Олег Бондарев - Борьба с умом

Как сказала Эллочка, сегодня на наш вечер прозы обещал прийти маститый писатель Тонконогин. Тонконогина называли преемником Бунина и Чехова, по словам критиков он был равно хорош и в малой форме, и в большой. Эллочка заверяла также, что Тонконогин прекрасно владеет языком, и мы, конечно же, ждали вечера, как никогда.

- Надо же – живой классик, - усмехнулся мой друг Иван Лапин, качая головой.

- А ты у него что-нибудь читал? – спросил я.

- Когда бы? – пожал плечами Иван. – Сегодня же только Эллочка объявила в нашем чатике, что он будет. А ты? Ты – читал?

- И я нет, - расстроился я, но тут же взял себя в руки. 

В конечном счете, по словам все той же Эллочки, Тонконогин был прекрасным чтецом и собирался как раз сегодня прочесть нам что-то свое – из нового. Об этом мне и напомнил Иван, увидев мою кислую мину.

- Да, новое – это интересно, - подумав, согласился я. – Новое – это, выходит, эксклюзив?

- Такого наша библиотека имени Жамайского еще не знала, - с уверенностью заявил Иван.

Жамайский был тем еще прохвостом: скверный писатель, он прославился тем, что однажды участвовал в областном конкурсе литераторов, а потом со скандалом снялся с него – обвинив одну из членов жюри в сексизме. История тут же попала в Интернет, и в итоге, чтобы замять скандал, мэру города пришлось переименовать местную библиотеку, заменив в названии «Пушкина» на нашего хитрого, но совершенно бездарного соотечественника.

Все, включая самого Жамайского, конечно же, понимали, что ничего ему на том конкурсе не светило. И заявка подавалась горе-писателем лишь для того, чтобы потом сняться и, что называется, «словить хайп». Но ведь сработало, и как!.. С той поры и ходить-то в ту библиотеку не хочется – если бы не Эллочка и мой друг Иван, бросил бы эти книжные вечера и забыл о них, как о страшном сне. Благо, сам Жамайский приходил редко и не поправлял нас, по привычке именующих наше укромное место для собраний старым названием в честь великого Александра Сергеевича.

Но вернемся к Тонконогину. Вечером того рокового дня выяснилось, что фамилия его отнюдь не является говорящей: ноги живого классика оказались безобразно толсты. Впрочем, судить о мастерстве писателя по ногам считалось моветоном, и мы с Иваном не стали. Кислотно-зеленое худи и рваные джинсы тоже нас не смутили, хотя, как говорится, осадочек остался.

- Всем хай, - поздоровался Тонконогин с неуверенной улыбкой. – Седня прочту для вас тут новый сиквел моего хита «Оральный воин».

- Как странно он изъясняется, - заметил Иван.

Эллочка, сидевшая перед нами, обожгла его взглядом через плечо и прошипела:

- Стилизация!

Мы с Иваном переглянулись и обратились в слух.

- Короче, вторая часть «Орального воина» называется «Тренер секса», - продолжил Тонконогин. – Слушайте, в общем, главу первую…

Дальше Тонконогин читал, а мы с Иваном слушали, с каждой секундой бледнея все больше. Тонконогин с небывалой легкостью рассказывал о похождениях некоего мужика по имени Рафик, который зарабатывал на жизнь преподаванием сексуальных утех. Рафик в конец первой главы даже стал тренером некоей сборной России по оральному сексу, и Тонконогин с глумливой улыбкой сообщил, что в следующих главах «вас ждет и не такое, оформите подписку, если не хотите пропустить оргию».

- А теперь можете задавать вопросы, - милостиво разрешил гость, глядя на сидящих перед ним членов нашего собрания.

Мы с Иваном выглядели растерянными, Эллочка, кажется, тоже немного смутилась – по крайней мере, когда она оглядывалась во время чтения, создавалось впечатление, что она не до конца понимает масштаб происходящего абсурда. Нас, однако, выручил голос от дверей.

- Вопрос у меня один, - заявил голос, - какого хуя вы оскверняете своей жалкой графоманью этот храм литературы?

Краем глаза я заметил, как Иван побледнел еще больше, чем прежде. Очевидно, в дверях стоял не кто иной, как Жамайский собственной персоной.

- А вы, простите, кто? – со свойственной ему непосредственностью осведомился Тонконогин.

Кончилось все, разумеется, дракой.

- А все-таки странно, - сказал Иван, - что кто-то читает подобную пургу. 

- Ты про Жамайского или про Тонконогина? – уточнил я.

- Про обоих, - поколебавшись, сознался Иван, и Эллочка, усмехнувшись, сказала:

- Мрак!

- Такие нынче времена, - со вздохом сказал я. – Кому нужна настоящая литература?

- Нам, - заверил Иван. – Нам, и мы с тобой не будем идти на поводу у моды и писать эти несчастные гаремы? Это же просто… жалко…

Когда мы пришли на остановку, там стоял как раз мой автобус, и я стал прощаться – обнял Эллочку, пожал руку Ивану. Уже собрался идти, но мой друг отчего-то не спешил меня отпускать. В ответ на мой вопросительный взгляд Иван спросил:

- Ты сегодня проду выложишь?

- Постараюсь, - сказал я. – Осталось написать авторский лист, а сейчас всего десять вечера. Еще два часа в запасе…

- Легкого пера, мой друг, - с улыбкой сказал Иван.

Мы обнялись с ним, потом я пожал руку Эллочке и скрылся в автобусе.

Через три минуты двигатель взревел, и желтый исполин о четыре грязных колесах унес меня навстречу последней главе «Менеджер при дворе вождя». 

Разве сравнится когда-нибудь это модное поветрие про гаремы с вечной темой попаданчества?..