Повешение проституток или о способах борьбы с венерическими заболеваниями.

В плане самопиара, для любителей. Отрывок из экспериментального романа.https://author.today/work/116410 Романтикам, идеалистам и брезгливым не читать.

"....Судьба женщин из низшего сословия была особенно тяжелой и незавидной. Неспособная к обучению женская масса занималась в перерыве между декретными отпусками тупой, несложной работой на благо Родины. От 16 до 35-40 лет, когда изнеможенными старухами они отправлялись в лучший мир, тетки успевали произвести на свет от 10 до 20 детей. Упорствующих, бесплодных и больных передающимися по наследству заболеваниями, отправляли скрашивать досуг защитников Отечества. В матросских борделях летающих гробов их держали взаперти, выводя только для случки в банные дни.

Обслуживали мужчин они будучи поставленными в специальные станки, удовлетворяя до сотни матросов за раз. Понятно что немногие хотели делать это добровольно, оттого в "стойло" "жрицу любви" затаскивали за ошейник, подгоняя сзади хлыстом и шокером.

Соответственно, гигиенические мероприятия ее "рабочие органы" знали только после использования, когда по завершению откачки генетического материала, они промывались санитарками водой из малого гидранта. Санитаркам тоже не было дела до "давалок", бессильно висящих в станках после поимения сотней мужиков.

Роковой срок в 137 стандартных суток, отведенный болезнью, для Гаврилина закончился через 5 дней после старта разведчиков. Матрос нес вахту на своем посту в четверной дальномерной второго кормового форта, чувствуя, как зудит его "инструмент". Он уговаривал себя потерпеть, держась за неимоверно распухшее достоинство, обещая "боевому другу" что непременно отправится после смены к фельдшеру. Но боль стала нестерпимой. Гаврилин сполз на пол и тихо завыл.

Экспресс-лечение в виде десятка крепких пинков, примененное прапорщиком Толстолобовым не помогло, и старший поста вынужден был докладывать лейтенанту о ЧП. Известие заставило всполошиться медицинское начальство. Целители матросских организмов без труда опознали симптомы Пифагоровой болезни и доложили по команде.

Главный врач корабля майор Жирков, получив рапорт медиков, тут же побежал докладывать Лихоедову.

Медик сильно рисковал нарваться на кулачную расправу скорого на самочинный суд командира эскадры, однако в случае бездействия, последствия лично для него могли быть гораздо хуже.

Но все обошлось. Бригадный генерал конечно же пришел в неописуемую ярость и приказал любой ценой остановить распространение заразы. А заодно разобраться с виновными как можно жестче.

Воодушевленные словами генерала, медики принялись за карантинные мероприятия по всем правилам эпидемиологической науки. Бордель закрыли, "специалисток по удовлетворению" изолировали.

Было обнаружено, что четвертый женский бордельный взвод в полном составе болен "звездным коллапсом" на разных стадиях. Что соответствовало общей цифре зараженных матросов от 3000 до 4000 человек, если учесть гомосексуальные связи среди военнослужащих. В один момент вся операция оказалась под угрозой срыва. Лидер эскадры вот-вот должен был превратиться в летающий госпиталь, наполненный стонами страждущих.

Медицина не располагала средствами способными вылечить эту болезнь, однако, способы оставить ее развитие были. Стойкий эффект достигался многократным воздействием волновых регенераторов, но с нижними чинами никто возиться не собирался.

"Бой все спишет" - философски заметил бригадный генерал и распорядился колоть всем больным токсиплазмид. Быстро, дешево и неэффективно. Ежемесячные инъекции препарата гарантировали жизнь зараженным в течение нескольких лет, по прошествии которых больные умирали от отравления самим токсиплазмидом.

Но этого маленького нюанса медики разъяснять своим пациентам не стали.

Неделю на лидере эскадры шли медицинские мероприятия. Неделю эскадра дрейфовала в стороне от расчетной точки в астероидных полях.

Злые языки прохаживались по поводу "баржи, у команды которой сифилис поголовно", по мотивам старинного анекдота. Кого-то за это даже выпороли по доносу стукачей.

Когда медики закололи всех, больных и здоровых своим коновальским лекарством, командир эскадры решил для поднятия боевого духа устроить торжественное собрание. Как всегда, по установившейся традиции, его совместили с публичным наказанием назначенных виновными.

В качестве козлов отпущения были выбраны матрос Гаврилин, который занес заразу, первая инфицированная им проститутка Маргарыда Скотинина, разводящая 1 отделения 4 бордельного взвода Татьяна Веселкина и конечно же врач Ия Лепехина. Если первый и последняя в этом списке были действительно виноваты, то "бордельные", толстые, вечно опухшие тетки были совершенно не при чем. Но им не повезло родиться в лихую годину беспощадной борьбы, оттого их мнения никто не спрашивал.

Публичная казнь была для матросов чем-то вроде сладкой конфетки. Особенно когда вешали теток. Передние ряды у эшафота занимала привилегированная публика: сержанты, старшины, местная крутотень из казарменных банд. Мелкие сявки стояли сзади, выглядывая из-за голов своих более удачливых сослуживцев, в надежде увидеть хоть кусочек женского тела сексуально бьющегося в конвульсиях. Потом они многократно воспроизводили эту сцену, "передергивая" в темноте душного спального помещения под одеялом.

Одним из таких толкущихся сзади был Рома Голубков. Он единственный из зрителей ждал казни с ужасом, правда смешанным с изрядной долей злорадства .

Помимо общей экзальтированной нервности у Голубкова был повод бояться перемен. Хоть Ия издевалась над ним сама и позволяла это делать своим подругам, Ромино очко было в неприкосновенности.

Теперь "пригревшихся у шалав" матросов приписали в боевые подразделения и отправили к жаждущим познакомиться с их задницами старослужащими. Рома не вполне понимал, насколько плохо ему теперь придется, но смутное чувство грядущих унижений заставляло тоскливо сжиматься его анальный сфинктер.

Виселицы были установлены прямо под трибуной, чтобы внимание военнослужащие не отвлекалось. Удавки были заботливо проложены мягким материалом, чтобы растянуть экзекуцию, давая вволю полюбоваться на страдания казнимых.

Приговоренных вывели в заношенном исподнем четвертого срока годности, чтобы попусту не портить обмундирование. Палачи аккуратно поддерживали своих подопечных, чтобы те не падали и не бились в истерике, портя торжественный момент. Но похоже, все осужденные были готовы умереть, более того, хотели, чтобы все скорей кончилось.

У Маргарыды Скотининой мелко подергивалось правое веко. Она заводила свои косящие глаза вверх и назад, точно хотела увидеть собственную макушку. Разжалованная Ия брезгливо кривилась, когда запах немытых тел касался ее ноздрей. Гаврилин мелко трясся и бормотал молитвы. Веселкина, по блату наевшаяся таназепама, понуро брела, не сильно хорошо отображая, где она и зачем.

По команде казнимые остановились и повернулись к толпе. На высокой трибуне появился командный состав. Загорелись прожектора, заливая беспощадно-ярким светом главных участников представления.

Председатель военного трибунала - офицер из особистов хорошо поставленным дикторским голосом зачитал приговор. Он был щедро пересыпан проклятьями коварным врагам, апеллировал к светлой памяти мучеников, погибших за Родину, напоминал о светлом дне Победы, в который когда-то сложатся жертвы и усилия людей. Припечатанные своей несмываемой виной осужденные затихли. Гаврилин упал на колени, раздирая вклочья на груди ветхую ткань исподней рубашки:

- Простите меня братцы, - запричитал он. - Подвел я вас. Простите Христа ради.

Экзекуторы едва утихомирили зашедшегося в пароксизме самоуничижения человека.

Представление приблизилось к своей кульминации. Согласно древнему обычаю, одного из четырех осужденных нужно было помиловать.

Луч уперся в бригадного генерала, который возвышался над остальными на трибуне, стоя на специальной скамейке.

- Воины! Вы подлинные герои, чудо-богатыри, самые главные люди наших вооруженных сил! Вашим славным ратным трудом приближаете вы Победу! Неисчислимые жертвы несете вы радо того, что бы жила наша Родина! Сегодня князь - император, ради заслуг ваших, дает вам право подарить жизнь одному из осужденных. Решайте! Вы заслужили это право, святые герои битвы за жизнь человечества!

Толпа забурлила. Люди стали указывать пальцами на казнимых и громко спорить друг с другом. В толпе стали образовываться течения и группы. Одни хотели, чтобы сучка-медичка сплясала на веревке, находя это очень забавным и возбуждающим. Другие предлагали ее помиловать, зная, что смогут сделать с этой привлекательной женщиной нечто более приятное.

Матрос Гаврилин снова начал биться головой об пол, выкрикивая что-то неразборчивое. Бывший врач Лепехина от волнения перестала дышать. Нервный тик у Скотининой усилился, корежа лицо судорогой.

Одна только Веселкина, выплыв из химического забытья транквилизатора стала улыбаться обращающим на нее внимание людям.

Наконец, матросы определились. Людям было жаль "братана" и оплывших, неопрятных теток, но редкая возможность отыметь худощавую, подтянутую офицершу, заставила их выбрать Ию. Так медичка была помилована, чтобы отправиться в бордель простой давалкой.

По заведенному ритуалу, Лепехина поблагодарила матросов и оборотясь к трибунам продолжила уверения в том, что будет полезна Родине, обществу и народу.

Неожиданно Ия упала на колени и разрыдалась. Она ткнулась мордой ва пол, задрав кверху задницу. Ветхая ткань придала этому действу избыточный эротизм, подчеркивая тонкую талию и костлявые ягодицы новоиспеченной жрицы любви. Толпа одобрительно загудела.

Палачи сделали вид, что растерялись, жадно разглядывая просвечивающую между полушарий ложбинку. И только команда с трибуны заставила их увезти помилованную.

Осужденных поставили у виселиц, одели удавки на шею. Зарокотали барабаны, загудели лебедки, выбирая свободный ход веревки. Под крики ужаса и восторга ноги казнимых оторвались от земли. В мягком ошейниках люди умирали медленно. Вначале побагровело лицо, потом из глаз начали течь слезы. А следом из передавленных глоток раздался ужасный хрип, который сопровождал всю процедуру.

Тела казнимых, в напрасной надежде глотнуть воздуха стали исполнять сложные пируэты, крутясь и извиваясь. Отчаянные рывки казнимых женщин лишь подчеркивали отсутствие у них нижнего белья. В особо интересные моменты, когда "причинные" места на мгновение появлялись во всей красе, толпа охала и выла от восторга. В кучке матросской "крутотени" стали просматриваться стриженые затылки "молодых", поставленный на колени при "кормушках" "уважаемых старослужащих". Кое-кто предпочитал совмещать сразу все радости жизни.

У виселиц были заботливо включены силовые экраны. И вовремя. Повешенные обделались и продолжая дергаться, стали раскидывать вокруг кусочки дерьма. Но вот недостаток кислорода сделал свое дело. Судороги стали реже и не такими сильными. Жизнь ушла из удушенных тел, оставив только рефлекторные сокращения мышц, которые никак не хотели умирать.

Не дожидаясь смерти казнимых, заговорил командующий эскадрой. Его резкий голос, усиленный динамиками врезался в уши матросов.

- Воины, братья по оружию, цвет нации, доблестная надежда человечества. Наше дело правое. Тяжелые времена требуют не знать пощады к врагам. Ибо те, кто сейчас висит перед вами как падаль, совершили самую ужасную вещь - предательство. Возможно оно было непреднамеренным, но от этого не стало менее тяжким. Запомните, всякий, кто выкладывает не полностью, кто ленится, кто ошибается, кто трусит - предатель. И место ему - в петле. Так надо ради жизни, так надо ради ваших матерей, жен и детей. Только так мы сможем противостоять жестокому врагу. Помните об этом, когда завтра мы пойдем в бой...

Генерал обьявил, что завтра, когда ордер встанет над плоскостью вращения громадного протопланетного роя начнется операция по зачистке системы от космических пиратов. А потом долго разглагольствовал про то, что Родина потребует все мужество, стойкость и умение для победы над коварным противником.

Толпа молчала, продолжая разглядывать остывающие тела.

Виселицы с казненными опустились под сцену. Загораживая высокие трибуны с начальством опустился занавес с эмблемой Обитаемого Пространства.

По его металлической плоскости закружились разноцветные пятна прожекторов. В пространстве зала возник высокий и сильный женский голос.

- Дети мои, где бы вы ни были, помните. Я, Родина-мать, зову вас на святой бой...

Превосходно составленный текст и искренняя чувственность голоса ввели в транс людей. Матросы со слезами на глазах безотрывно глядели на полотнище гигантского флага, играющее разноцветными огнями.

А когда все закончилось, чеканя шаг разошлись по казармам БЧ корабля, полные энтузиазма, решимости и ощущения чего-то светлого внутри..."