Отзыв на рассказ Марии Силкиной «Солнце в крови»

«Солнце в крови» - крайне интересная работа. Пусть, на мой взгляд, она и не идеальна, но это глубокий, сложный рассказ, написанный хорошим языком. Техническая сторона этой вещи особенно любопытна. Текст необычен тем, что автор ставит в нём смелый эксперимент, совмещая такие разные жанры, как постапокалипсис и притчу. Их столкновение даёт сильный художественный эффект, однако плюсам сопутствуют и неизбежные минусы. Немногие слабые места рассказа, этакие логические разрывы, возникают, похоже, на тех участках, где постап и притча слишком резко тянут текст в разные стороны.

Если разложить «Солнце» на отдельные составляющие, то сюжет и антураж в целом придутся на постапокалипсис, а идея рассказа и вся заключённая в нём поэтичность достанутся притче. Это сочетание отлично работает до тех пор, пока притча не начинает вмешиваться в сюжет, выстраивая его по своим собственным законам. Именно эти моменты и выглядят нелогичными, хотя на самом деле здесь просто используется условная логика иносказания, а восприятие не успевает на неё перестроиться.

Рассказ начинается жёстко, с грубой и даже шокирующей сцены в школьном классе, где далеко не сразу доходит, что ученики – не дети, а взрослые (как минимум, совершеннолетние) люди. 

– А сами-то вы там бывали, а? В этой Франции, медведь её за ногу… – интересуется Гвоздедёрка, выпуская в потолок клубы сигаретного дыма.

– Говорят, сейчас это такая дыра, ну вообще! – поджимает прелестные губки Белочка.

– Вот така-ая дыра! – Жмур, здоровенный тридцатилетний лоб, разводит в стороны руки. – На месте той башни с фотки. Широкая, как Белочкина пи…

3-ий «А», единственный класс единственной школы, взрывается гоготом.

Первая «главка» намечает скупыми, но выразительными штрихами и мир рассказа, и образы героев. Но здесь же мы встречаем и первый логический «разрыв». Притчевая составляющая пока не проявлена напрямую, но транслируется через сцену в классе: взрослые этого мира, растерявшие культуру и знания – это дети, которым нужен учитель. Этот посыл сочетается с идеей рассказа и работает на её проявление. И в то же время сцена разбивается о логику текста в целом. Как только мы выходим за пределы восприятия её как притчи и начинаем сопоставлять с тем, что знаем о мире рассказа (уже со второго прочтения, конечно), возникает множество вопросов. Для чего учить этих взрослых людей французскому языку, который, как знают все участники процесса, им никогда не пригодится? Как это сочетается со словами учителя о том, что он учил людей тому, «чего им недоставало»? Почему «третьеклассники» в принципе могут учиться, когда вся окружающая реальность наталкивает на мысль, что они скорее должны работать, ведь у города нет возможности кормить великовозрастных «школьников»? И почему не учатся в школе дети, которые есть в городе и которым образование явно нужнее?

Все эти вопросы совершенно неуместны, если прикладывать их к притче, зато естественны, когда речь идёт о фантастике. 

Но, что интересно, для рассказа появление этих «неудобных» вопросов совершенно некритично. При первом чтении они не могут возникнуть, поскольку читатель только начинает разбираться в мире и ничего не знает о жизни города, существовании в нём детей и так далее. Зато подтекст этой сцены о взрослых детях считывается отлично и ложится в основу восприятия рассказа, помогая понять его смысл. 

Конечно, при последующих сбивках логики этот принцип уже не действует: мир становится понятен, и можно (теоретически) заметить нестыковки. Прелесть в том, что они не замечаются всё равно. Здесь работает уже другая характерная особенность притчи: поэтичность, вгоняющая в транс и делающая историю убедительной. 

С поэтичностью в «Солнце» дела обстоят очень хорошо: автор мастерски пользуется метафорами, вписывая при этом их в общий антураж апокалипсиса («Весь третий ряд пуст, как обкраденный поезд»), создаёт при помощи умело подобранных деталей атмосферу и с большим вкусом работает с ритмом текста.

Словно прошлогодним снегом, улицы полнятся тревогой. Новый Людный ей товарищ и брат. Скалит зубы, как пёс, у которого отбирают кость. Подглядывает всеми своими окнами, щетинится винтовками на ремнях городничих, пугает неясными силуэтами за углом.

Город как город, один из сотен других.

Художественные приёмы усложняют и уплотняют текст, превращая его в поток – а течение, вроде бы не особенно быстрое, но сильное, увлекает читателя за собой и не позволяет сосредоточиться на нестыковках. Образы рассказа не просто яркие – они ещё и символичные, как, например, знак звереворота, нарисованный Женькой на стене.

Сотни, тысячи лиц… Молодых и старых, мужских и женских. Вывернутых, искаженных.

Кодла, орда, сборище... безумное воинство,

Кровавое колесо, уроборос. Огненный пёс, кусающий себя за хвост, пёс из тысячи лиц, обезображенных ненавистью. Он горит чёрно-красным пламенем, и лица – горят; пылают иным огнем, и нельзя сказать, какой из них страшней.

Я не ожидал увидеть это здесь.

Звереворот. «Черная метка», крысиный король, знак, приносящий несчастье.

Эта картинка впечатляет настолько, что далеко не сразу задумываешься, сколько нужно времени и мастерства, чтобы нарисовать «сотни, тысячи лиц» и насколько это практично для изображаемого на стене символа. 

Точно так же не удивляешься, что Валя Кошкина частенько бегает за сигаретами к соседям – в условиях постапокалипсиса, где табачное производство явно накрылось давно и окончательно. Или что – в тех же самых условиях – работает аптека. Не спрашиваешь, почему пришедшей в город Женькой занимаются доктор и учитель, а не (учитывая ситуацию) местные «силовые структуры». Эти моменты оказываются неважными. Значение имеет только история Зверя, проступающая постепенно, дробящаяся на множество вариантов.

– Кто Зверя призвал, тому в аду гореть! – бабуся Птица хрипло вскрикивает. – «И вспорола злодейка брюхо детей своих, и похитила их имена. И обратилась к мрачной силе; и вышло чудовище из недр земных…»

– Сказки, – машет рукой доктор. – Это всё американцы. Проект «ЗВЕРЬ», слыхали? Оружие! Биологическое… не, квантовое!

Текст снова и снова возвращается к тому, откуда взялся Зверь – убивающий одним своим присутствием, переносящийся на любые расстояния, неуязвимый. Герои верят, что его призвал кто-то, доведённый до отчаяния, чтобы остановить войну – и оба думают, что это были они. 

 «Зверь и его человек…» Я слышал эту историю во всех уголках земли. В разных формах и вариациях. В песнях, стихах и сказаниях. На месте девочки был мальчик, мать, потерявшая детей, отец, искалеченный на фронте, старуха, лишившаяся внуков… но о детях, всё же, рассказывали чаще.

– Разве может ребенок призвать такое? – я судорожно сглатываю слюну.

– Может. Если очень сильно ненавидишь. Ты когда-нибудь испытывал подобное?

Эти истории создают ощущение, что людей, призвавших Зверя, было не двое, а намного больше. Или же – что призывали многие, пусть и получилось это только у одного. А чтобы Зверь ушёл, хватило бы и единственного человека, готового пожертвовать собой. И рассказ ведёт к теме самопожертвования, жизни не для себя, а для других, выстраивая мостики к финалу из символов, маленьких вставных историй и воспоминаний. Ещё и поэтому использование жанра притчи и сопутствующей ему условности кажется мне оправданным: такие идеи требуют опосредованной подачи, чтобы не отпугнуть читателя.

 Интересно, что главной героиней рассказа в итоге оказывается Женька – и что она фактически становится персонажем мифа, уходит в то же самое пространство символов, откуда взялся Зверь. Учитель говорит ей «ты взвалила на себя чужое бремя», и это верная формулировка. Женька винит себя в появлении Зверя, призванного другим; оказывается на костре, как Жанна; для неё, а не для Вапщекошки, остановится поезд, повторяя сюжет сказки про ведьму; она станет учить людей вместо Учителя. Я бы сказала, что Женька – образ человека, который берёт на себя ответственность за мир после того, как из него уходят, условно говоря, божественные, мистические силы: Зверь и его бессмертный создатель. 

Всё это считывается из текста и оказывает эмоциональное воздействие на читателя, несмотря ни на какие логические сбивки. Да, они есть – но талант автора проявился в том, что текст завораживает, захватывает, заставляет сопереживать и думать, и это, на мой взгляд, намного важнее.

____________________________

Отзыв написан по договору, бесплатно: хоть я и цепляюсь к деталям, но рассказ меня впечатлил. Подробности заказа рецензий тут: https://author.today/post/59197

«Солнце в крови» добавлено в подборку «Безымянная библиотека».