Об образовании, и не только…
Автор: Михаил ЭмНачну с анекдота, рассказанного Киром Булычевым в повести «Орел». Не знаю, сам Булычев такую прелесть выдумал или у кого позаимствовал, – не суть важно.
В самом начале двадцатого века в петербургском Смольном институте благородных девиц ввели курс домашнего хозяйства. Решили таким образом приблизить институток к практической жизни. Для начала классная дама Зинаида Федоровна Врангель повела девиц вниз, на кухню. Там они остановились у длинного мраморного разделочного стола, на котором лежала ощипанная курица. «Кто из вас, барышни, скажет мне, что это за птица?» — спросила баронесса. Когда никто не вызвался с ответом, она обратилась к ближайшей девушке: «Княжна Шаховская, помогите нам». Княжна долго морщила выпуклый лобик и в конце концов решилась: «Наверное, это орел!» Видно, о существовании других крупных птиц она не подозревала. «Ах, — рассмеялась баронесса Врангель. — Какая забавная наивность! Ну кто же не знает, что у орла две головы?»
Это я к чему? К тому, что литературные выдумки настолько плотно срастаются и пересекаются с жизнью, что уже не знаешь, где выдумка, а где реальность.
Вот случай, записанный со слов непосредственного участника.
Наши дни, в гостях у приятеля. Из своей комнаты вываливается девочка-старшеклассница. Давится от хохота. Оказывается, у нее – по удаленке, вестимо – проходил урок истории. Учительница спросила:
– Кто был первым президентом России?
Одноклассница ответила:
– Петр Первый.
Присутствующие посмеялись. А чего не посмеяться – смешно же?! После чего непосредственный участник событий, со слов которого я рассказываю, задал девочке вопрос:
– А кто, по-твоему, был первым президентом России?
На что последовал уверенный ответ:
– Ленин, конечно.
Если вы полагаете, что я стану пенять на качество нынешнего образования, то нет – нисколько. Сам могу припомнить схожий случай из времен юности, причем не школьной, а студенческой. Да и по поводу собственной исторической грамотности иллюзий не питаю. Так что советское образование тоже не без изъянов было, да и вообще… Жизнь наша такая, что-нибудь обязательно отобьют: если не память, так почки – вот и решай, что предпочтительней.
А по поводу исторических знаний мне всегда вспоминается замечательное стихотворение Давида Самойлова «В третьем тысячелетье…» от 1973 года. Сомневаюсь, что оно известно нынешней молодежи, а вот предыдущему поколению знакомо очень хорошо (поэтому помещаю его под спойлером):
В третьем тысячелетье
Автор повести
О позднем Предхиросимье
Позволит себе для спрессовки сюжета
Небольшие сдвиги во времени –
Лет на сто или на двести.
В его повести
Пушкин
Поедет во дворец
В серебристом автомобиле
С крепостным шофёром Савельичем.
За креслом Петра Великого
Будет стоять седой арап Ганнибал –
Негатив постаревшего Пушкина.
Царь в лиловом кафтане
С брызнувшим из рукава
Голландским кружевом
Примет поэта, чтобы дать направление
Образу бунтовщика Пугачёва.
Он предложит Пушкину виски с содовой,
И тот не откажется,
Несмотря на покашливание
Старого эфиопа.
– Что же ты, мин херц? –
Скажет царь,
Пяля рыжий зрачок
И подёргивая левой щекой.
– Вот моё последнее творение,
Государь. –
И Пушкин протянет Петру
Стихи, начинающиеся словами
«На берегу пустынных волн…».
Скажет царь,
Пробежав начало:
– Пишешь недурно,
Ведёшь себя дурно.
И, снова прицелив в поэта рыжий зрачок,
Добавит: – Ужо тебе!..
Он отпустит Пушкина жестом,
И тот, курчавясь, выскочит из кабинета
И легко пролетит
По паркетам смежного зала,
Чуть кивнувши Дантесу,
Дежурному офицеру.
– Шаркуны, ваше величество, –
Гортанно произнесёт эфиоп
Вслед белокурому внуку
И вдруг улыбнётся,
Показывая крепкие зубы
Цвета слоновой кости.
Читатели третьего тысячелетия
Откроют повесть
С тем же отрешённым вниманием,
С каким мы
Рассматриваем евангельские сюжеты
Мастеров Возрождения,
Где за плечами гладковолосых мадонн
В итальянских окнах
Открываются тосканские рощи,
А святой Иосиф
Придерживает стареющей рукой
Вечереющие складки флорентинского плаща.
Третье тысячелетье наступило, шуточки Самойлова кажутся пророческими, но при этом какими-то причесанными – не такими острыми, как раньше. Еще немного, и читатели вообще перестанут воспринимать данный текст как иронический. А что здесь такого смешного?! Не понимаю.