"О моём сыне". Анна Тимофеевна Гагарина

Юра всегда учился отлично, переходил из класса в класс с похвальными грамотами. А главное – любил учиться.

В первый класс он пошёл, когда уже шла война. Не проучился сынок и двух месяцев, как наше село заняли фашисты. Занятия в школе сразу же прекратились. Долгие полтора года были мы под гитлеровцем. Освободила нас Красная Армия 6 марта 1943 года. А 9 марта, в Юрин день рождения, начались занятия в школе. Юра тогда считал, что учительница сделала это специально. Вроде бы подарок ему. Так он любил школу, тянулся к знаниям!

Накануне учительница Ксения Герасимовна Филиппова обошла все деревенские дома, извещала, чтобы назавтра к 9 часам все собрались в доме Веры Дмитриевны Клюквиной – там будет школа. Изба у Веры Дмитриевны была большая, вот и попросила Ксения Герасимовна разместить классы у Клюквиной. Школу-то нашу, которой колхоз до войны гордился, немцы сожгли при вступлении в Клушино. Вера Дмитриевна охотно согласилась: избу свою всю почистила и полы вымыла, у соседей лавки подзаняла, старалась как можно лучше всё устроить.

Я разыскала на чердаке Юрин портфельчик. А положить в него было нечего: букварь и другие учебники пошли на растопку у гитлеровцев, ни одной тетради не осталось. Но ученик есть ученик, дол жен быть с портфелем. Проводили мы Юру на уроки с пустой сумкой.

Вернулся он возбуждённый, стал делиться впечатлениями.

Учебников в классе не было, но командир полка передал Ксении Герасимовне Боевой устав пехоты. По нему-то и овладевали грамотой. В одной комнате располагалось по два класса: сначала первый и третий. Заканчивались у них занятия начинали учиться второй и четвёртый.

Ксения Герасимовна сразу же дала задание: набрать гильз, чтобы по ним учиться счёту, поискать в домах бумагу. Любой клочок был необходим, каждому листочку радовались.

Когда после космического полёта Юра приехал в родные места, побывал он в селе Клушине. Односельчане встречали его, каждому хотелось поговорить. большого дома в центре деревни оклик нула его старая женщина:

– А меня-то небось не помнишь?

Все вокруг затихли, а Юра нагнулся к ней, отвечает:

– Да как же я могу вас, Вера Дмитриевна, забыть? Часто с благодарностью вспоминаю. Не только я – уверен, что и другие школьники сорок третьего.

Это была та самая Клюквина, в доме которой на третий день по освобождении стала заниматься школа

Услышала Вера Дмитриевна Юрины слова и прослезилась Глаза платком утирает, приговаривает:

– Спасибо, Юрушка, уважил!

Юра умел быть благодарным, Он не забывал хороших дел, вспоминал о них. Когда приезжал к нам, всегда заходил в школу, к учителям, товарищам.

Что ещё свойственно настоящему человеку – так это любовь к труду! У нас в семье все работали в охотку, с удовольствием.
Валентин – самый старший – помогал отцу в мужских делах: плотничал, столярничал. Зоя тоже постепенно в хозяйство входила, Вначале немудрящее только могла приготовить, потом сама и хлеб ставила и караваи выпекала, а это – каждая хозяйка знает – нелёгкое дело. То же и со стиркой, уборкой. Поначалу она даже как следует Юру запеленать не могла, но времени прошло немного, и стала Зоя такой умелой нянечкой, что я с лёгкой душой на неё малышей оставляла.
Дело младших Юры да Бориски было огород полить, скотину в поле выгнать да вечером встретить.
Как легко, приятно было возвращаться домой по вечерам! Придёшь с Алексеем Ивановичем, обед сварен, ребятишки нас ждут: сидят за столом довольные, гордые, что вот к нашему приходу успели. Как же на душе покойно становилось!
Конечно, всякое бывало. Случалось, шалил Юра, Но никогда в его шалостях не было вредности, злости или грубости.
Не знаю, как поточнее определить это качество, но был Юра с детства по-особенному чутким, умеющим распознать, что человек чем-то обеспокоен, расстроен. Хоть был ребёнком – знал: взрослый тоже теплоты ждёт, Я, во всяком случае, теплоту эту ощущала. И другие тоже замечали.

В скафандре, по-рабочему, как был,
У Волги на виду, ему знакомой,
На вспаханную землю он ступил
И зашагал, растаптывая комья.
На перелеске, пашни посмотрел.
Земля! И вид ее не изменился.
Сегодня в космос он с нее взлетел,
Сегодня ж на нее и возвратился.
Все так же низко облака бегут,
Все так же небо сосны стерегут,
Все тот же день,
Часов все та же мера...
Прошло лишь сто,
Сто с небольшим минут.
А на Земле уже иная эра,
Которую космический зовут!..

Леонид Вышеславский, "108 минут"