Стрела в небо

/шизоирония mode on

Сценарий фильма, который – ягарантируюэто – обязательно получит Каннского Льва и десятиминутные аплодисменты, стоячие как волны Шумана. Если, конечно, кто-нибудь его снимет.

Первые кадры: жухлая травка крупным планом, по ней бегают муравьи. Несколько штук тащит куда-то дохлую бабочку. Сверху на эту идиллию опускается сначала тень, потом лошадиное копыто.

Камера уходит вверх, становится видно место действия. Это прерия в пыльном полуденном зное. Прерия пуста, только лишь одинокий всадник держит путь в неведомые дали. Лошадь идёт медленно, опустив голову. 

Далее следует несколько крупных планов: задумчивая физиономия ковбоя, грязный сапог со шпорой (левый) и почти оторванная, буквально на одной нитке висящая пуговица.

Затем в кадре появляется лошадиный круп. На него садится полосатый овод. Лошадь смахивает его хвостом.

Снова физия ковбоя крупным планом. Изображение мутнеет, давая понять, что сейчас будет флэшбек.

Городишко в лучших традициях вестерна. Прямая пыльная улица, деревянные дома по обе стороны. Ковбой медленно идёт к центру городка, в одной руке у него поводья, другая лежит на рукояти верного револьвера.

Камера следит за его взглядом. Труп на крылечке, труп под крылечком, труп поперёк порога, труп, свешивающийся из окна второго этажа. Много трупов в самых разных местах.

Навстречу ковбою идёт мальчик лет пяти. Откуда он тут взялся – неясно, да и не важно. Мальчик чисто одет и по виду абсолютно здоров. Он улыбается ковбою ещё издалека, идёт с каждым шагом всё быстрее, наконец, бежит. В пяти шагах перед ковбоем спотыкается и падает. Приподнимается на руках, смотрит на ковбоя, всё ещё – пусть и немного болезненно – улыбаясь. Вся его поза, а также светлые волосы придают ему сходство с тюленёнком-бельком. Ковбой вытаскивает пистолет и стреляет ему промеж глаз.

Опять прерия. Опять крупный план. Какой-то растрёпанный куст, под ним – кучка белых костей с остатками шкуры. Или одежды, уже и не разобрать. Одна косточка лежит чуть поодаль, и лошадь, проходя мимо, крошит её в пыль копытом. На самый крупный осколок неожиданно садится бабочка.

Очередной крупный план физии ковбоя и очередной флэшбек. Какая-то полутёмная комната, кровать, на кровати ковбой предаётся любви. Он без рубашки, но в штанах (приспущенных ровно до необходимого) и сапогах.

Судя по валяющимся на полу деталям одежды, осчастливившая его особа – служанка или горничная. Она чрезвычайно полна. Камера фокусируется на её боках, складках жира, гладко перекатывающихся и ритмично вздрагивающих в свете керосиновой лампы. Особа равнодушно смотрит в потолок. Через пару минут сопения и скрипа кровати она лениво тянется рукой к стоящему на тумбочке рядом блюду, берёт с него кусок мяса и отправляет в рот. В кадре – медленно двигающиеся челюсти, стекающий по подбородку и щекам жир.

Действие возвращается в прерию. Вынырнувший из воспоминаний ковбой широко улыбается и смотрит в небо. В этот момент лошадь испражняется.

Камера опускается до уровня земли. На заднем плане – уезжающий в полуденное жаркое марево ковбой. На переднем – кучка свежего конского навоза. На неё сразу же слетаются блестящие зелёные мухи. Две из них начинают спариваться. Если очень внимательно приглядеться, в одном из комочков навоза можно заметить блестящий краешек какого-то украшения.

Конец.

/шизоирония mode off