Скрытое в песке. Оружие Каменной Воды -1. Вилы
Автор: Ворон ОльгаВчера вернулись из мест, где происходят события Каменной Воды. Как раз со степных холмов из-под Саревщины. ) И могу поделиться одной интересной фоткой.
Нет, это не ягоды осоки ))) Это - дикая вишня. Степная дикая вишня ) Росточком эти кусты - ниже чем луговая трава )) И в ней прячутся её красные ягодки. Маленькие - размером с пуговку или бусинку) Из таких вот ягодок мы и делали походный компот ) Кислый, но вкусный )
А теперь, собственно, о Каменной Воде.
В романе присутствует целая каста военных людей. В разных государствах они называются по-разному. Но в третьей части КВ мы узнаём, что раньше - во времена Древних Богов - их всех именовали донгами и были они генетически модифицированными людьми. Но местный апокалипсис прошёл и в результате мы имеем разные кланы в разных государствах. С разными самоназваниями.
В Самре это - вилы.
В Меккере это аж три сословия - асы, анты и асианты.
В Пустеле - баи
В Уфине - агемоны
В Арзе - мужи.
И каждый род имеет своё особое отличие.
Вот как о том рассказывает учитель вилина Яр-Тала асиант высшей степени Кашифур Акыл:
Кашифур закрыл глаза, откидываясь и предаваясь размышлениям, пока ученик одевался.
- Я много народов повидал, вилин. И у всех один хребет добродетели – сила благих родов. Но сила их не в мускулах, не в жилах, - в поступках. Таких, от которых запах крови и пота. Где нужно превозмочь, преодолеть, переломать себя. Благородные не боятся ломать себя. Они боятся сломать мир вокруг. Фоэма?
Ярий кивнул, натягивая длинную рубаху на гудящее после обряда тело. В местах, где иглы ещё вчера пронзали жилы, словно растекался пчелиный яд. И мышцы с трудом разгоняли его работой. С досадой приходило понимание, что так просто не залечить полученные уколы и придётся не один час заставлять тело трудиться, чтобы выгнать с потом едкую боль.
- Благородные, мой вилин, правят, - продолжил Кашифур. – И чтобы простые люди не сомневались в них – они показывают свою чистоту рода. В Меккере благородные носят это, - он дотронулся до своей куфьи, - и закрывают лицо, чтобы не было охотников видеть их чувства. В Аты-Куле благородные носят плеть, чтобы все помнили, что они – хранители стад. У солян – высших мало, и они носят особые камни, каких нет нигде, кроме их степей. Благородные кунгары носят красную цепь на поясе. А в Арза у благих тяжёлые кожаные браслеты, на которых ставят клеймо их владелицы. Ты же помнишь, - там правят бабы, и у них есть такое оружие, которое одевают на руку и раскручивают его верёвки над головой, а на концах верёвок камни…
Ярий покачал головой, позволив себе показать удивление. О том, что степная Арза живёт не по-человечески и там мужчины бабам отдали правление, он знал. Но про оружие, которое одевается на руку, слышал впервые. Впрочем, он понимал, что вряд ли в своей жизни встретиться с арзянками. Те, как он знал, предпочитали со своих земель не сходить, на торга выезжали у них мужчины, а в их земли проход закрыт был всем – стерегли свои пустынные степи арзяне строго.
- Но более всего благородные выделяются у самритов, - прикрыл глаза Кашифур. – Вилы носят короткие клинки, а простолюдцы – любые. Они носят и короткие тесаки, уподобляясь вилам, и невозбранно носят длинные мечи. Когда я узнал это, я думал, что так неправильно. Но только пока не увидел самрита в бою. Вил Торж был рабом в Меккере, но бросил вызов в Колизее и победил всех, кого выставляли против. И было ему всё равно, с каким оружием выходить. И всё равно, с каким оружием выходят встречники. Я увидел его и понял, почему в Самре вилы носят тесак. Фоэма?
Ярий коротко кивнул:
- Короткий тесак против длинного меча выстоит только в умелой руке. А такую руку воспитывают труд и боль. И они же воспитывают дух вила, делая его сильным и стойким. Потому что никакие слова и хитрости не помогут там, где ты встаёшь с коротким тесаком против длинного меча – только настоящий дух и понимание момента. Только то, что достойно править.
Кашифур согласно прикрыл глаза, удовлетворённо вслушиваясь в слова ученика.
- Добрая рана прочистила тебе разум, - проворчал он с едва заметной усмешкой.
Ярий не стал отвечать на это, а застегнул замки на кожаном жилете и спросил о другом:
- Этот вил, Торж, - задумался он. – Как он мог оказаться в рабстве?
Кашифур довольно кивнул, одобряя вопрос вилина:
- Как многие, он стал пленником крови. Защищая сына, дал клятву смирения.
Ярий представил себе, что однажды и ему может прийти такое невезенье, что придётся видеть, как убивают родного человека, и останется только кинуть на землю клинок и вскрыть вены, давая клятву крови и служить для потехи или покоя чужака, защищая своей клятвой то, что поистине ценно. И как-то само по себе на ум пришло, что никогда такой жертвы не приняли бы ни его отец, ни наставник, не позволили бы ему служить чужаку за сохранение их жизней.
В благих родах Самры вилин до момента своего посвящения носит клинок Длинного Пути. А после опоясывается клинком Короткого Пути. И если кто-то решил, что дело тут в лишних (или не лишних) сантиметрах лезвия - тот ошибается. Клинки Длинного и Короткого Пути могут быть совершенно одинаковы по форме и размеру. Более того! Миряне и недостигшие посвящения часто просят кузнецов сделать им такие клинки, чтобы были совсем неотличимы на глаз от клинков посвящённых благих воинов! Но тем ни менее суть клинков Короткого Пути другая.
Вот так принимает свой клинок Короткого Пути один из главных героев:
Кашифур мирно сложил на груди ладони в знак благодарения Небу и сообщил:
- Твой отец, вилин, – мой хайд – очень занят сегодня. Он готовит дворец к завтрашнему празднеству Манны. И он поручил мне заботу о твоём дне. Фоэма?
Ярий кивнул. Не впервые отец оставлял его наедине со старым наставником, передавая ему права, которые есть только у родственников. В этом ничего удивительного нет. Скорее странно то, что Кашифур зачем-то заострил на этом внимание. Это стоило обдумывания. Но времени на размышления меккерянин ему не оставил.
Внезапным скорым движением он нацелился ткнуть в ключицу вилина и, когда тот резво убрал корпус из-под крепких пальцев наставника, удовлетворённо кивнул.
- Ты сохранён в твёрдости, - сказал он. – Ты можешь принять…
Ярий в непонимании замер, внимательно глядя на наставника. А тот коротко склонился и отодвинулся в сторону, сделав приглашающий жест на открывающуюся картину. И Ярий почувствовал, как кровь отлила от лица. И потребовалось усилие, чтобы больше ничто не показало захвативших его чувств. Прямо на столике посреди комнаты лежали мечи. Два – его привычный старый клинок Долгого Пути, с которым не расставался всё время своего ученичества, и рядом почти такой же, да только новый, с неполинялой кожей на чехле и нестёртой рукоятью. Такой же, да другой! Медная застёжка на ножнах рядом с крестовиной поблёскивала зелёным глазком вправленного в неё камня.
- Твой Короткий Путь, - торжественно сказал Кашифур и, подойдя к столику, аккуратно, не касаясь рукояти, поднял меч в ножнах.
Ярий смотрел, как медленно и торжественно плывёт к нему сквозь туман тесак и смирял торопливое сердце. Кашифур опустился рядом с матом на пол на колени и положил оружие перед учеником. Ярий видел – глаза наставника улыбались. Но, сдерживая себя, браться за рукоять благородного оружия он не торопился. Вместо этого благодарно склонился перед стариком и потянулся в сторону, за одеждой. Нарочито медленно начал одеваться.
Меккерянин одобрительно кивнул его сдержанности и, привалившись спиной к стене, сообщил:
- Когда в шестнадцатое лето отец мой дал мне на тело тавро – я молчал. Боль сделала мир белым. Но я молчал. Но когда отец подал мне мой новый меч, я не оказался безупречен. Я не сдержался.
Ярий заинтересованно повернулся к наставнику. Кашифур фыркнул на его внимательный взгляд:
- Нет, благороднейший вилин, он не отрешил меня от меча! Но последняя моя детская порка была крепкой! Да!
И вот его впечатления от нового для него клинка:
Ярий неприметно выдохнул и мазнул взглядом по клинку у ног наставника. Тонкая искра на зелёном камне, вправленном в застёжку ножен, манила и кружила голову. Сбылось сказанное отцом – в День Манны клинок Короткого Пути лежал в его комнате и можно уже взять в руки, можно утолить жажду свободы, насладиться статусом зрелости настоящего вила. Можно всё, что раньше было недоступно. Даже без посвящения. Можно. Теперь – сам. И слово приобретает вес, и можешь бросать и принимать вызов, и набирать себе ватажников в отряд, и вести в бой. Вспомнилось, как совсем недавно мечтал о дне, когда повесит на пояс тесак Короткого Пути. Тогда думалось: вот выйдет из дома, пройдётся по улице, сосредоточенно и уверенно, как положено вилу, будут на него оборачиваться женщины, и охранители саря склоняться перед ним, когда он по праву войдёт во дворец за своим первым послушанием, и ему доверят охрану сарских покоев, и даже Гор-Корж не посмеет сказать ничего против. А если и скажет, то - что ж, - ему же хуже! Не зря столько лет учил его наставник! Будет Гору бой с меккерянской техникой, хоть и не с самим Кашифуром. А, когда вернётся Ярий в дом после стражи, то блюда с ужином ему принесёт давешняя усолька... Вспомнил, и сам себе ужаснулся – неужели было такое время, когда заботили его настоль мелкие мысли? Решительно ничего из этого теперь не хотелось. Ну, может, только, чтобы усолька оглянулась во след, когда он будет уходить со двора, опоясанный новым мечом. А, впрочем, и это уже не ценно. Зачем ей, дурёхе, знать, что за меч на его поясе? Да и разница для человека постороннего, несведущего в клинках, настолько незначительна, что, не приглядываясь да не зная, не различишь на ножнах тонкой щели со стороны обуха клинка, не заметишь удерживающей застёжки, накинутой у устья. А без них короткий путь и не короток вовсе! Ведь только это отличие в ножнах и делает тесак вила таким быстрым – чтобы вытащить его, достаточно лишь пальцем прижать камешек-кнопку у крестовины – тут же щёлкнет застёжка, и тесак выпадет в умелую руку уже готовым к бою. Многие, не знающие того, бывали ошеломлены, когда клинок проходил обухом сквозь ножны, будто ведомый злыми духами войны. И многим этот миг изумления стоил жизни. Но то, конечно, были не люди благородные, стойкие к любым порывам сердца - настоящего благого невозможно смутить такой малостью. И многие чужестранцы и простолюдцы – те, кто не причастен к пути вила – желали такие клинки себе. Но простолюдцам доступны были только обычные тесаки Длинного Пути, на устье которых, они, стремясь подражать благородным родам, вешали чеканку в форме застёжки. Ну, а чужестранцы могли взять меч вила только с боя. Но никому такой дар не давался дёшево.
Кашифур шевельнулся, махнул ладонью, призывая внимание ученика, и Ярий выплыл из лихорадочных пустопорожних размышлений.
- Твой отец, благороднейший вилин, хочет, чтобы ты потрудил руку, прежде чем выйдешь к сарскому дворцу на стражу, - равнодушно сообщил Кашифур.
Ярий повернулся к наставнику всем корпусом. Вгляделся в спокойные отрешённые глаза. И ничего не ответил. Да, сбылись детские мечты отстоять самую почётную стражу для вила – в ночь Манны! В ночь, когда дворец покидают все простородные, а рядом с сарём остаются те, кто может хранить его род и перед лицом Манны – только вилы. Сбылись мечты, да только всё получается не так, как мыслилось. И цена за это настоль велика, что, кажется, будь его воля переиграть всё произошедшее за последние дни – он сделал бы это, сколько бы то не стоило!
Кашифур, словно подслушал его мысли. Глаза сощурились, почти прячась в морщинистые дряблые веки, и мягко, словно малолетнему, старый наставник сказал:
- Всё в жизни сбывается, о чём попросишь… Да только всегда не тогда, не так и не для того. Привыкай, вил. Такова милость богов достойным! Вечное испытание.
И резво поднялся, будто на неслышимый другим зов.
- Я буду во дворе, - кивнул он, идя на выход. Но у самых дверей обернулся и мягко посоветовал: - Не торопись.
Накинув на лицо платок, он вышел, а Ярий молча опустился снова на свой мат и замер, глядя в окно. Там, за лёгкой сеткой от мошки, проглядывала крона старого дерева, высящегося возле дома. Старый наставник прав – в делах важных, где хребет подставляешь под ношу ответственности, незачем торопиться. Это тоже милость богов. Всё равно не опоздаешь принять – никуда не денешься, упадёт вовремя. Такова судьба. И успеешь натрудить спину, успеешь порвать жилы и, хрипя от боли, трижды проклясть одарившее тебя небо. Не глядя, он протянул руку к клинку и ладонь, словно пробежав по невидимой нити, протянутой до рукоятки, легла ровно на черен тесака. Провёл ласково по крестовине, вбирая подушечками пальцев новое ощущение от ещё холодного кожаного плетения. Прислушался к себе. И уже уверенно взялся за рукоять клинка. Щёлкнул застёжкой возле крестовины и не единожды отточенным движением подхватил тесак, пружинно вылетающий в ладонь из ножен. Накладные щёчки ножен раскрылись в тот же момент, как клинок выбросило скрытым механизмом из его ложа. Обухом вверх – всего в три пальца дорога, чтобы уже обнажённое лезвие зло скалилось в мир сверкающим металлом.
И только тогда опустил взгляд на отцовский подарок.
Клинок ничем, казалось, не отличался от того, простого, что он носил всё это время, на котором трудил руки, совершенствуя движения. Форма, размеры, вес – всё совпадало. Всё, да не всё – на ножнах возле устья и на мече возле крестовины, словно насмехаясь над безразличием вила, чернело клеймо мастера. И дух перехватило, когда признал в четырёхлепестковом цветке знак настоль дорогого умельца, что тот не имел права ковать мечи на продажу – только для сарского двора, только для тех, на кого укажет сам сарь! Мастер Рок! Его мечами, бывало, откупались от неволи или одаривали за сбережённую жизнь, а однажды, подарив клинок его работы, скрепили мир с Пустошью - и это был единственный благородный тесак, отданный не-вилу. В горле пересохло от волнения и Ярий, усмиряя себя, медленно провёл ладонью по лезвию. Кожа не лопнула от надавливания, а лишь едва просела под острой кромкой, но тут же потянулась мелкая царапина. Заточка была совершенной, и вилин знал – она долго продержится, чем бы он её не испытывал – резкой мяса, рубкой костей или походной работой. Потрогал застёжку, тонким металлическим ободком падающую на ножны – безупречно! Лёгкая пружинка, которую не каждый и умелый мастер справит, без щелчка запирала клинок в ножнах и мгновенно освобождала его. И становилось ясно, что за внешней аскетичностью и будничностью клинка скрывается сложная работа мастера, умеющего так настроить металл, что делает его редкостным по свойствам.
Ярий сглотнул и закрыл глаза, внутренне поблагодарив отца за дорогой подарок. Такому мечу можно не бояться доверить и удар по броне, и защиту шеи, а если понадобиться, то и прекращение своей жизни.
Не глядя, сунул тесак обратно в ножны. Голова ещё кружилась, и во рту разливался знакомый вкус крови, но время не ждало – нужно собираться и выходить во двор, нужно тренироваться и готовиться к вечерней страже.
А вот и два красавца-вила, уже сделанные для иллюстрирования КАМЕННОЙ ВОДЫ Валедой Сонвариной.
Тамур-Бран и Яр-Тал. Два соперника у трона. Два отличных юных бойца. Такие разные и такие похожие.
У них в руках уже обнажённые клинки Короткого Пути. Оба уже вилы, признанные всеми.
А вот Тон-Тал, старший вил Самры:
Его тесак спит в ножнах. Но стоит только возникнуть угрозе и...
Короткий Путь будет скор.
Для описания механизма ножен тесаков Короткого Пути использовался современный аналог - ножны лафетного типа (в просторечье - "лафетка"), позволяющий выводить лезвие из жёсткого чехла через прорезь в спинке ножен. Соответственно, ножны - жёсткие. В нашем случае настолько, что в бою могут быть использованы как самостоятельное оружие (чем, собственно, и собирается заняться Яр-Тал на иллюстрации :-))
Для желающих посмотреть на вариации ножен - к сожалению на ютуб ссылок мы не нашли. Но можно посмотреть тут:
Всех благ!