От Симона

Отец сказал: Семен, ты не мудрец

Твои таланты, Сема, с головой не схожи

Зато есть руки, Сема, руки и спина

Ну и характер, что почище рожи

Я рос

Со мной росла моя спина

И руки наливались скверной силой

И я был зол

Я иногда боялся сам себя

И вот на свадьбе водки не хватило

Моя невеста

Моя Иезавель

Я вспоминаю ее в час заката

Над головой шумит тяжелый мрачный сад

А рядом спят уставшие ребята.

Я снова вижу смуглое лицо

И черточки бровей

И стан твой нежный. И озабоченный, погасший взор.

Глядящий на дорогу без надежды.

Я не вернусь.

Уходят корабли,

Верблюжьи ноги меряют покой пустыни

Я здесь, в саду.

Мы с темнотою рядом с Ним.

Отсюда и в века. Отныне.

Он воду превратил в вино

И протянул мне ржавый кубок

Вот кровь моя. И бешенство ушло

Остался только я. И мой рассудок.

Закончили мы пир. Вино лилось

От пожеланий счастья плавилось истомой небо...

Я не пришел в постель. Прости, Иезавель.

Мне есть о чем жалеть. Да, есть. Ты как всегда права...

Но я ведь не жалею.

Я помню все

Кровавым был рассвет

Когда он уходил, но тихим, гулким воздух

И я догнал Его. Я просто шел за ним,

Потом сказал: прости, Учитель.

* * *

Три года. Три проклятых года.

Три прекрасных года, полные борьбой

Моя спина несет поклажу, пальцы сбиты в драках

Я живу. Я существую. Нас таких двенадцать.

А голова... ну, бог с ней, с головой.

И вот финал. Огромный пыльный город

На улицах кричат о помощи бомжи

Какой-то кесарь, римляне, пилаты

И воздух точно выставил ножи

Теперь мы здесь

Луна висит над садом,

В лиловых пятнах чернота кустов

Но я не сплю. Я вижу все и знаю.

"Се во дня смерть..." Как сон смыкает веки.

"Один из вас..." Нет, я не сплю.

Последний ужин. Пала тень оливы. Плащом с подбоем бьются ветви кипарис.

Он среди нас

Он — суров и мягок. Он слабый телом — так, что ноет сердце. И Он чудовищно силен.

Все глаза отводят, едят, смеются, шутят. Они умней меня. Я не шучу.

А Он им льет вино.

Вот кровь моя

Она людей от бешенства спасает. Ребята наполняют кубки.

Мне не надо

Я выпил много лет назад

С тех пор не пью. Глоток тот сохраняя

Спокоен и сжимаю кулаки.

Все спят. Закончен этот вечер.

Я видел, Он молился. Я молчал.

Насилие не выход. Возможно... Да, возможно. Я пожал плечами.

"Ты когда-нибудь поймешь", сказал Учитель там, при нашей первой встрече.

И я все жду.

О, прах, огни!

Я слышу звон металла. Я иду навстречу. И ярость криков мне ласкает слух...

Все просто

Есть мы, хорошие, которые в саду,

Есть те, которых нужно убивать...

Нет, убивать нельзя. Прости, Учитель.

Жалею я?!

Сыплет время свой песок

Сквозь сито медных ржавых дней

Уходят караваны, и где-то ждет меня... нет, не меня... Но ждет Иезавель.

За мной друзья, со мной спина и руки. А голова? Что ж, можно бить и головой.

Жалею я? Нет, не жалею. Я бью.

...

И Он сказал: возможно, ты когда-нибудь поймешь...

Возможно, не пойму. Но буду драться.

* * *

Я помню все

Кровавым был рассвет

Когда он уходил, но тихим, гулким воздух

И я догнал Его. Я просто шел за ним,

И стук сандалий возвещал начало жизни.

====

В качестве иллюстрации: картина Николай Ге "В Гефсиманском саду"