Медуза-I

Жизнь состоит из событий, скрепленных каузальными связями. Это означает: каждое предшествующее событие составляет причину последующего. Если каузальные связи обрезать, жизнь распадется на отдельные бессвязные повторяющиеся моменты – время как понятие исчезнет.

– Что ты наделал? – всхлипнула донельзя расстроенная Аня.

– Что? – не понял Максим.

– Как ты посмел критиковать академика Абаз-Гулыдова?! Нет, как ты посмел?!

Аня толкнула Максима в грудь и выбежала из каюты, со словами:

– Я улетаю на Титан, немедленно!

У молодого ученого защемило сердце. И мысли перемешались – настолько сильно, что сдавило теменные области. Максим, что называется, поплыл: его сознание закружилось причудливой мозговой спиралью и подалось вперед, тогда как тело осталось на месте. Но это было временное недомогание.

Очнувшись от транса, Максим бросился за удаляющейся Анной. Он бежал по коридорам орбитальной станции, расталкивая встречных локтями. Некоторые при виде столь бесцеремонного поведения оборачивались. Один за другим мелькали станционные иллюминаторы. За иллюминаторами, во тьме вселенной, – во всей своей космической первозданности – висела Медуза-I.

В одном из коридоров Максим наткнулся на академика Абаз-Гулыдова, одетого в обычную для себя светлую тогу. Старец манил молодого человека пальцем.

– Прошу прощения, Казбек Харабекович! – изумился Максим. – Но вы пять лет назад умерли! 

– Запомните, молодой человек, – Абаз-Гулыдов погрозил молодому ученому тем самым пальцем, которым за секунду до того манил, – Анизотропность пространства никак не согласуется с энергетическим тензором. Запомните это и впредь не совершайте подобных детских ошибок, – закончил академик строго и умиротворенно, абсолютно теми словами, как при их первой и единственной встрече.

Максим рванулся прочь, но защемило сердце. Виски сдавило болью, отчего мысли в голове перепутались. Сознание растянулось и закрутилось мозговой спиралью, но тут же восстановилось: острое и углубленное, как никогда. 

Тогда Максим увидел Аню.

– Что ты наделал? – всхлипнула девушка, и глаза ее наполнились слезами.

– Что? – не понял Максим.

– Как ты посмел критиковать академика Абаз-Гулыдова?! На международной конференции его памяти! Рядом с астрономическим явлением, которое Казбек Харабекович первым теоретически обосновал, а потом и открыл?!

В расстроенных чувствах, девушка указала на висящую за иллюминатором Медузу-I – единственную в их галактике миниатюрную черную дыру. 

Рядом с иллюминатором хищно улыбался академик Абаз-Гулыдов с кудрявой седой бородой, в белоснежной тоге. Старец – уже не живой, но по-прежнему живописный – скалил зубы с висящего на стене портрета. 

– Я улетаю на Титан, немедленно! – взвизгнула Аня.

Девушка толкнула Максима в грудь и выбежала.

Максим бросился следом. Он мчался, не обращая внимания на участников международной конференции, задержавшихся на обсуждение и теперь только выходивших из залы. Участники с недоумением отстранялись от молодого ученого, дерзнувшего выступить против признанного научного авторитета, а теперь несущегося по коридорам, не разбирая дороги. 

От скорости у Максима защемило сердце. Временное недомогание, видимо. В голове на мгновение потемнело, а мысли смешались и словно закрутились мозговой спиралью. По счастью, ясность сознания тут же восстановилась.

Максим догнал Анну и схватил ее за руку. 

– Что за ахинею ты нес на конференции? – взвизгнула Аня.

– Каким местом ты слушала, дорогая? – не подумав, брякнул Максим. – Давно пора признать, что псевдоэвклидово пространство-время не вписывается в уравнение Бирхема. Гравитация не имеет к черным дырам отношения! Мои расчеты по Медузе-I доказывают это неоспоримо. 

– Но это неприлично – критиковать юбиляра!

– Не путай науку и чувства.

Максим попытался обнять Аню, но девушка толкнула Максима в грудь, с истеричными выкриками:

– Между нами все кончено! Я возвращаюсь на Титан, немедленно. «Академик Абаз-Гулыдов» отлетает через двадцать минут, я успею. Нам незачем встречаться.

Через час того, как звездолет отчалил от орбитальной станции, Максим понял, что жить без Ани не может.  Он бросился к космическому челноку, чтобы догнать «Академика Абаз-Гулыдова» и возвратить возлюбленную. Молодой человек несся по коридорам орбитальной станции, расталкивая локтями задержавшихся на конференции участников. За спиной раздавался ропот возмущения.

Запрыгнув в первый свободный челнок, Максим ринулся за звездолетом в погоню – по кратчайшему курсу, проложенному в непосредственной близости от горизонта событий Медузы-I. Когда звездолет уже появился на экране радара, у Максима защемило в грудине, а сознание поплыло. Похоже, в расчеты вкралась ошибка.

Сознание быстро возвратилось. Это означало, что академик Абаз-Гулыдов ошибся: анизотропность пространства не противоречила энергетическому тензору. За горизонтом событий изменялась не гравитация, а каузальность. Причинно-следственные цепочки обрывались, в результате чего события приобретали хаотичную последовательность. 

Сделанное Максимом открытие тянуло на нобелевку – в том случае, конечно, если жив соискатель. Но возможность доказать свое существование после попадания за горизонт событий отсутствовала больше чем полностью. 

Смирившись с печальной участью, Максим услышал, как Аня в каюте – незадолго до того, как толкнуть его в грудь, – взвизгнула: 

– Что ты наделал?

Максим не ответил. Расслабившись, он продолжал переживать каузальные фокусы, которыми забавлялась с его плененным сознанием Медуза-I.