Я сбросил её с высоты и чувствовал тяжесть паденья

Отставив в сторону метафоры, я написала книгу: https://author.today/work/15217

Предисловие сложное:
Герои не спасут мир, не найдут любовь, не добьются успеха и не обретут счастье. Согласно моему любимому архетипу, в силу внешних или внутренних причин персонажи будут отлучены от общепринятой схемы "учиться-жениться-добиться успеха", вырваны из привычной системы ценностей, падут, сломаются, в страхе и одиночестве минуют все точки невозврата и в конце пути откроют мораль заново. Мораль, как кульминацию внутреннего напряжения и психологическую необходимость, лишенную примесей конформизма.
Ещё одна важная и характерная для меня фишка: внешний хаос (или порядок, как в "Личной мифологии")  важное действующее лицо конфликта, как внешнего, так и внутреннего, за счёт того, что персонажи не могут идентифицировать себя с окружающими.

Предисловие личное и техническое:
В прошлом году я прочитала книгу, её структура настолько меня эмоционально зацепила, что я погрузилась в грёзы. После недели грёз и размышлений, я поняла, что именно такая структура придаст смысл моим старым черновикам. Наброски сцен, ситуаций, характеров, которые я хотела бы написать, но никак не могла решить - зачем их писать, а потому они скапливались и хранились у меня годами. Таким образом в свете снизошедшего на меня технического откровения многие из старых черновиков обрели смысл и жизнь.
Потому у романа сложная композиция: неудобно длинные главы-повести от четырёх персонажей, четыре истории по мере развития соединяющиеся в одну. 

Жанровая вводная: по ряду признаков эту книгу можно отнести к реализму, но выдуманная страна, переиначенные исторические факты и реалии побудили меня поставить тэг "альтернативная история". Подвисая последнии годы на чтении современной прозы, я пришла к выводу, что первичен в ней не реализм, а мироощущение автора, из него растёт и идея текста, и угол показа событий. Последний может быть причудливо вывернутым и специфическим, если того потребует мироощущение и идея автора. Я решила, что сейчас хочу работать именно с этими инструментами)

И наконец, простая вводная, аки аннотация:

Лумбия похожа на Колумбию как сон на реальность. Партизанские отряды, коррупция, наркоторговцы, тайная полиция.
Генри Элвуд становится жертвой похищения. Луиза Гудисон впутывается в политические беспорядки. Франц Варгас ищет правду. Альбер Лонарди запускает революцию.

И чтобы поддержать хорошую традицию, первые абзацы от каждого персонажа)

Генри: 

- Слово не способно выразить всю глубину и смысл внутренних переживаний. Вагнер. – Генри погладил большим пальцем театральную брошюру и уставился на писсуар.
Он пытался измерить глубину своих переживаний настоящим моментом, но отвлекся на мысли об освещении. В туалете Бостонской оперы ламп было не меньше, чем в гримерках звезд. Генри много их повидал. Звезд, гримерок, туалетов. Он полжизни провел за сценой и, похоже, заразился страстью к показухе - если хочешь, чтобы тебя поняли, заставь их почувствовать то, что чувствуешь ты. Как иначе объяснить то, что он делает?

Луиза:

Крыло самолета резало похожие на пену молочного коктейля облака. На толстом стекле дрожали капли влаги. Что-то завораживающее чудилось Луизе в их отчаянном и безнадёжном напряжении.
Оторвав взгляд от окна, Луиза посмотрела на родителей. До чего же непривычно было снова видеть их вместе. После развода прошло два года. Генрих запустил бороду и стал закрашивать седые виски. В тату салоне Амалии появилась подвальная галерея. У них даже друзей общих не осталось.
Сейчас они сидели рядом, и им не о чем было говорить. Амалия листала журнал - дорогие часы на глянцевых страницах. Генрих крутил пакет сока и рассматривал потолок. В воображении Луизы он был разумом, она - телом их брака. Амалия сменила привычные рванные джинсы на деловой костюм и распустила волосы, чтобы скрыть татуировки на шее. Из-за этого она напоминала птичку запертую в клетке. Клетка, правда, была золотой - сумма с девятью нулями на полугодовом контракте отца. Президент Лумбии Эдуардо Варгас пригласил Генриха для модернизации единственной в стране АЭС и пожелал, чтобы инженер приехал с семьёй. Луиза, Амалия и Генрих обсудили предложение президента на семейном совете вроде тех, на которых когда-то решали поедет ли Луиза на школьные каникулы учить французский в Марсель или проведёт лето у бабушки в Канзасе. В итоге условились, что Амалия получит сорок процентов от суммы, указанной в контракте, Луиза - десять, и отправились в Лумбию.

Франц:

Франц сидел на кровати и просматривал фотографии друзей.
«Две тысячи метров над уровнем моря, чувак, это не шутки», - Глен развлекался в Альпах. Стивен собирался с отцом в кругосветное путешествие под парусом.
«Жаль, что ты не полетел с нами» - писала Сабрина с Ибицы.
Франц почесал щиколотку. Похоже, его укусил комар. Разве на территории президентского дворца их не травят? За окном розовел закат. Через час начнется прием в честь девятой годовщины инаугурации президента. Франц редко бывал дома. Сначала учился в закрытой школе в Лондоне, потом - в Оксфорд.
Пробежав глазами по ленте новостей, он перешел на ютуб, посмотрел видео с извержением вулкана. Бездумно щелкнул на ссылку и увидел асфальтированную дорогу. Собирался закрыть вкладку, когда в фокус попала собака. Животное истекало кровью и сучило лапами. Камера качнулась и показала сарай с разбитыми окнами. Судя по размытому фону, снимали на телефон. В кадр попали тонкие ноги и руки. Дети? В руке с разбитыми костяшками появился охотничий нож. Ребенок - точно, слишком мал кулак для взрослого, даже для женщины – схватил собаку за хвост. Собака попыталась укусить, ребенок вонзил нож ей в живот. Франц услышал визг животного и детский смех. Разноголосый как на большой перемене в школе. Собака дышала, вывалив язык на асфальт, на белых клыках пузырилась кровь.
«Мерзость, любительское видео, нужно пожаловаться, потребовать, чтобы удалили», - подумал Франц, но не смог отвести взгляд.

Альбер:

Миа Фергюс была американской журналисткой. Зимой ей исполнилось сорок пять, она считала: если женщина скрывает свой возраст, она уступает патриархальному обществу. Уступка достойная презрения и высмеивания. В Гото Миа презирала и высмеивала женщин, восхищалась мужчинами и их недостатками, слепо поклоняясь человеческой самоуверенности.
В джунглях она как все туристы рассуждала о странностях местного климата - почему несмотря на влажность постоянно хочется пить?
Больше всего Альберу нравилась шея Мии. Удивительно длинная и белая, без единой морщины. Миа часто промакала её платком. Будто знала о её красоте и подчеркивала её. А может, знание было неосознанным. С возрастом Альбер убедился, тело разбирается в человеческих слабостях и достоинствах лучше, чем разум. Разум накладывает ограничения, тело делится тайнами.