любимым классическим персонажам. Хорошие проиграли, плохой победил, «живите в проклятом мире, который сами и создали»
. Я такое обожаю до нездорового визга.
И, казалось бы, что может пойти не так?
Когда я открыла текст, чуть не растеклась от восторга — образы, кинематографичность, густые краски… Когда я его закрыла, всё это никуда не делось: атмосфера 10\10, слов нет, но с моим полным недоумением по поводу всего остального она справиться не смогла.
Ладно, давайте по порядку. С чем мы имеем дело?
Ван Хельсинг проиграл, а печально известный граф Дракула соблазнил и обратил королеву Викторию, став принцем-консортом. Даром для Британии это не прошло: носферату на всех ключевых постах, жуткая карпатская гвардия принца проводит в жизнь методы четырёхсотлетней давности, немёртвые открыто сосуществуют с живыми, и империя медленно тонет в тёмном хаосе красной жажды. Вампиризм для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженным — не рискуйте собой, добрый господин, в любой подворотне есть шлюха, готовая подарить вам оргазм и бессмертие всего за четыре пенса. Кстати, о шлюхах-носферату — здешний Джек Потрошитель, известный поначалу как Серебряный Нож, предпочитает для своих явно хирургических изысканий именно их. Расследование этих убийств и объединяет главных героев — древнюю вампиршу Женевьеву Дьёдонне и блестящего «тёплого» (т.е. не принявшего вампиризм) джентльмена Чарльза Борегара, чья деятельность туманна, но имеет явный привкус шпионажа.
Всё это интригует до мурашек, не правда ли? Меня — да. Настолько, что всю первую половину книги я попискивала от восторга, отмахиваясь от возникающих вопросов. Но во второй половине текст начало здорово лихорадить.
Первый звоночек прозвенел, когда выяснилось, что мистер Шерлок Холмс оказался в концентрационном лагере для бунтующих «тёплых» и расследованию помочь не сможет. Я только недавно поимела дело с зачем-то изданным фанфиком о мистере Холмсе и Мэри Рассэл, где бедного сыщика отупили до состояния чурочки, лишь бы работала фишка с во всём превосходящей его леди — не каждый осилит повторить интеллектуальный подвиг сэра Артура Конан Дойля. Можно считать, что автор «Эры Дракулы» попросту был честен и собой, и с читателями, с порога признавшись: воля ваша, не потяну. Что ж, такое решение можно только уважать — и дальше становится понятно, почему: детективная часть истории совершенно беспомощна. Я бы это пережила — тем более, что читателю-то личность Потрошителя раскрывают чуть ли не с порога — если бы то, как именно блестящие умы в лице Женевьевы и Чарльза приходят к правильному ответу, не заставило меня буквально плакать от идиотизма происходящего.
Окей, за кем же мы имеем счастье следовать в этой истории? Предупреждаю: здесь всё будет очень пристрастно.
Женевьева Дьёдонне (её полное имя намного длиннее, но приводить я его не буду) — Мэри Сью вульгарис. Носферату здорового человека, Богом Данная, выглядит на шестнадцать, но умна на всю тысячу (спойлер: ничего подобного), «остра, как скальпель». В тексте её напрямую называют совершенством (она кокетничает и отрицает, но это не воспринимаешь всерьёз). Сюжет буквально противопоставляет Женевьеву её сверстнику Дракуле — больной, озверевший Цепеш против чистого ангела Дьёдонне. Было бы дико интересно, если бы милосердие и человечность Женевьевы стали бы в тексте чем-то большим, нежели «заявленной способностью», но, к сожалению, поступками они особо не подтверждаются. Она нарывается на неприятности, огребает, но всё это мало влияет на сюжет; много рассуждает об участи «новорожденных» вампиров из низов, чья жизнь с обращением стала только хуже, и её это явно страшно беспокоит. На словах. На деле же…
Сцена смерти Лили Майлет, глупенькой носферату, которая не пережила своих экспериментов со сменой формы, явно предполагалась страшно эмоциональной — Женевьева рыдает, обнимает ребёнка, называет себя её мамой, даже пытается дать ей своей крови, чтобы, возможно, спасти… Я бы на сопли изошла, правда. Вот только участь Лили была ясна задолго до этой сцены, Женевьева видела, как ей становится всё хуже, но ничего, абсолютно ничего не сделала, чтобы ей помочь. Проклятье, да она даже не попыталась поговорить с девочкой и научить её существовать в новом качестве, раз уж «отец-во-тьме» оказался мудаком. Женевьева обещает себе найти его и «сделать ему очень больно», но, чёрт, чего ты раньше-то не вмешалась, тётя?
Спойлер: бросившего малютку вампира она тоже искать не станет, ухухухухух. П*здёж для красного словца. Наше совершенство, дамы и господа.
Кэти Эддоус, явно больная немёртвая проститутка — та же история: Женевьева ясно выражает намерение помочь той протянуть дольше года, но это ограничивается двумя настоятельными советами показаться доктору. Я такую «помощь» пять раз на дню получаю, когда гриппую, и меняю её всю на одну молчаливую уборку в моей квартире.
О, а ещё Женевьева — крутой телепат! Ну… по крайней мере, эмпат… в общем, что-то там чувствует. Главную боль едва знакомого Борегара она прохавала моментально, а вот Джека Потрошителя у себя под самым боком упорно не замечала. Настолько упорно, что я было заподозрила в этом какой-то гениальный ход: ну невозможно же, невозможно! Там даже персонажи поглупей уже поняли, что с бедолагой Сьюардом что-то не так, а для Женевьевы его виновность — полный сюрприз. П*здец. Четырёхсотлетняя вампирша, которая может узнать, что хотел сказать человек, умерший много лет назад, но не может заметить у себя под боком маньяка, даже когда жертва этого маньяка с хрипом хватает его за штанину. Матьмать. Матьмать! Даже не знаю, стоит ли продолжать бомбить от её недалёкости — там по тексту поводов ещё хватает, ага. Съуууука.
Чарльз Борегар. Этого чувака я сильно трогать не буду, фиг с ним. Он заявлен супершпионом и вхож в самые тайные ложи Британии, его считают головной болью Повелитель Странных Смертей и «Наполеон преступного мира» Мориарти, но клуб «Диоген» явно заставляет его таскать каштаны из огня — использует «втёмную», в общем. Явного тупняка по сюжету за ним не замечено, а что есть — ну, ему не четыреста с небольшим, а всего-навсего тридцать пять. С личной жизнью, правда, какая-то задница — я так и не поняла, зачем он хотел жениться на кузине умершей жены, но не сильно удивилась, когда эта затея плохо кончилась. Что меня удивляет — так это то, что он пережил концовку романа. По всем признакам не должен был. Женевьева, конечно, как боевой юнит, ничего, но матьмать, он был в самом гнездилище охватившего Британию кровавого разврата! На него все жёны Дракулы скопом накинулись, он уже от одного этого должен был кончить скончаться!
Что, сцука, характерно, ни Женевьева, ни Чарльз по ходу сюжета и не думают развиваться. Заявок на внутренние конфликты — воз и маленькая тележка, а толку от них чуть. К финальной точке сюжета герои приходят с тем же апломбом, что и на старте, несмотря на то, что их здорово повозило мордами по асфальту. Они фейлят с такой неизменной самоуверенностью, что становятся скучными.
А их любовная линия — это что-то с чем-то. Вот из-за таких примеров я и прописываю отношения с опаской — очень сильно не хочется, чтобы читателю моих книг было так же неловко, как мне вот на этом моменте:
Когда они были вместе, согретые любовью, Чарльз сказал ей то, что никогда не говорил никому, кроме Памелы.
— Жени, я люблю тебя.
— И я — тебя, Чарльз. Тебя.
— Что тебя?
— Люблю, Чарльз. Я тебя люблю.
Тонкие интриги клуба «Диоген» доставляют отдельных лулзов. Как я поняла — врежьте мне по самолюбию в комментах, если я поняла неправильно — их итоговый план состоял в том, чтобы передать обращённой (видимо, насильно? втф? ничего не объяснили же, ну!) королеве Виктории посеребренный нож, а та уже пырнёт себя, чтобы лишить принца-консорта законных прав на власть в стране. Параллельно ребятки разогревали народ историей с убийствами Потрошителя, чтобы бунт созрел как раз к нужному времени. Звучит почти разумно. Почти.
Как вы, блин, тонкие политические игроки с Майкрофтом Холмсом во главе, могли быть уверены, что королева себя убьёт? До этого нигде по тексту не было ни единого намёка на то, что она своей участью недовольна. Когда мы видим её сидящей у Дракулы на цепи в шипованном ошейнике, мы опять же не можем быть уверены, что она не находится под каким-то эквивалентом ментального контроля, в который здешние вампиры умеют практически поголовно. И Чарльз Борегар полагается на то, что королева непременно поймает брошенный им нож и непременно воспользуется этим ножом именно таким образом… Эффектно, слов нет. Но, матьмать, как?! Может, всё дело в том, что меня заставили смотреть на это глазами дуры Женевьевы, которая высосала не меньше литра крови у Борегара, но так и не поняла, с какими мыслями он пошёл на аудиенцию к Дракуле?.. Очередной сюрпрааааайзмазафака!
Ладно, заканчиваю с бамбалейо. Книгу-то я дочитала, а я давно не делаю этого, если у меня нет достаточных причин. Как же всё это, блин, ярко — пара строк, и ты уже стоишь на улице, окутанной туманом, и чувствуешь струящиеся отовсюду запахи крови. Атмосфера — это то, за чем я обычно возвращаюсь в книги, и у этой истории был шикарный шанс меня поработить. У автора точно стоит поучиться писать по-настоящему стильную, цепляющую чернуху. Описание самого Дракулы на троне — это просто ох, никакой вам рафинированной сексуальности и романтизации, вот он — валашский зверь во всей своей кошмарной красе. Автор бессовестно, бесчеловечно, роскошно могёт.
А ещё он не настолько слаб в персонажном смысле, как можно было бы предположить по Женевьеве и Чарльзу. В книге есть потрясающая арка броманса — «тёплый» инспектор Маккензи и капитан карпатской гвардии Костаки. Это безумно яркая парочка с запоминающимися личностными характеристиками, историями и чарующе сдержанной химией взаимодействий. Скорее всего, я запомню книгу по ним, а не по главным героям, и даже жаль, что сюжет отводит для них так мало места. Я никак не смогла бы себя ассоциировать ни с одним из них, но когда они появлялись в кадре, я им верила.
Принципиальность и понятия о чести капитана Костаки вообще иллюстрируют тему человечности у старых вампиров ярче всех стенаний Женевьевы вместе взятых.
В общем, если чьи эдельвейсы потоптала — не обессудьте, я слон. На прощание держите смешной рэп-баттл, что ли…