Мозаика потерь: Рубцова не спас! (Отрывок из романа)
Автор: krukover
...План мой был прост: зайти в областную газету и попросить помощи по выведению поэта из запоя с последующим лечением в наркологическом отделении. Вопрос считал возможным решить с редактором или парторгом, а потом попросить протекции от горкомовского секретаря. Мои московские удостоверения писателя и журналиста, да и фото с Брежневым должны были стимулировать партийных чиновников.
Тут началась трагическая катавасия. Женщина, которую Рубцов обычно называл «Людка», стала упрашивать меня сходить в редакцию газеты «Вологодский комсомолец», к машинистке Галине Вербинец, которая должна была приготовить рукопись Грановской для московского журнала.
Рукопись, кстати, и должен был Н.Рубцов везти в Москву.
Галина Николаевна Вербинец сильно недолюбливала пассию Николая, зато с самим Рубцовым у неё были отличные отношения. Вот для чего «Людке» и нужен был я, так удачно прибывший в тот день – сгладить неприязнь машинистки к «поэтессе», рукопись нужно было сделать срочно в течение нескольких часов.
Но был понедельник… Конечно, это просто трагическая случайность, что в этот день «загуляли» журналисты областных газет «Красный Север» и «Вологодский комсомолец. И на мое появление ответили радостными приглашениями выпить.
Кстати, именно в газете «Красный Север». Николай Рубцов опубликовал своё последнее стихотворение, оно вышло вместе с новогодним номером 1 января 1971 года:
Январское:
Мороз под звездочками светлыми
По лугу белому, по лесу ли
Идёт, поигрывая ветками,
Снежком поскрипывая весело.
И всё под ёлками похаживает,
И всё за ёлками ухаживает, –
Снежком атласным принаряживает!
И в новогодний путь – проваживает!
А после сам принаряжается,
В мальчишку вдруг преображается
И сам на праздник отправляется:
– Кому невесело гуляется? –
Лесами тёмными и грозными
Бежит вперед с дарами редкими,
И всё подмигивает звёздами,
И всё поигрывает ветками,
И льдинки отвечают звонами,
А он спешит, спешит к народу
С шампанским, с музыкой, с поклонами
Спокойно прожитому году;
Со всеми дружит он и знается,
И жизнь в короткой этой праздности
Как будто снова начинается –
С морозной свежести и ясности!
- Пошли в горком,резко сказал я. – Если и там все пьяные с утра, то повезу вас с Колей в Москву.
У детворы в те дни были ещё зимние каникулы. Многие из них отправлялись на эту горку (смотри фото)…
И Вологодскую Софию я в тот день видел именно такой (на фото)! И вспоминал высокие строфы:
…Снег летит на храм Софии,
На детей, а их не счесть
Снег летит по всей России,
Словно радостная весть.
Снег летит - гляди и слушай!
Так вот, просто и хитро,
Жизнь порой врачует душу...
Ну и ладно! И добро.
Николай Рубцов.Выпал снег.муз.исп.Юрий Смирнов .видео,монтаж Владимир Поляков
Тем ни менее в горкоме дежурный партиец дал добро и позвонил в больницу. К дому 3 на улице Яшина мы подъехали на горкомовской победе вместе со скорой помощью.
Поднялись под крышу, «Людка» открыла дверь, прошла вовнутрь… И сразу крик раненой птицы полосонул по квартире.
Врач склонился над скрюченным телом на диване, санитар отошел к окну, мы с чиновником замерли на пороге. Спустя несколько минут доктор отошел от тела:
- Бесполезно. Все поздно…
Великий поэт все же помер – задохнулся рвотными массами. И помер раньше, чем в прошлой моей жизни!
Я махнул рукой и побрел по тусклой лестнице вниз, чтоб тот час направится на вокзал. Мои попытки во второй жизни спасти хоть кого-то были безуспешными. Время - очень упругая субстанция! Вот убивать мне удавалось легко, причем высокопоставленных лиц. А тут простого человека спасти не смог. И стюардессу не спас. Так может и не в этом моя роль во втором существовании!
Мысль изреченная есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи, —
Питайся ими — и молчи.
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
- Вы куда теперь поедете, - спросил со спины горкомовец. – Надо бы Рубцова помянуть.
Я чуть не расхохотался, но сдержал истерику и кивнул:
- Поедем, помянем…
Из Вологды я уехал на третий день. Пил с горкомовцами, читал стихи Рубцова, удивляя этим чиновников. Они и не подозревали какого сильного поэта потеряли. Потом пил с журналистами, пил с вологодскими писателями. И снова читал им ранние стихи Николая… особенно то, что в прошлой жизни лично слышал в квартире Израиля Моисеевича Меттера в Ленинграде в марте 1962:
Я в фуфаечке грязной
шёл по насыпи мола.
Вдруг откуда-то страстно
стала звать радиола:
«Купите фиалки,
вот фиалки лесные.
Купите фиалки,
они словно живые…»
..Как я рвался на море!
Бросил дом безрассудно.
И в моряцкой конторе
всё просился на судно —
на буксир, на баржу ли…
Но нетрезвые, с кренцем,
моряки хохотнули
и назвали младенцем!
Так зачем мою душу
так волна волновала,
посылая на сушу
брызги быстрого шквала?
Кроме моря и неба,
кроме мокрого мола
надо хлеба мне, хлеба!
Замолчи, радиола…
Сел я в белый автобус,
в белый, тёплый, хороший.
Там вертелась, как глобус,
голова контролёрши.
Назвала хулиганом,
Назвала меня фруктом.
Как всё это погано!..
Эх, кондуктор, кондуктор!
Ты не требуй билета,
увези на толкучку.
Я, как маме, за это
поцелую Вам ручку!
..Вот хожу я, где ругань,
где торговля по кругу,
где толкают друг друга,
и «толкают» друг другу.
Рвут за каждую гайку —
русский, немец, эстонец!..
О!.. Купите фуфайку.
Я отдам — за червонец…
Купите фиалки - слушайте, ностальгируйте, ведь сегодня можно всю ночь читать
