Сестринские печали и радости
Автор: Robin Caeri |  |
Я влюблён в них всех вместе, эдакую сплоченную сицилийско-римскую семью, и в каждую отдельно! Прекрасные Мазаринетки заслуживают целой серии романов - не меньше! Я обожаю их за вкус к жизни, полной приключений, за их поступки, за то, что они сумели завоевать уважение и равноправное отношение к себе со стороны мужчин, среди которых были и короли, задолго до появления самого по себе понятия о женской эмансипации и гендерного равноправия.
Сестринские печали и радости, сколько бы их ни было, всегда разделялись поровну. Вместе они находили утешение и веселье, и на смену грусти рождались яркие замыслы. Героини этого отрывка - Лаура и Олимпия. Они - старшие из сестёр Манчини. А были ещё кузины Мартиноцци. Вместе они получили общее прозвище - Мазаринетки, так как были племянницами кардинала Мазарини.
- Ну, расскажи мне, сердечко моё, что у тебя стряслось?
- Ах, Лаура, я не могу! - снова едва не разрыдалась Олимпия и уткнулась мокрым лицом в плечо сестры. - Скажи, Лаура, твой де Меркёр, он ведь любит тебя? - спросила она сквозь сдерживаемые всхлипы.
- Конечно же любит, - улыбнулась сестра и по-матерински нежно провела пальцами по выбившимся из прически тугим завитушкам смоляных волос Олимпии.
- А как... А когда ты поняла это? Он сказал тебе? Он говорит о том, что он тебя любит? - не переставая всхлипывать, спрашивала она.
- Не знаю, - Лаура задумчиво смотрела в расписной потолок. - Я думаю, что не сразу. Вот сейчас, когда представляю себе его лицо, то мне кажется, что мы всегда любили друг друга.
- Это как? - Олимпия отстранилась и обратила на сестру блестевшие от слёз глаза.
- Ну, знаешь, есть люди - они как две половинки, были созданы друг для друга. Ох, Олимпия, да что же ты, право слово? - Лаура озабоченно вгляделась в её заплаканное лицо.
- Я знаю, что я небезразлична ему, - тихо, почти шёпотом произнесла та и отвела взгляд. - Но мы никогда... Он никогда ещё не говорил об этом. Не прямо.
- Ну да, - вдруг улыбнулась мадам де Меркёр. - Всё так. Всё правильно. Мужчины не таковы, чтобы раскрывать свои секреты. Всё самое сокровенное они прячут очень глубоко в сердце.
- Но зачем же? Какой в этом смысл?
- Никакого, - простая истина в этом слове расстроила Олимпию ещё больше, и она уткнулась лицом в плечо сестры, а та продолжала говорить с ней, ласково приглаживая рассыпавшиеся из причёски волосы. - Понимаешь, это они в фехтовальном зале или на войне храбрецы. А в жизни - те ещё трусишки, - она тихонько похлопала хихикнувшую Олимпию по плечу. - Да-да. Они страшно боятся, что мы отвергнем их или бросим. И хуже того, они всегда опасаются, что мы выберем другого.
- Но ведь нет же никого! Разве это не понятно? - возмутилась Олимпия.
- Дай-ка, я поправлю твою прическу. Садись на табурет, - предложила Лаура и первая поднялась с кушетки. - Вот так. Да, он знает, что никого нет. И всё видит. Но страхи и опасения - они ведь рождаются исподволь. И чем они больше любят нас, тем эти страхи у них на душе сильнее. Никто не захотел бы испытать всё это добровольно, знай они наперёд, какие мучения доставит им любовь.
- И как же вы с ним.. с де Меркёром? - спросила Олимпия, усевшись перед туалетным столиком.
- Не вертись, пожалуйста, - Лаура легонько шлёпнула её по плечу. - А вот так. Понимаешь, ведь у нас с ним неравный брак. И я говорю не о возрасте, вовсе нет. Его родня возомнила себе, что мы, Манчини, в чём-то уступаем им, что мы всего лишь плебеи какие-то, увязавшиеся следом за нашим дядюшкой за лучшей долей. Кузены де Меркёра, Конде и Конти, были в ярости. Они пытались разлучить нас насильно. Даже после объявления о помолвке. Вот эта их ненависть и сблизила нас, мы полюбили друг друга. И нам было всё равно, чья мы родня, - заметив отражённый в зеркале нахмуренный взгляд сестры, Лаура наклонилась к ней и чмокнула в щёчку. - Нет, только не ты, сердечко моё. Конечно же, не ты! (с)
"Час Купидона. Часть II. Купидон и тщетные терзания любви"
Заглядывайте на огонек!