Занавес бога
Автор: Рим ДикВ возрасте семи лет мне пришлось покончить с жизнью и просто…
Но всё по порядку. Порядок всегда интересовал меня в первую очередь после нулевого порядка.
В возрасте семи лет многие люди ещё не осознают то, что они взрослые, у них даже не развился маленький мозг, они не самостоятельны, не могут не то что одеваться сами и работать, а даже элементарно подраться с пятиклассником, не говоря уже о том, чтобы окончить университет и познать вселенную, придумать телепорт или того лучше, машину времени.
А вот мне повезло куда больше, чем остальным потому, что именно в этом возрасте я осознал, что уже нечему учиться и просто включил свою машину, и не родился. Не родился для всего мира, но я же замечательно осознаю то, что существовал и ходил в школу, изучал книги и самосовершенствовался.
Так на последнем годе своей жизни, я сказал матери «до скорых встреч» и прыгнул в мясорубку, которую сам и создал. Она поглотила меня и выплюнула в параллельной вселенной, там, где были мертвы все, но жив был я. Одним словом — бог всего мира я, и только я. Представьте себе маленькую уютную планету под названием Юпитер, но немного больше.
Не помню сколько лет бродил по земле, сколько пути преодолел в поиске смысла своего существования в мире, где ничего не существует, но тот час зарождается, стоит мне только подумать о чём-либо: о кактусе с вафельными творожками вместо игл, например. Так, на четвёртый свой день, в моих руках образовалась газета, где показывали, как живут на земле и как в мире, где меня нет, люди деградируют. Вскоре, после меня, начали рождаться и другие гениальные люди, они жили… да и зря. Всю свою жизнь они пытались добиться признания и доказать миру, что они чего-то да и стоят, а на сороковом годе существования умирали, а кто-то и дольше жил, до девяноста, а потом попадал в мой мир.
Они были жалки. Пока я учился, они ничего из себя не представляли и зациклились на одном, на том, что они изобрели. И почему же они попали именно ко мне? Ни в коем разе не разумею. На пятом году жизни, всё-таки пришло понимания того, что им не хватало бога. Того, кто поверит в них, и того, в кого поверят они — бога науки.
Я научил их понимать строение мира, показал им чудеса вселенной, показал, что бегемоты вовсе не опасные животные, а совершенно гениальные виды, что смогли наплевать на мнение остальных, и не смотря на то, что были жирны, жили полной жизнью. Представляете иронию, полной жизнью, пока остальные пытаются чего-то в этой смерти найти, они просто спят и не волнуются, кто сегодня будет баллотироваться по телевизору в президенты, а кого сожрут на ужин львы.
Ближе становилось моё становление совершенным, но пока я думал об этом, из моих рук вылетали остросюжетные макароны, а кто бы их знал… кто бы их знал.
Вот мне уже совсем лет старческих восемь, старый, седой, познавшие всё бытие мира и вселенной, бытие галактик и времени, и пришло время расти дальше. Снова остался один я, все остальные остались внизу, в канаве и протягивали свои дряблые ручонки и просили взять с собой, а я махал им ресницами и говорил:
— Будущее за молодыми умами.
Они били себя по груди и плакали, орали, что они моложе меня. Но понимание в них не было. И… совершенно не важно во сколько ты родился и во сколько умер, самое главное то, что было в мозге каждого гения — а их, увы, я бы даже не назвал умными, не то что гениями — таких через сто лет будет миллиард, а таких, как я — только я.
Они очень рано постарели разумом и остались гнить где-то там, даже не разберу, толи в пустоте, толи в ничего.
Мамонтов я знал ещё с того дня, когда они только подумали родиться и махать хоботом и истреблять людей своими большими лапами, даже до того, как умерли динозавры. Вот их я уважал, они были умнее тех, кто сюда пришёл — без жалости и сожаления, настоящие машины для убийства. Как я — это я о динозаврах. Именно так же поступал с теми гениями и я — безжалостно улыбался и оставлял где-то в пустоте или в нигде, из головы совсем вылетело. Не стоит зацикливаться на прошлом.
Помните первое становление человека, когда он впервые встал на две ноги и начал бежать за своей добычей, так вот, им помог я — странно, что в один момент у меня появилось сожаление о том, что они так беспомощны, да, мне пришлось это сделать, а как же иначе. Дал им шанс выжить и эволюционировать до настоящих меня — не многим же удалось этого достичь, но многие из них и не были созданы, чтобы чего-то достигать. Так впервые мне стало жалко человека, как вид. Сколько же боли они испытали прежде, чем стать чем-то большим, чем жертвой.
Они научились сами всему, хотя, бывало я являлся им во снах и говорил, что если на палку надеть камень и привязать, то будет легче охотиться на животных, а тупые палки вам не друзья — к счастью, они сообразили, потребовалось всего две тысячи лет являтся им во снах, чтобы они поняли, чего же я от них хочу на самом деле. А теперь смотрите вокруг, видите, видите до чего люди докатились — игры, самобичевание, моноподы, компьютеры, столы и фильмы. Вот для чего я их создал. Чтобы они создали сериалы, и я смог свою бесконечность провести в хорошем кругу их снов.
Я подкидывал им идеи через сон, а они сами реализовали всё это. Как иногда легко манипулировать людьми, вы даже не представляете, а ведь мне всего восемь лет.
Впервые мне стало легче, чем вчера, когда с неба посыпались оранжевые листья — осень. Как давно мне не хватало осени, из-за суеты всей, я и позабыл, что на свете так много чудес. И стоило мне только подумать об осени, листья начали кружиться подле меня, словно танцуя вальс на вечеринке Мерлин Монро. Я ведь всё это мог устроить в любое время, но чёрт меня подери, это случилось только сегодня. Сколько времени потратил для того, чтобы обучить людей мыслить.
Помните, как однажды все люди ходили со странными игрушками, крутили их на пальцах и смеялись — это был я, я хотел посмеяться над ними. Однажды на мой палец упал лист и кружил на нём, да так долго, что мне пришлось создать их в мире людей, чтобы они наконец-то поняли, что ими манипулируют, но… Они поддалось манипуляциям ещё сильнее и, вместо того, чтобы образумится, и обдумать свои действия, они предпочли крутиться в этой юле, как белка в колесе. Они крутили их на пальце и крутили, тупели и не умнели. Вскоре, я убрал из их головы идею крутить, и через, всего лишь год, они бросили всё это и подсели на тик ток.
Кто же мог подумать. Я, честно, не думал, что тик ток так быстро захватит их умы и они начнут снимать видео, где они будут срать в свои штаны, и мыть трусы, и показывать сиськи во благо подписчиков. Чем больше глупостей они делали, тем быстрее рос их канал, что вскоре, они поняли, что дураков ещё больше, чем они знают. Сами не замечая, они стали похожи на тех, кого изображали, без стыда и совести они занимались сексом на камеру и считали это наивысшим культурным наследием, наивысшей точкой ума, гениальности и, замечу, были в неком роде и правы, ведь чем больше было их, глупых и необразованных дебилов, тем больше рекламы можно было подсунуть в ролик и получить те самые желанные бумаги, ради которых они обнажали свои задницы.
Время шло, и люди вскоре начали сжигать книги и смывать их в унитаз, да так сильно, что, когда трубы засорялись, они на видео снимали, как руками достают дерьмо из унитаза, и суют в трусы, чтобы получить больше просмотров. Ради просмотров и ради славы они стали хуже свиней. Между прочем свиньи не гадят там, где едят, а вот человек превзошел все мои ожидания. Помню, однажды перед зеркалом поставил двух обезьян и человека, и человек начал строить сам себе гримасу, а обезьяны смотрели на всё это и крутили пальцем у виска, разбивали зеркало и уходили спать. Ещё семь дней кривлялся человек, пока наконец-то не осознал, что просмотров нет, все спят.
Жирафу тоже пришлось совсем не сладко, когда он тянулся шеей за листьями на дереве — из ветвей на него выпрыгнул леопард и откусил его славную добрую половину шеи. Но прибежали люди и застрелили леопарда, но вылечили жирафа, потому что он был вымирающим видом, но они забыли, что начали вымирание леопардов. Вот именно так люди стали глупыми. Они заносили животных в какие-то книги и орали всем, что они вымирающий, исчезающий вид — не думая о том, что они сами начали их истреблять, чтобы защитить тех, кто первым стал вымирающим видом. Они писали в своих книгах о вымирающих деревьях, но вырубали целые гектары и миллионы километров акров земли, чтобы создать книги о вымирающих видах и растениях.
Я переворачивал газету на другую сторону, сгибал на несколько частей и уходил под куст, и подтирался людьми.
Всего несколько часов я сидел под кустом, когда что-то укололо в зад, я встал, а там был Жириновский, он махал острым пальцем вверх и показывал на меня:
— Бог сидит на унитазе! Никакая Америка не изменит этого!
И откуда он узнал обо мне, неужели он был настолько умён и осознал то, что я есть. «Не может такого быть», подумал я. К счастью, а может даже к сожалению, — гениев не предвещал дождь и шквал слов, — он орал так, чтобы на него обратили внимания, да и… обратил я его в депутата, самого глупого человека во всей звёздной системе. Смерть придёт к нему, да и к миллионам других людей, но заберёт совсем не ко мне, а в свой персональный ад, ведь так повелел я подружке — смерти.
Когда я надел штаны, и уже обосрал всех, кого только мог, ко мне пришла идеальная мысль обосрать и тех, кто скрылся из моего поля зрения. Поле, чуть больше стадиона Зенита, но меньше, чем зона бикини ботом в индийском океане. Да причём тут бикини, скажете вы, да вот в том то и дело, что причём. В этой зоне бикини так много пахнет рыбой, но нет рыбы, что кажется, что это самое совершенное оружие против того, чего нет. Только в бикини живёт квадратный малыш, и это вовсе не губка боб, а прыщ размером с Аризону. Квадратный тоже, но слегка круглый, похож на треугольник.
От темы я отклонился всего на семь градусов, когда тело начало дребезжать, колотиться, как коллектор в мою дверь, к счастью, Тайсон быстро образумил его, и теперь коллектор сам платит свои долги, одолжив их у меня. Всегда бы так было, чтобы долги одалживали и платили другие люди, более богатые, чтобы помочь людям. Но людям ведь это не светит, друго дело я — бог, а мне всего восемь, а может потому и платят за меня, потому что мне восемь. Я отличный манипулятор, каждый раз поднимаю разные трудоёмкие вещи, аж колёса сводит.
Штаны, благо, были чисты, и пошёл я к своему дому, и вижу картину… На той картине изображен Стивен Хокинг, который прыгает на батуте в своей инвалидной коляске и поёт Леди Гаагавскую попсу, хлопая в ладоши ногами и руками, одновременно. Сперва, признаюсь, я думал это такая лягушка поселилась у меня в доме, в той картине, но всё прояснилось тогда, когда я кинул червя, а Стивен не съел её и не издал ни одного «ква». Только Леди Гага не была в тот вечер довольна, сидя в Гааге. Над ней снова стояли судьи, но не люди, а их причиндалы, которые всегда как штык строятся в шеренгу между шестью и семью утра. Напряжённый выдался у них день, ещё этот… Хокинг, так сексуально поёт. А Гага пришла в Гаагу, чтобы оспорить то, что она намного сексуальные, чем Стивен. Но давайте признаем, что умные сексуальнее, чем всякие стареющие тела. Ум он вечен, почку в печень.
А… потом, я дал волю своей воле, и Павел пошёл вычищать все мои картины от леди, ведь среди джентельменов не должны быть никакие грязные вещи, особенно отштукатуренная певица завидующая сексуальности Хокинга. Ей бы поучиться у Стивена, он то всё время молчит и не перебивает.
Дай только волю, все каннибалы съели бы его, только одни кости бы и остались, ирония мать его… Только мяса на той косточке не было, как впрочем никакой воли у воли и не было, он уплыл по речке вверх, и из него заварили отличные таблетки от импотенции — воля застревал именно на причиндалине, потому что всегда думал, что ему хватит и маленькой дырочки, чтобы убежать, но не мог, и от напряжения импотенция вылечивалась за секунды, и воля больше не мог сдать назад, так он там и застрял — лучше всякой Виагры. Да и Виагры сами были не очень сексуальны, потому никто на них и не ставил, да и позабыли о них. Прошло их время. Сейчас всем управляют нанороботы.
Возможно, вы и половины того что было написано и не поняли, возможно дело в том, что и не для людей было написано всё это. Когда-нибудь вы осознаете всё написанное здесь, когда вам будет восемь, а пока вы стареете и после двенадцати вам тринадцать, значит вы верите в время и его наличие, ведь люди, что осознали отсутствие времени знают, что это величина придуманная вами, и вы не стареете на самом деле, только вы не палите меня, и тихо и тихо «тс-с», если вы понимаете о чём я: только не надо портить воздух, прошу, не для того пирог пёкся, чтобы вы испоганили их аромат.
А пока вирусы кладут на всех болт с огромной башни и именуют себя богами всего, я тихо смеюсь им в лицо, выковыриваю и кидаю на газету и люди снова болеют и начинается эпидемия. Но вы… вы это самое, не беспокойтесь за зря, нет на самом деле никаких болезней, и только вы и ваши мысли породили все болезни, невозможно понять как, но понимание к вам придёт, даже без моей помощи. Стоит мне только сказать что-то лишнее, так вы сразу съедите всё, а мир снова станет прежним, и вам снова нужны будут сны о камне.
Та газета уже давным-давно улетела по планете, давным-давно врезалась в забор из квашенной капусты и заквасилась, ворота сгнили, а люди всё гниют и гниют. Хорошо ещё, что после забора нет второго, и газета улетела в открытый космос, и вывалило людей там, и люди уничтожили всё вокруг, хорошо ещё, что они стали чёрной дырой, коим всего мало, и поглотили другие планеты — это хо-ро-шо, ведь не будь моей планеты, то не было бы и всего этого, я имею виду…
Слава же мне, что не проболтался, ух, чуть живот не выплюнул, повезло мне, как никогда прежде, как никогда прежде пот стал водой, и моя вселенная преобразилась.
К концу своего существования, мне всего лишь потребовалось стать кем-то важным, уникальным, чтобы все чтили памят обо мне, только они не знали имени моего, потому называли то «эволюцией», то «богом». Но мы все с вами хорошо знаем, что ничего не знаем.
А вот, скоро уже девять по меркам людей, но мне всё так же семь, телом, телом друзья, но развитием я превзошёл вас всех — всех вас и вы лишь можете показывать на меня пальцем и называть лицемерным богом, эгоистом коих нигде нет, чёрствым и злым, но понимаете в чём дело, вы правы, но как мне вас жалко, что вы всё ещё думаете, что боги своей жизни — вы. Все вокруг думают, что я один из них, что такой же человек, так же мыслю, но понимаете в чём дело… Нет. Вы ни в жизни не думали так же, как я, потому вы ни в жизни не сможете стать богом, как я. Стой, стой, стой!
Но — это правда. Вы можете меня гнобить, взять мой трон из мандаринов, свергнуть меня с вершины мороженного, но вы не свергните меня. Сколько бы высот не взяли, вы человек, а я, в какой бы низости не был, остаюсь богом. Вот в чём разница между людьми, которых я создал, и людьми, которые создали меня.
Даже когда не останется ни одного человека, который будет верить в меня, я буду жить, ведь верить в себя буду я.
Занавес!