Приключения Йозефа Шлемана (создано нейросетью). 16+

Делюсь с вами, дорогие коллеги, произведением, созданным нейросетью "Порфирьевич". Надеюсь, этот бред доставит вам такое же удовольствие, какое доставил мне. 

Часть первая: "Смерть павшим в борьбе!"

23 июля 1949 года произошла катастрофа. Поврежденная камикадзе носовая часть авианосца Victorious была затоплена, а в ходе регаты погибла вся команда корабля. 22 октября из экипажа Victorious в лодку был эвакуирован генерал-адмирал сухопутных войск Йозеф Шлеман, которому в это время была назначена персональная пенсия. По официальной версии, он сошел с ума, выбросившись из люка, когда лодка оказывалась вблизи норвежского побережья в море недалеко от Ракушек II.  Об этом писали газеты. В то же время в ВМФ ходили слухи, что Шлеман в бессознательном состоянии плыл к месту гибели лодки и врезался в дно. Согласно официальной версии ВМС, Шлеман не погиб – он был подобран норвежскими рыбаками в 50 метрах ниже тонущей подводной лодки.. Рассказывали, что, когда экспедиция добралась до места гибели Victorious, она обнаружила несколько костей матросов и другого офицера – видимо, Геббельса. Это и решило исход его экспедиции. А потом корабль нашел на дне вместо Шлемана труп Гитлера.  

После этого Шлеман был переведён на эсминец "Файрдрейк" и вскоре вступил в бой с германским эсминцем "Шеер".  Эти бои повлияли на течение войны и на ход Мировой войны. У командующего германскими ВМС Йозефа Шлемана была небольшая дочь.  Сначала ее звали Марией – за нежный лад. Потом Шлеман стал выдавать её за Геббельса. По-немецки она называется Angel Schlim. Дело в том, что Шлеман иногда испытывал ревность – и его подружка навещала Геббельса.  Геббельс – как ни странно – вызвал у него искреннее уважение и даже любовь. И Шлеман, сам того не зная, проникся к нему такой же искренней любовью и симпатией. Шлеман знал все его секреты, и они, видимо, сблизили их еще больше.  После первого сражения на стороне Германии – во время атаки на порт Форт Рут, когда эсминец "Файрдрейк" атаковал "Шарнхорст" – Шлеман передал Геббельсу шифровку, в которой тот сообщал, что Геббельс  полностью согласен с доводами Геббельса. И они вместе приговорили к расстрелу Шлемана за измену Рейху. Шлеман в это время находился на линкоре "Шарнхорст".  Геббельс повел свой эсминец к острову Коцитти. Когда эсминец Шлемана отбомбился, он прочел приказ Шлемана об отступлении.  И добавил, что под команду Геббельса будет отдан весь авианосец "Шар". И снова Шлеман поразился мужеству Геббельса. Но его любовь к Геббельсу была слишком велика.

И он решил уйти вместе с Геббельсом. Но Шлеман на обратном пути задержался. Геббельс как-то подозрительно на него посмотрел, вынул пистолет и выстрелил ему прямо в лоб. За Шлеманом открыли огонь – он упал в море.  "Смерть павшим в борьбе!" – закричали, видимо, Геббельс и стоявший рядом с ним нацистский офицер.  Шлеман не понял, что случилось, но его страх за судьбу Гитлера не позволил ему ответить по врагу чем-нибудь конкретным. Он хотел сам застрелиться, но запутался в штанах. Когда его привели в себя, Геббельс уже расстрелял всю команду.   Шлеман плакал и даже не пытался убежать, так как был уже совершенно без сил. Геббельс приказал расстрелять и самого Шлемана. У немцев в этом смысле было странное представление о нравственности.  Поэтому ему удалось спастись только чудом. Перепуганные евреи выбросили труп Шлемана на дорогу. По дороге его догнал один человек и сказал, что немецкому народу больше не грозит никакая опасность. Шлеман стал рисовать его портрет.

Но никто не хотел фотографироваться. Через несколько дней Шлемана подобрали русские солдаты. Они сделали его своим унтер-офицером. И так продолжалось до самого конца. Но Геббельс все равно не успокоился. Из-за страха перед гибелью он даже сочинил песню "Lebensraum".  Она называлась "Смерть фашизму", но основная идея ее была точно такой же — уничтожалась не только действительно злостная нацистская верхушка, но и все те, кто считал себя ее последователями.  А потому и герои песни назывались просто — "фашисты". Геббельс, видимо, понял всю губительность своей политики, но остановиться уже не мог.

Унтер-офицер Шлеман пришёл в себя. Первое, что он сделал - нащупал кобуру и вытащил свой "Вальтер", поскольку  автомат ему был не нужен. Затем он снял с пояса "Вальтер" с глушителем и поднёс к губам. Солдаты слушали. В тумане послышался сильный взрыв: какой-то большой металлический предмет ударился о землю в нескольких шагах от солдат. Шлеман моментально нырнул под ближайший сугроб и стал ждать...  Солдаты постепенно начинали приходить в себя - они вставали, отряхивались и проверяли оружие, осматривали себя и немедленно принимались за работу.  Скоро все было кончено, и Шлеман спрятал оружие в кобуру. Зайдя в дом, он ещё раз внимательно осмотрел дом. Стена напротив была пуста - на месте того, что было раньше, теперь зияло маленькое чёрное отверстие. Из трубы пошёл дым.

Во все стороны летели огромные комья земли. Шлеман вышел на улицу и прошёл несколько метров, внимательно оглядываясь по сторонам. Он не заметил никаких признаков вражеской засады - идти по такой местности было чрезвычайно опасно. Унтер-офицер Шлеман вышел на соседнюю улицу.  Вскоре послышался шум мотора и завывание сирены - появился грузовик с солдатами. Они подошли к Шлеману и сняли с него шлем. Он был ещё жив - он не мог говорить, только стонал.  Солдат наклонился к его лицу, и Шлеман, дрожа всем телом, спросил: "Что это было, пока я был в отключке?"Солдат, криво усмехнувшись, сказал: "Нам приказано было взорвать твоё имущество..."Шлеман опять спросил: "А почему вы не стали взрывать сами моё?  Ведь ясно же, что вы имеете полное право это сделать! Почему вы позволили этому случиться со мной?" - "Потому что ты ранен и болен, герр оберст. Тебе нельзя носить шлем, - ответил солдат. - А приказы есть приказания. Мне приказано тебя расстрелять".  Шлеман попытался встать, но солдат схватил его за ноги. Тогда Шлеман вытянул вперёд руки и закричал: "Уберите руки от меня, вы... вы! - он плюнул в солдат, - фашисты! Сволочи! Руки за голову! Геть в яму!"Воцарилась короткая мёртвая тишина.  Шлеман был уже не в состоянии говорить. Но немецкий солдат был неумолим. Он ударом приклада приклада свёл на затылке волосатую татуировку Шлемана и отделил голову от шеи. Потом он зачем-то расстегнул ширинку и запустил руку под штаны.  Шлеман в последний раз увидел лицо солдата с высоко поднятым воротником кителя, глаза блестели, как серебряные пятаки. Но вдруг страшный удар прикладом отбросил его в сторону. Шлеман упал в траву и затих - какая-то сила вышвырнула его из этого мира.

Когда он пришёл в себя, он лежал на твёрдой красной глине, совсем рядом с ручьём. Он совершенно не помнил того, что произошло. Сначала он попытался подняться, но это было невозможно - все его тело было раздроблено и онемело. Тогда он сел и заплакал. Но слезы высохли.  "Почему я не умер? - думал он. - А почему мне не дали умереть? Почему?"Он подумал ещё некоторое время и попытался найти ответ. Но не смог. Тогда он вспомнил, что снаружи кто-то есть. По полу шныряло маленькое белое существо с широко раскрытыми зелёными глазами.   Оно приблизилось, подошло к Шлеману и с низким гулом пооткрывало его рот. Сначала это была обыкновенная человеческая слюна, но как только Шлеман издышался, всё его тело наполнилось густым слоем жидкости, из которой немедленно полилось что-то страшное.  Это был лёд. Он был ледяным, как вода. Казалось, он кипел вокруг него, и не было никакой возможности его сбить или растопить. Лапы существа держали его за ноги, и это придавало ему сходство с древним циклопом.  Существо нагнулось к Шлеману и надкусило его в тот самый момент, когда пузырёк стал стремительно опадать. Шлеман закричал и попытался укусить его, но слюна была слишком жидкая и непослушная - ей явно не хватало силы укуса.  Тогда он дернул ногами и нагнул голову так, чтобы щупальце оказалось между ног. Выплеснувшееся на пол вещество показалось ему тёплой лапой, по которой он бил в ответ. Существо заворчало и отступило. Шлеман кое-как вытер рот и сел. Оно стояло рядом с ним.

Оно молча и холодно посмотрело на Шлемана своими огромными фиолетовыми глазами. После секундной заминки существо указало на центр пола и нырнуло в один из стеклянных треугольников, вставленных в стену.  Оно вынырнуло оттуда, ткнув лапой по направлению к Шлеману. Шлеман увидел, что это была не одна лапка, а две. Один конец был толще, другой короче - непонятно как на такой маленькой поверхности они помещались. Существо ударило по лапам ещё раз, но также безрезультатно.  Тогда оно нырнуло в свой шар, оставив дыру в стене. Шлеман вспомнил, как сам когда-то бегал, прячась в этом же шаре от одного знакомого ворчуна. Но это было в другом месте, и он с той поры ничего похожего не помнит. А здесь - вот он.  И не страшна никакая напасть. Видимо, по его телу прошла невидимая волна, потому что рядом с ним зашевелилась какая-то фигура. Шлеман увидел худую грубую фигуру, облитую чем-то вроде жира или творога.

Но Шлеман не был бы настоящим унтер-офицером, если бы не нашёл выхода из такой ситуации. В его правой руке появился пистолет. Он не промахнулся, но его пуля попала человеку в грудь. Существо вздрогнуло, завалилось набок и забилось на полу. Со всех сторон его поддерживали незнакомые ему вещества.  Шлеман схватил этот шар и ударил им по ногам человека. Тот резко дернулся в сторону, и Шлеман выпустил свой снаряд.  Шар вырвался из его рук и упал на пол. Шлеман шагнул к нему и ударил по голове ногой. Что-то хрустнуло, и человек с грохотом упал. Видимо, человек, которого он убил, был настолько сильным и много повидавшим в жизни, что действительно мог поднять такое вес.  Шлеман сильно ударил его ногой в живот, и тот вдруг тихо заскулил. Потом он взял стул, поставил его на ноги и перенес на него тело. Потом взял свой пистолет и пристрелил этого человека. Затем он отправился к выходу из каморки, чтобы встретить Рауля Тамма.

Но только Шлеман начал выходить из каморки, как один из голштинских солдат ударил его ногой. Шлеман упал. Солдат занес свой ботинок и хотел замахнуться им над его головой, как вдруг его кулак срезал ему ногу. Солдат тут же прекратил это дело.  Из его раны хлынула кровь, и он выронил свое оружие. Но этот момент показался Шлеману вечностью. Время от времени его тело сотрясала конвульсия и вздрагивало, словно погруженное в глубокий сон, в котором перед глазами мелькали узоры неясных образов.  Еще несколько минут прошло, и на него обрушилась темнота. Но когда он начал снова приходить, мрак рассеялся, и он увидел сквозь занавеску крохотную комнатушку. Перед ней стояла кровать, а возле окна лежал голый мужчина, которого он совсем недавно душил.  К кровати был придвинут стул, и на нем сидел один из незнакомцев — в высокой бархатной шапке и короткой дублете синего бархата. Это был суфий. Он кивнул головой Шлеману, и тот прошел в комнату. Незнакомец сел в кресло рядом с кроватью.

Шлеман сел на стул, и суфий повернулся к нему.  Шлеман не понял вопроса, но в следующий момент суфий сказал: «Кто ты?» Шлеман молчал, и суфий повторил вопрос. Тогда Шлеман закрыл глаза и сказал что-то вроде: «А кто ты? !» — и, открыв их, поглядел на суфия. Тот в ответ глядел на Шлемана — то ли сквозь него, то ли сквозь него. «Поди, скажи еще раз?» — переспросил Шлеман. «Так кто ты?» — повторил суфий, видимо не понимая, что происходит.  Шлеман подумал, что никто кроме него ничего не знает. Тогда он развел руки в стороны, словно пытаясь обнять весь мир, и зашептал: «Я — я! Я — Я!» Теперь Шлеман почувствовал, что суфий смотрит на него с некоторым удивлением.  «А кто ты?» — спросил он, с удивлением глядя на собеседника. Суфий не ответил, и Шлеман все понял. Суфий был ясновидящим, и мог заглядывать в чужое сознание. А этого Шлеман никому не позволял делать. На какую-то секунду он стал внутренне пьян.  Потом он ощутил, что за ним наблюдают и собирается с духом, чтобы дать ответ на следующий вопрос. Суфий прервал его мысли. «Знаешь ли ты, что ты?» — спросил он. Шлеман уставился на него, а потом, слегка нахмурившись, опять уставился на суфия. «Ты — не я!  Ты — не я!» — закричал он. Суфий с удивлением покачал головой и засмеялся. «А кто ты? — спросил он тихо. Шлеман понял, что проговорился. «Не знаю, — сказал он. — По-моему, я сам себя». Наступила тишина, и вдруг суфий стал растворяться в воздухе.

Когда его голова оказалась на высоте метра над землей и он превратился в точку, Шлеман закрыл лицо руками и долго стоял так, приходя в себя. Суфий явно был какой-то недотепой. «Иди к тому, кто тебя прислал, и ответь на его вопрос, — сказал он еле слышно.  Шлеман перевел взгляд на дальнейший путь Суфия. Перед ним был спуск в яму, полный воды, за которым начинался обрыв. Он быстро спустился вниз и запрыгал по камням, пытаясь как можно быстрее вскарабкаться на противоположный склон.

В этот момент за его спиной раздались крики. К нему со всех сторон бежали солдаты - слева русские, справа немецкие, впереди Геббельс, сзади - англичане.  Шлеман в растерянности оглядывался по сторонам. По пути ему было немного плохо из-за ран, полученных при взрыве гранаты в тот момент, когда он подбегал к проему в стене святилища.  Он боялся, что получит смертельную рану, и предпочел сократить путь через лес. Воины выстроились перед ним в линию, и когда он проходил мимо, каждому что-то говорил, и те в ответ тоже что-то говорили, пока он, наконец, не остановился и не уставился на них. Они были совсем рядом. Он медленно поднял руки.  Этого нельзя было делать - это было бы предательством. Тогда он вытянул их вперед и прокричал: «Хайль Гитлер!» - при этом он, видимо, забыл про рану. Когда он опять поднял руки, солдаты остановились. Тогда он повторил свой привет, и опять все с удивлением и страхом взглянули на него.  Тогда он резко опустил руки и отступил назад. Немецкие солдаты дружно заревели. В этот момент Геббельс ударил своей палкой, и солдаты повалились друг на друга. После этого Шлеман повернулся и побежал к своему грузовику. Сзади кто-то кричал «хайль Гитлер!  Хайль Гитлер!», но Шлеман не обращал на это внимания. Его сердце было в груди - он надеялся, что через несколько минут снова услышит его, но кругом был лес и крики солдат, словно отдававшиеся эхом в его голове.  Шлеман дошел до грузовика, взял его за руль и завел мотор. В кабине был ящик, набитый бутылками с водкой, которую он тайком от жены привез из Франции. Он решил не пробовать ее, пока находится в Либаве, и был крайне удивлен, когда его поезд остановился.  Тут его снова окружила толпа солдат. Он хотел было бросить в нее свой ящик, но тут заметил, что немецкие танкисты все еще держатся за свои ветви. А потом он заметил свой плащ и бросился им вдогонку. Он пролетел половину пути, но даже не понял, что немцы уже позади.

Перед ним стоял солдат в красном сюртуке, с тяжелой треуголкой на голове. В руках он держал крынку с темной жидкостью — словно желая утешить распростертое тело усопшего. От бутыли шел слабый и тонкий аромат.  Солдат поднес ее к губам покойника, откинул крышку и сделал глоток. Тут же его лицо разгладилось, и он улыбнулся. Шлеман почувствовал, что его разбирает смех. Солдат понял, что мертвец не проснулся. Он подошел к другой бочке с темной жидкостью и налил из нее полный рот.  Шлеман открыл глаза и увидел перед собой великана в черном плаще. В руках у него был полученный от солдата пузырек. Он приблизил бутыль к губам покойника и жадно припал к ней. Шлеман похолодел и провел ладонью по лбу.

Часть вторая: Геббельс преследует нас!

Йозеф Шлеман был не из таких людей, что останавливает лишняя бутылка водки. На свежее утро бред прошёл и этот славный унтер-офицер Русской Армии был готов творить новые подвиги. В первую очередь он разыскал в ближайшей деревне пулемёт и хорошего скакуна.  Этот жеребец оказался неподатливым и седел на каждом шагу, но Шлеман  уговорил крестьян дать жеребцу прозвище "Васька-Храбрый" - его назвали в честь героя Первой мировой войны, кавалера ордена "За боевые заслуги".  Шлеман надел на Ваську венгерскую офицерскую сбрую с серебряными кистями и чёрным аксельбантами, опустил ему на шею маленькую кавалерийскую карабин "Заря", начищенную к царскому смотру, и в середине мартовской недели вернулся  в Псков. Уехав вместе с лошадью в Россию, Шлеман взял с собой только два пистолета и штатив “ Кольта”, больше ему ничего не было нужно.

По возвращении в Россию Шлеман и конь оказались ранены в обе ноги.  Когда в Петербурге они не могли есть, в одной из юбок Шлемана кто-то из местных мужиков нашёл удостоверение кавалера ордена св. Станислава 3-й степени с выбитым на титуле числом: 162. Это позволило им кормить Шлемана. Вскоре унтер-офицер верхом на коне Ваське поехал на Восток.  Шлеман был ранен в голову, был награждён серией отличных орденов 2-й степени - Анны I степени с мечами, орденами Святого Владимира 2-й степени с бантом, Георгиевской Звезды с алмазами и Александра III с золотой шпагой и Георгия 4-й степени с мечами.  По завершении боевых действий он был назначен членом Чрезвычайной Следственной Комиссии.

Но вскоре Шлемана задержали большевики по подозрению в шпионаже в пользу Англии, а затем забрали с собой в Сибирь. В Красной Армии он совершил несколько дальних переходов и получил от царя титул генерал-лейтенанта, что позволило ему оставить родные места, где он мог погибнуть от старости.  По прибытии в город Павловск он был замечен толпой красногвардейцев и начальником губернского ЧК Зелимхановым.  В этой толпе было много богатых и знатных людей, и он был представлен им как офицер запаса царской армии. Зелимханов, которому стало известно, что Шлеман - бывший боевой офицер, видимо, рассчитывал на получение от него каких-нибудь военных сведений. Увидев его, Шлеман помрачнел и несколько раз машинально перекрестился.

Потом он достал из кармана маленький белый револьвер, отдал его под козырек одному из своих товарищей и опустил голову. Его спутники некоторое время молча смотрели на него, а затем Зелимханов спросил Шлемана, что он думает о политике Временного Правительства. Шлеман покосился на своих спутников, затем сделал несколько шагов вперед и поднял вверх правую руку. Один из красногвардейцев, подходивших к месту, где стояли его товарищи, сделал то же самое. Шлеман опустил руку и отошел в сторону. Наступила неловкая пауза, а затем одна из красногвардейцев, стоящих по бокам от Зелимханова, неожиданно выстрелила. Пуля ударилась о брусчатку и отскочила, ярко осветив окружающих ее. Оглушенные красногвардейцы не сразу заметили смерти своего товарища.  Только когда осела пыль, шедшая от хлопка, с тела поднялся труп. Это был сутулый мужчина лет сорока с белым лицом и длинными, как у человека, вечно торчащими в разные стороны волосами. - Зомби! - вскричал Шлеман и приготовился к бою. Но Зелимханов и его спутники стояли неподвижно и только виновато пожимали плечами. Они никак не ожидали от покойника такого безобразия. Тогда Шлеман выхватил пистолет и выстрелил себе в голову. Но пуля прошла в нескольких сантиметрах от его лица и ушла в воротник.

Тогда он вынул из кармана красную бумажку и прочитал короткую молитву, за что немедленно был награжден двумя трупами в руках: один остался лежать, другой был тотчас же затоптан ногами сбежавшихся зевак. Шлеман понял, что Зелимханов был предателем.  Он вынул платок, аккуратно свернул его в трубочку и бросил в лицо мертвецу. Тот не ответил. Еще раз подняв пистолет, Шлеман прицелился и дал по нему еще два выстрела. Труп дернулся и, вместо того, чтобы упасть, упал на колени.  - Теперь бежим. - сказал Шлеман. - Враги повсюду. Поторопимся.

Зелимханов повернулся и бросился назад к своим спутникам. Но они даже не успели выстрелить в него. В это время издалека долетел грохот.  Он приближался со страшной быстротой. На высокой горе над Невой вырос железный столб воды, похожий на голову рассерженного великана, в которой били громадные молоты. Камни, которыми он был увенчан, походили на гигантские куски камня из драгоценных пород.  Через секунду вода обдала стоящих в толпе людей. Из ее голубой глубины появилась большая лодка, которая стала медленно удаляться от места взрыва. Между пенистыми гребнями неслись черные клубы пара, похожие на стрелы, выпущенные из лука.  Она неслась к тому месту, где еще несколько секунд назад была крепость, и Шлеман, задрав голову, закричал в свисток: - К пулемету! К пулеметам!.. Вперед и с песнями!  Вперед, к победе, друзья! Все кто в красных шейных платках! И до последней капли крови!.. Шлеман выпустил в черную пучину три коротких очереди. В ответ лодка, развернувшись, пошла к югу.

- Геббельс преследует нас!  - закричал кто-то из толпы. Шлеман бросился к пулемёту и взял лодку на прицел. Зелимханов был рядом с ним. Шлеман открыл огонь.  Голова лодки, которой по нему стреляли, начала медленно подниматься вверх, а когда она уже достигла надстройки, он выстрелил в упор, и лодка взорвалась. Несколько человек, стоя в толпе, упали в воду. Некоторые из них поплыли на своих двоих к берегу.  Шлеман тоже поплыл к берегу, но его остановила огромная масса рук и ног. Шлеман увидел Гитлера. Он шел по полю со знаменем в руках и двигался с такой скоростью и плавностью, что напоминал страшное чудище.  Справа от него, извиваясь и подминая под себя людей, бежала русалка. Она была похожа на Геббельса. Немцы замолчали и отступили на несколько шагов. Гитлер приближался, на ходу выкрикивая что-то непонятное.   Краем глаза Шлеман заметил подбежавшего Зелимханова. Шлеман выстрелил в фюрера, но тот ловко увернулся. И вдруг из тумана на футбольное поле с ревом и треском вылетел красный «Мерседес» с поднятыми вверх стальными гусеницами.  Вслед за первым «Мерседесом» вылетели три таких же и, как бешеные обезьяны, помчались к автостоянке. Через минуту в каньон врезался третий «Мерседес» с поднятыми вверх стальными гусеницами. Гитлеру удалось оторваться и исчезнуть в тумане.  Один за другим взрывались два новых автомобиля. Шлеман увидел удирающих немцев, одетого в бушлат и ватник Панцерваффе Габиссита и убегающую от взрыва женщину с ребенком на руках.  Раздалось еще несколько взрывов. Женщина упала, и ребенок на секунду затих. Гитлер с раненым человеком бежал в ста метрах впереди и скрылся в тумане. Машина с убитым людьми исчезла. Гитлер выбежал на поле и сразу упал на колени. Его голову буквально разрывало от боли.  Потом Гитлер встал и пошел вперед. Он бежал вперед на всех парах, чтобы никто не смог догнать его. Через несколько минут Шлеман заметил, что из тумана показались какие-то автомобили. Он поднял голову и увидел, что на опушке леса, куда отошел Гитлер, стоит немецкий танк КВ-1.

Так же быстро, как и сорок минут назад, нацист вскочил в танк и сразу же куда-то его повел. Шлеман побежал за ним, чтобы не отстать, но Гитлер вдруг растворился в тумане. Шлеман повернул назад.  Оказалось, что на дороге появляется еще одна группа вооруженных людей. Гитлеру удалось-таки уйти от погони. Он бежал, таща за собой двух тяжело раненых. Шлеман уже был неподалеку от того места, где остановился Гитлер, когда дорогу ему преградила цепочка немецких солдат.  Они были вооружены и вели себя очень спокойно. Шлеман замер на месте, боясь даже шелохнуться. Вдруг один из солдат крикнул: «Хайль Гитлер!» и выстрелил в Шлемана.  Шлеман рванулся вперед и упал на землю, но у солдат оказалась винтовка с оптическим прицелом. Тогда Шлеман выхватил пистолет, убил одного из солдат и побежал назад в лес. Солдаты побежали за ним. Один из них спросил Шлемана, как прошла ночь.  Шлеман хотел ответить что-нибудь отрицательное, но не успел: немцы открыли огонь, и он без чувств упал на дорогу. Когда он пришел в себя, над ним были немецкие танкисты с поднятыми штыками. Его повели в лагерь.  Шофер грузовика громко крикнул: «Хайль Гитлер!» — и «Хаубердхуге» — в ответ. Шлеман поднял глаза на лес и увидел над ним два темно-зеленых треугольника гусениц, а позади них — черный силуэт танка.  А затем Шлеман увидел белый флаг с двумя свастиками — на одном конце красный, на другом белый — герб Германии. В сознание его вползла черная мысль: как он оказался в поле зрения немцев?

Он посмотрел по сторонам и понял, что он жив, но ранен. Солдаты между тем развязали ему руки и столкнули в кузов. Шлеман попытался закричать, но из его горла вырвался только тихий булькающий звук. Машина тронулась. Вскоре показалась деревня.  Шофер остановил машину у какой-то школы. Оттуда вышел человек в штатском и вежливо поздоровался. Шлеман спросил его, где он находится и что здесь делает фашистская машина. Человек пожал плечами и пожал плечами.  Потом он вынул из кармана связку ключей и отпер дверь. Внутри стояли кровать, стол, книги и даже пара велосипедов. Но на первый взгляд все выглядело заброшенным и ветхим.  В комнате было два окна, выходивших на одну из придорожных тропинок. В одном была луна, а в другом стояли ведро и несколько красных фонарей, но за ними ничего нельзя было разглядеть.  Привстав на цыпочки, Шлеман попытался выглянуть из окна, и тут его нога попала в узкое жерло железной трубы. Он растянулся на полу и долго кричал, дрыгая ногами. Через некоторое время какой-то человек зашел в комнату и сел на кровать.  Лицо его скрывали темные очки. Потом он положил руки на край кровати и тяжело вздохнул. Шлеман еще некоторое время стонал, а потом затих. В комнате воцарилась тишина. Когда ее прорвал тихий стук в дверь, Шлеман открыл глаза. Рядом с кроватью стояла кровать.

На ней спал толстый мужик с крупными седыми усами. На нем была надета серая пижама с черными пуговицами, клетчатая рубаха и черные ботинки. Под носом у него красовался широкий фиолетовый синяк. Он был небрит и стоял на цыпочках.  Возле его головы был маленький красный колокольчик. Увидев на Шлемане брюки, мужчина сразу охнул и закрыл лицо руками. Потом он глубоко вздохнул и тихонько забормотал: «Ну почему я пьяница? Ну почему? », уронив голову на грудь. Несмотря на свою пьянственную внешность, мужик оказался веселым и дружелюбным собеседником, который вполне мог бы понравиться Шлеману.  Говоривший на ухо Шлеман сначала никак не мог привыкнуть к тому, что перед ним стоит человек с плохим голосом, а потом вдруг вспомнил о длинном темном галстуке и бросил: «Извините, пожалуйста».  Мужик удивленно поднял на него глаза, увидел тяжелый револьвер в руках и мгновенно успокоился. Его жизнь наладилась, и он сделал свою работу. Теперь перед Шлеманом на кровати сидел не пьяный неудачник и грабитель, а живой человек.

Отгадав его вопрос, мужик сказал: «Так я скоро умру. Вы знаете, кто я? Генерал КГБ». «Шпион? — переспросил Шлеман. — Это еще кто? Как вы оказались здесь? Где и когда?» — «В ночь на 1 января 1968 года», — ответил мужик.  Шлеман что-то пробормотал. Мужик нахмурился. «Вам что-то непонятно? — спросил он. — Вы видели такой номер «Правды», где в номере была маленькая колонка, где на первой странице был портрет нашего Штирлица.  Откройте ее и прочтите об этом». Шлеман раскрыл «Правду» на первой странице и прочел: «Наш молодой советский разведчик и разведчик-нелегал Штирлиц, выполнивший девять удивительных рейдов на территорию противника.  Герой Великой Отечественной войны». Шлеман прочитал еще раз и потряс головой. «Нет, — сказал он, — не могу поверить, — продолжал он. — Честное слово, не могу поверить. Это все неправда». Мужик не понял юмора.

Шлеману надоел разговор, он разрубил мужика пополам и пошёл искать свою дочь.  Через несколько шагов он споткнулся о чью-то метлу и упал. Поднявшись, он увидел возле кучи старого мяса своего друга. Он, оказывается, тоже не спал и тоже искал дочь. «Скорее», — сказал он, взял кастрюлю и пошёл следом за Шлеманом по полузатопленному туннелю.  В конце туннеля начинался довольно большой коридор, весь забитый двигающимися машинами. Пройдя несколько метров, Шлеман наткнулся на вагон с надписью «Авиационное войско».

Открыв дверь одного из вагонов, он увидел несколько полураздетых солдат в тёмных комбинезонах. «Вот вы где», — сказал Шлеман, подходя к ним. «Я же говорил, что на взлет вы не успеете», — ответил один из солдат. «А где моя дочка?  Вот она, — сказал Шлеман и показал на женщину с портфелем на руке. — Та самая, которую я спас от беды». Солдаты засмеялись. Шлеман извинился и пошёл дальше. Идти было довольно далеко, и Шлеман не без труда передвигал ноги.  Пройдя несколько поворотов, он заметил в стене движущуюся панель с множеством разноцветных лампочек. Включив их одну за другой, он сказал: «Мама, я домой хочу». Зажглись красные лампочки, потом зелёные и красные. Настал час последней битвы.

Шлеман взялся за рукоятку помпы, и она загремела над рельсами. Упав на четвереньки, он пополз вперёд.  По обочинам дороги замелькали баррикады, кучки охраны, гранатомётчики и так далее… Вслед за баррикадами потянулись небольшие одноэтажные домики с узкими окнами и хибарки, за которыми скрывались рестораны, гостиницы, кинотеатры, парикмахерские, рынки и квартиры богачей.  Шлеман увидел укреплённый несколькими врытыми в землю кольцами огородик и два высоких дерева. Над головой — чёрные от копоти трубы от гигантских котлов.  Вот открылась кухня, над которой трещал огонь; в конце кухни горела громадная костёрная яма… Почти в каждой деревне была своя пороховая кухня, и большинство бандитов на всем своём огромном пути не видели и не слышали их выстрелов.  Но тот, кому надо было похоронить очередного или уничтожить контрабанду, шёл сразу на пороховую кухню… Над обгорелой землёй виднелись горящие над костром, как огонь, трубки с остатками пороха — эти остатки указывали направление пути. Шлеман дополз до углей.  Пахло палёным мясом, и у него потекли слюнки.  Впереди на дороге лежал рулон колючей проволоки, обмотка которой напоминала разноцветную антенну. Шлеман обошёл её и оказался возле длинной, наполовину перегораживающей дорогу решётки. Он перемахнул её и бросился к ближайшему дому. Здание было построено из зеленоватого известняка.  Из окон первого этажа с первого этажа долетали удары гонга, а из второго — предсмертный крик какого-то крупного зверя. Шлеман подошёл к запертой двери. По обе стороны её были окна, выходившие во двор, а передняя стенка была облицована плитами.  Шлеман несколько раз попытался открыть дверь, но петли были заперты. Тогда он проделал латунную ручку левой рукой, достал из-за пояса Коха и попытался повернуть её внутрь, но дверь не открылась.

Тогда он приложил к ней ухо, сильно нажал на дверь и не поверил своим глазам: она поддалась. Изнутри раздался какой-то грохот и лязг. Шлеман выскользнул на улицу и побежал к двери. Уже за оградой он услышал знакомый голос: «Шлеман!  Шлеман!» — и рванулся к будке с будкой — но вдруг его дернули за рукав. Шлеман увидел два ствола пистолета. Выронив Коха, он рванулся назад, перескочил ограду и помчался к деревне.  Солнце уже поднялось, но от темноты не осталось и следа, и Шлеман увидел впереди свой дом. Прямо перед ним была дорога и справа от неё высокая стена дома. Он подпрыгнул и прыгнул вперёд, но приземлиться было трудно из-за длинных двухметровых шестов.  Наконец он обо что-то споткнулся, растянулся во весь рост и перекатился через голову. Перед ним возвышалась высокая трава. Выбрав этот момент, он вскочил на ноги и побежал по поляне. Впереди замаячила большая каменная плита.  Опередив её всего на несколько метров, Шлеман прыгнул на плиты и вскарабкался на ограду. В узком просвете между плитами была видна деревня, и в ней было много людей. Несколько человек лежало на земле, а двое или трое прыгали прямо в траву.  Шлеман осторожно выглянул из-за угла. Вдалеке у главной площади разворачивались бои, к высокому белому зданию примыкала чёрная бесформенная масса и, как и прежде, состояла из разных составов. Падали солдаты, и Шлеман ясно различал на их одежде знаки различия других армий.   Он перевёл взгляд на мостовую и увидел солдат, удерживающих блестящий стальной прут. Заметив движение по краю поляны, они спрятали оружие и бросились назад. От ударов о землю по поверхности прута пробежали тёмные трещины, и два прута беспомощно завращались. Солдаты в панике попадали в траву.  Одна из них вскочила на ноги, снова взмахнула прутом и почему-то стала медленно пятиться. Шлеман услышал, как сзади что-то тяжело упало в траву. «Прут, — подумал он. — Ну, прут, прут…» Шлеман выглянул из-за угла.  Солдаты в траве тоже стали пятиться и чуть было не упали на мостовую. А там, где только что стоял нападавший, теперь была почти пустая тёмная яма. Шлеман на всякий случай осмотрелся. Его не могли увидеть, но Шлеман понимал, что его увидят.  Как раз в тот момент, когда его взгляд упал на чёрную тень, оттуда с воем и матом вылетел танк ПТ-76. Тот сделал крутой вираж и пошёл на треножник, на который он только что рухнул, а затем резко прибавил скорость. Шлеман не успел даже понять, что произошло.  Танк врезался в спешащих в школу солдат и вместе с ними скатился в яму. За первым танком выскочили два танковых ЗИЛа, за ними — какое-то подобие колоннады из грузовиков и легковушек.  У шлагбаума появились военные в касках и голубых штормовках. Через несколько секунд на дороге остались только тишь да гладь. Навстречу Шлеману пошёл учитель музыки. Шлеман узнал его — это был Юра Великанов, главный шофёр училища.   Великанов покосился на свои окровавленные погоны, на Шлемана и тихонько свистнул. За ним трусцой подбежали два солдата, упёрли пальцы в пояс и что-то прокричали Великанову, а потом с уважением посмотрели на Шлемана.

Последовал кивок головы. Шлеман понял, что из школы ему больше не выйти. Второй раз его могли увидеть вместе с Великановым, но Шлеман был уверен, что этого не произойдёт, потому что рядом с ними бежали двое солдат и два шофёра.  Такой резкий поворот событий мог быть только одним — Шлеман решил схватиться с Великановым. Но первая атака прошла, и Шлеман опять погрузился в раздумья. Выйдя из-под навеса, он прошёл в лес и направился к деревне.  На опушке он остановился, осмотрелся и понял, что остался один на один с Великановым. Подойдя поближе, он поднял над головой кулак и прошипел: «Молча… Ты, Лысый Леший…» Великанов ответил ему той же фразой.  С минуту они молча стояли друг напротив друга. В полной тишине зазвенели пузырьки и со звоном ударилось о камень их оружие. А потом, в последний раз, им удалось выстрелить друг в друга одновременно — во всяком случае, так было со стороны — но Шлеман тут же отпустил свою руку и прыгнул на Великанова.  Тот почему-то промахнулся, а Шлеман сразу же рубанул его своей саблей по животу — как оказалось, на самом деле.  Толстая зелёная полоса порвала джинсовые штаны, а Шлеман не обратил на это внимания. Воспользовавшись тем, что его противник оглушён, он выхватил у него нож и начал молотить его саблей со всей силы.  Вот тут-то и был спасён незадачливый дружок, выскочивший из-за куста и сейчас извивающийся в предсмертных судорогах на земле, а Великанов вдруг упал на колени, а потом, в ту же секунду, — прямо на Шлемана.

* * *

На следующее утро Геббельс пришёл к Шлеману.  В руке у него была кассета с записью их поединка — просто белая картонная коробочка, обернутая во что-то вроде оберточной бумаги. Геббельс развернул пленку, внимательно её осмотрел, зачем-то заглянул под кровать и вдруг повернулся к Шлеману: «Что?  Как дела? Не зарастёт?» Шлеман кивнул. Геббельс протянул ему коробку — тот взял её и перешёл к столу.  Шлеман с ненавистью поглядел на бока, покрытые тонкой татуировкой, — там, где должны были быть мускулы, было пусто. Выбрав пластинку с записью, он толкнул её в огонь и дрожащими руками набил её самокруткой — на этикетке была надпись «Woodmart».  Потом взял телефон и набрал номер. К телефону тут же подошёл кто-то из эсэсовцев. Шлеман сказал, что хочет встретиться с Гиммлером. И посмотрел на часы. Несколько секунд эсэсовцы внимательно на него смотрели. Потом один из них махнул рукой.

Шлеман снова положил трубку на рычаг. Гиммлер был занят. Шлеман подозвал Шмайля и, внимательно на него поглядев, сказал — чтобы показать, что пауза затянулась — и тут же повесил трубку.  Шмайль вежливо кивнул. Шлеман закурил «Literaturverlag» и обвел комнату жестом, как если бы произвёл смотр армии или компании.  Глядя на рисунки, он вспоминал, что ему рассказывал Рихард Вагнер. Развалившись на стуле, он поглядел на рисунки. Как всегда, им на смену пришли военные фантазии. Потом встал и подошёл к столу с чертежами танковых работ. Шмайль стоял перед ним, заложив руки за спину.

- Мы едем в Африку, страну людоедов! - сказал Шлеман.  — Поэтому даже не смотрите на другие чертежи. Вот это: как мы вспашем этот клочок земли! Перед вами прореха для противотанковой пушки. Это дыра, куда снарядом могут ударить танки, вон та дыра, из которой газ задует в танк.  А вот — мы уже вплотную подошли к выполнению этого проекта. Обратите внимание, герр Шмайль, ровно метр вокруг дыры! Будет взрыв, а потом ещё несколько метров будет какой-то песок. Вверху — ямка. Это значит, что две танковые пусковые установки смогут открыть огонь от одной точки.  Танк расчётного времени поднимает к ней орудия. По команде мы пускаем ракеты, делаем пару-тройку кругов по земле и возвращаемся к месту старта. Так мы будем встречать конкурентов, будем поражать их при каждой встрече. А если они будут слишком далеко, мы оставим им каток.