Цитата из книги "Крылья свободы"

Юноше пришлось остаться у людей так ненавистных для его сущности. Но он до последнего не хотел спускаться под безопасную броню грузовика. Лишь, когда грянула буря, он соизволил спуститься вниз. А то так бы блондинистым истуканом простоял на крыше, созерцая серое небо.

 Двигаться во время бури опасно, поэтому крепость на колесах встала, все окна грузовика закрыли плотными ставнями. Из-за чего внутри машины стало еще темнее, пришлось включить дополнительное освещение.

 Вероника готовила поздний завтрак, под заунывное завывание бури за стенами. Женщина то и дело вздрагивала, когда об толстый корпус грузовика что-то грузно ударялось, а свет зыбко подрагивал.

 Степаныч перебирал оружие и смазывал его, насвистывая задорную мелодию.

 А парень сидел в самом хорошо освещенном углу на полу, в позе йога, словно задремал, прикрыв глаза.

 Когда он вел себя тихо, Вероника даже забывала о его существовании. И он ее не бесил.

 А когда ее не бесил этот задира, то она возвращалась мыслями к предателю мужу. И тот час глаза наполнялись слезами. Вероника пыталась скрыть не прошенные слезы. Но от цепкого взора Степаныча это не получилось утаить.

– Мелкий, значит, тебя зовут Луна? – внезапно оживился старик.

– Да, и я это уже говорил и не раз. У тебя, старый, склероз что ли? – ответил резко парень, приоткрыв один глаз, пристально посмотрел на Степаныча. На лице юноши отобразилось выражение: «Какие-то проблемы с моим именем?»

– Мдэ…наверное, твоя мать очень сильно хотела девочку...а родился ты! Вот она и решила не пропадать же добру! Хэ-хэ! – хмыкнул старик, поправив фуражку, с золотым трезубцем. А у него было на лице выражение: «Ха-ха! Лох!»

– Еще одна шуточка про мое имя, и я не посмотрю что ты старый, отпинаю тебя, понял? – парировал Луна, и хищно оскалился на зловредного деда.

– Ой, боюсь и писаюсь от страха! Ты меня разве что покусать можешь, но учти, поломаешь клыки, ибо старческое мясо жёсткое! – хихикнул в кулак Степаныч.

– Ха-ха! – с ироничной картинностью посмеялся Луна.

– А по моему красивое имя! – подметила Вероника, подавая старику алюминиевую тарелку с горячим супом.

– А меня не волнует, что ты считаешь по этому поводу! – гордо ответствовал Луна, и надменно фыркнул с кошачьей зловредностью.

– Жаль, что такое красивое имя досталось, такому заносчивому кретину! – ловко парировала Вероника и…поставила тарелку с супом на голову злобного юнца.

– Какого черта! Я тебе, что обеденный столик?! – прошипело это злобное создание, забавно насупившись. Похоже, его больше волновала не температура тарелки, а сам факт небрежного поведения по отношению к его светлой голове.

 Степаныч хрюкнул в кулак, и покраснел, давясь от смеха.

– Нет, ты прикроватный коврик! Ешь, давай, а потом надо будет сделать перевязку! – ответила Вероника, уперев руки в боки.

– Ты мне не мать или сестра, так что нечего командовать! – выпалил гневно Луна, убирая тарелку с макушки.

– А жаль, ибо бедная была твоя попа! Я бы тебя научила, как уважать старших! – не без юмора в тоне ответствовала Вероника.

 Где-то за стеной зашумела буря, но уж больно этот звук походил на каркающий смех старухи.

– Даже бури смешно, – прокомментировал Степаныч, патетично подняв ложку, из которой шмякнулся кусок картошки обратно в тарелку.

– И вообще что ты мне за гадость подсунула? Оно хоть не отравлено? – с сарказмом поинтересовался Луна, с подозрением принюхиваясь к содержимому тарелки.

– Успокойся, это всего лишь суп…Он не отправлен…всего лишь приправлен слабительным, – парировала Вероника и мило улыбнулась.

– Тогда точно есть не буду! – произнес это Луна, боязливо отставил от себя тарелку по дальше, словно ее содержимое могло ожить и кинуться на него.

– О, это замечательно! Мне больше достанешься! – обрадовался Степаныч и привстал, дабы подойти и забрать тарелку у строптивого юноши, как его остановила Вероника.

– Степаныч, ша! Это порция для мелкого! А ты можешь еще добавки себе набрать из кастрюли! – командирским тоном пресекла попытки Степаныча завладением чужой порцией.

Тот неслышно выругался от досады.

– Не матюкайся! – словно услышав слова старика, добавила Вероника.

 Старик аж вздохнул, от резкости слов Ики.

 Теперь пришла очередь Луны насмехаться и злорадствовать над стариком.

– Так, а ты должен съесть все до последней капли! А не то буду с ложечки кормить! Как карапузика! – Вероника поставила Луну перед фактом.

 Парень аж рот отрыл от такой наглости.

 Вероника воспользовалась ситуацией, зачерпнула в ложку как можно больше супа, влила ее в раскрытый рот парня. Тот закашлялся и начал ругаться, за что получил затрещину. Это действие взъерошило его светлые волосы цвета луны.

 Луна не знал как реагировать на этот вопиющий случай издевательства над раненными, ведь девушек бить нельзя (так учила мама) даже таких...наглых…

– Как видишь я не шучу…если я говорю есть, значит надо есть! – произнесла с садисткой ухмылкой Вероника.

– Теперь понятно, почему у тебя нет мужика! – откашлявшись, парировал юноша. И по-новому посмотрел на женщину снизу вверх.

– У меня был мужик! – кинула небрежную фразу Вероника и погрустнела.

– Ага! И он сбежал от такой грымзы, как ты! – просиял парень счастливый, что уест эту наглую барышню.

– Нет, что ты! Я из него суп сварила! Вот какой наваристый получился! – парировала Вероника и дьявольски улыбнулась, а в ее глазах заплясали чертики.

– Ма…ма,…– только и вырвалось у насмерть перепуганного парня. Он забавно вытаращил глаза на эту изуверку.

 Луна обратил перепуганный взор в сторону Степаныча, а этот старый юморист, демонстративно облизнул ложку, смачно причмокнул:

– Какой вкусный мужик, у тебя Вероника...был! Ням! 

– Вы…вы...так вот чего вы меня подобрали! – вырвалось испуганно у Луны, он стремительно побледнел от запоздалого открытия.

– Да, а ты как думал! Вот доедим мужика Вероники, доберемся до тебя! А? Много ли у тебя мясца на косточках? – вопрошал Степаныч и подмигнул Луне.

 Бедный юноша забился в угол и сыпал ругательствами...а еще кричал, что он не вкусный и господа людоеды отравляться.

 Внезапно веселье оборвал внезапно ожившее радио, оно грозно вспыхнуло, а из динамиков раздался приветливый голос:

– Вас приветствует представитель Оплота номер шестьдесят шесть, мы рады принять новых обитателей у нас полно воды и еды, а еще у нас очень...весело,…– хотя тон сказанного лучился доброжелательностью, но под ним, словно под тонкой ледяной коркой притаилось нечто тревожное. А потом раздались помехи, а сквозь них можно было, прислушавшись различить крики людей, с которых кожу живьем снимают.

 Все закончилось также стремительно, как и началось.

 Радио затихнув, погасло.

 В салоне, где доселе царило подтрунивающее веселье, воцарилась гробовая тишина, которую можно ощутить, словно воздух превратился в стекловолокно, от которого чесалась кожа.

 Вероника даже не поняла, когда бессознательно схватилась за руку Луны.

 Луна посмотрел огорошено на нее, но не отдёрнул руку, хотя видно было, что он не терпел, когда к нему без спроса касаются. Парень также потрясен услышанным. Он ближе и красочней Вероники, и Степаныча прочувствовал изничтожающую боль кричащих и взывавших о помощи. А самое страшное среди них проскальзывали детские крики и плач.