Месть ундин

Океан таился. Но огромное покрытое чешуёй волн чудовище, в чьей пасти угасали, пыхая в небо клубами туч, угли заката, напрасно притворялось безобидной лужей. Дело ведь не в количестве воды.

Дварф невольно передернул плечами: он не любил портовые города и старался держаться от них подальше. Как, впрочем, и всякий из его племени.

Всем известно, подгорцы и мореходство — понятия несовместимые. Легенды гласят, причиной разлада стал ювелир, тысячу лет назад в тщеславии убивший тринадцать ундин, чтобы из золотых жемчужин их сердец сплести ожерелье, равному которому по красоте не нашлось бы на свете. Говорят, узнав о гибели возлюбленных дочерей, крепко осерчал океан и объявил, что смерть ждёт всякого подгорца, осмелившегося потревожить гладь волн. Говорят, развязавшего войну безумца казнили сами дварфы, а имя его, предавая забвению, стерли из всех родовых книг… разумные любят попусту болтать языками. 

Правда канула во тьме веков, и единственное, что доподлинно известно — коль на корабле ли, лодке оказывался подгорец, быть беде.

Если бы не важное дело… 

Земля под ногами вздрогнула. Дварф поправил скрытый в рукаве самострел, поспешил за укутанной в плащ провожатой.

Улицы обезлюдели, замолкли. Тени выползали из-под кустов, из подворотен и щелей, где они прятались днем, заполоняли пространство между домами — казалось, на город кто-то выплеснул целое озеро чернил. Не способные справиться с мраком, тусклые светлячки фонарей испуганно трепетали в своих кованых клетках.

В наступившей вязкой тишине глохли звуки и шаги.

«…Хоть будь ты удачлив, как черт,

Дай только время, настанет срок,

И море свое возьмёт».

Матросская песня, доносящаяся из приоткрытой двери таверны, смолкла, едва они отошли на пару метров. Дварф невольно оглянулся на прямоугольник света, догнал провожатую.

— Далеко еще?

Женщина качнула головой, ускорила шаг.

Земля снова задрожала, ощутимее. Где-то взвыла, чуя мертвецов, и тут же затихарилась собака. На холме зажегся маяк, прорезал ночь красным лучом, лег на воду кровавой дорожкой.

Женщина едва не срывалась на бег, ей не терпелось достигнуть цели. Бормотала под нос, не заботясь, слышат ли ее или нет.

«Близко... Скоро... Уже близко...»

Дома сменились прибрежными складами. В поздний час здесь не было ни души, только он и она… и черная голодная вода в конце прямой, как стрела, улицы. Волны нетерпеливо хватались за причал, пугали землю. 

 Дварф остановился. Провожатая в спешке сделала несколько шагов, недоуменно обернулась. Лицо ее по-прежнему пряталось в тени. Он видел лишь рыхлый неестественно белый подбородок и бесцветные губы. Женщина прошелестела.

— Надо идти. Уже близко.

Слова явно давались ей с трудом.

— Довольно. Говори здесь. Что ты знаешь о моем имени?

— Дальше…

Она бросилась без предупреждения, но он успел первым. Две серебряные стрелки прошили плащ насквозь, впившись в живот и сбив прыжок. Серебро — самое то от мертвецов и холодной крови.

Нападавшая корчилась на земле, силясь встать. Капюшон сполз, открывая лысую голову и безносое лицо со слепыми рыбьими глазами. Не сводя взгляда с противницы, дварф перезарядил самострел, приблизился. Ундина зашипела.

— Мы все равно найдем тебя. Заберём в бездну. Выпьем душу… 

— Глупая ловушка, рыба.

Дварф тщательно прицелился в голову. Пора заканчивать. И убираться отсюда: не исключено, тварь явилась не одна. Жаль, но след оказался пустышкой.

Он мог бы поведать, о чем люди не говорят. Что смерть, очарованная красотой ожерелья, дала ювелиру второй шанс. Что с тех пор скитался он по земле, ища утраченное имя, без которого не пустят в чертоги Великого Кузнеца Тора. А «рыбы» искали его, благо ума у них за минувшее тысячелетие так и не прибавилось.

Смерть любит игры не меньше живых, но пахнут они тухло.

— Стой, — в перепончатых пальцах блеснула металлическая пластина. — Ты это хочешь? Это, да?

Неужели?

В отблеске маяка медь отливала красным. Страница из родовой книги? Одна из тех, до которых не добрались старейшины? Возможно, единственная. После стольких лет, он узнает...

Позабыв про осторожность, дварф наклонился ближе, чем следовало.

Тварь дернулась из последних сил, вцепилась острыми акульими зубами в лодыжку, раздирая до кости.

Одурев от боли, он не знал, сколько бил ее, пока та не разжала челюсти. А потом, судорожно сжимая в кулаке позеленевшую от воды пластину, полз верх по улице, туда, где горела в окне рыбацкой хижины запоздалая свеча.

Нога отваливалась. Земля ходила ходуном под ладонями. Собаки выли, уже не переставая. Маяк превратился в красное око, которым затянутое мглой небо взирало на мир.

Только бы добраться до людей! Пальцы ощупывали вытравленные линии, силясь прочесть. Рыбы оказались ещё глупее, чем он думал! Сами дали ему ключ к спасению. Только бы добраться до света: ночь, как назло, безлунная, и ни одного фонаря. Добраться, иначе…

«Море свое возьмёт».

Давясь собственной кровью, ундина за спиной хрипло закаркала. Он не сразу понял, что она смеётся.

Дварф невольно обернулся.

Океан уже не таился, поднимался скалистым хребтом, неотвратимо наползая на обречённый город...

____________________________________________________________

Миниатюра написана в рамках игры "Случайный рассказ". Еще больше историй в сборнике "Набор слов"