О военных байках. «Калейдоскоп вселенных»

Когда не можешь бежать — ползи, когда не можешь ползти — найди того, кто донесёт тебя.

— «Светлячок», эпизод 1х10 «War Stories»

Цитата вспомнилась неспроста: речь пойдёт о войне за независимость между Эйвером и Аренхастом, которая — хоть и закончилась четверть века назад — затронула жизни почти всех героев.

Ниже — несколько тематических отрывков. В первом можно легко узнать аллюзию на знаменитую книгу. А на последний я потратила немало времени, перерыв тонну матчасти ради пары строк. Но всё было не зря. Это, пожалуй, мой любимый флэшбек — не только у Никласа, а вообще.

Она смеялась так заразительно и громко, что веснушчатое лицо начинало сиять — как образы Истинных на церковных витражах. Смеялась непозволительно часто для девочки, чья ферма в окрестностях Дамберга была сожжена и чьи родные вместе с другими беженцами преодолели сотни миль на пути к столице, чтобы обрести новый дом — тесную комнату в общем бараке на Люхтштрат, рядом с переулком Ваасрихт.
Девочка с небесной улицы — так он её называл.

— глава 10

Подойдя ближе, он различил десяток хромированных «стрекоз», стоявших вдоль южной стены под навесом. Неудивительно, что элита Братства собиралась здесь.

За последние десятилетия они прошли немалый путь. Вначале была кучка ветеранов, что вернулись с войны каждый со своими бедами: кто-то заливал потери и ночные кошмары в одиночестве, а кто-то собирался в компании таких же вояк, потерявших смысл жизни на поле боя.

— глава 5

В тишине миновали площадь, окружённую новыми высотками, и свернули в проулок, что вёл к республиканскому военному госпиталю. Белое здание высотой в три этажа тянулось на много ярдов вперёд, как и внутренний двор с хитросплетением асфальтовых дорожек. Эйвер заботился о ветеранах — даже спустя четверть века после окончания войны с имперцами. Причём, забота эта настолько бросалась в глаза, что упрекнуть правительство никто бы не рискнул. Здесь таких, как Тейнов старик, ждали с распростёртыми объятиями.

Насколько знал Никлас, старший ван Дейк бывал на Восточном фронте у самой границы и дослужился до звания обер-лейтенанта. Салага родился без него — в разрушенном на половину Старом Дармуне. Бывает же такое под конец кошмара, когда открываешь глаза в надежде увидеть утренние сумерки, а на небе вовсю светит солнце. Счастлив был тогда каждый сукин сын, что добрался живым домой...

— глава 7

...Дождь идёт второй день.
Склонившееся к земле небо дышит тяжестью. Воздух пахнет осенью. Стонут над головой пожелтевшие ясени, а в солдатских сапогах хлюпает вода.
— Ты как, салага? Держишься? — От хлопка по плечу Никлас вздрагивает и крепче сжимает в ладонях винтовку. Гладит пальцами деревянный приклад, по которому стекают капли влаги, и это простое действие вселяет в него уверенность.
— Держусь, — кивает.
Седой Кас отвечает довольной улыбкой. По лицу его стекают крупные капли. Одна, похожая на чернильную кляксу, замирает на кончике носа, и рядовой утирается рукавом.
— Это ничего. На севере сейчас снег валит, так что мы ещё везунчики. — Несмотря на белые, как иней, волосы и ранние морщины, Кас старше его лет на десять, не больше.
Никто в отряде не знает, что Никласу четырнадцать. Пришлось накинуть пару лет — ростом он почти догнал отца, да и голос осип от вечностылой осени. Редко когда в родных краях стояли морозы — без магии не обошлось. Но не ему рассуждать о возможностях имперских магов. Его задача простая: рой себе траншею от отметки и до вечера, да укрепляй бруствер, чтоб не обрушилась насыпь, размытая дождевым потоком.
Так длится без малого месяц. Изредка зависшую под кронами тишину разрывают звуки выстрелов.
Теперь они уходят из Волчьего бора, потому что леса на юге потеряны окончательно. Их осталось только семеро. Семеро из трёх десятков. Здесь больше нечего искать, кроме собственной смерти.
Никлас сглатывает попавшую в рот воду и смотрит на капитана Ротшайна. Тот как всегда собран: лицо застыло непоколебимой маской, каждая секунда отдаётся в нём боем внутренних часов. Все семеро замирают в ожидании. Ещё немного и завибрирует земля. Пойдёт мелкой дрожью от железнодорожных путей. Из-за пелены дождя покажется блестящий бок локомотива.
«Чёрный» паровоз, бронеплощадки и контрольные вагоны с путевым инструментом для ремонта — Никлас видел такие поезда, и этот, идущий из Дамберга в окрестности Вёрмина, мог стать их спасением. Если рельсы не повреждены взрывами, что гремели у границы пару суток назад. Тогда им придётся несладко.
А пока — время растягивается и сжимается, словно больничный жгут, призванный замедлить кровоток. Минуты сыплются в их земляной колодец, на опушку ложатся сумерки. Успеть бы до ночи.
— Спорим, добегу быстрее. — Лицо Седого Каса скрадывают тени, но Никлас знает — тот наверняка улыбается беззубым ртом.
— На что? Опять на тушёнку? — Никлас поправляет шапку. Пальцы совсем окоченели и слушаются с трудом.
Кас не успевает ответить. Капитан вскидывает руку, и семёрка бойцов замолкает. Далёкий, едва различимый гул становится ближе. Ещё один взмах, и друг за другом они покидают «грязевые хоромы» — сеть окопов, соединённых глубокой траншеей. Короткими перебежками, прячась за стволами, достигают кромки леса.
Теперь нужно успеть.
Между маленьким отрядом и рельсами — сотня ярдов открытого пространства. Стоит сделать первый шаг, и они как на ладони. Неважно, сколько имперцев сидит по ту сторону оврага — пуль хватит на всех, кто замешкается.
Никлас чувствует, как страх липким ужом скользит между лопатками. Жёсткий ремень натирает плечо, и налипшая на подошвы грязь кажется неподъёмным грузом. А что, если не добежит? Как там отец с покалеченной ногой? Как мать с кричащей на руках малявкой? Глупо как-то выйдет. Бесславно. После месяца рытья окопов...
Бронированный состав замедляет ход, и Ротшайн первым ступает на выжженную землю. Пора.
Никлас вслед за остальными срывается с места. Дождь с силой хлещет по лицу, и мир вокруг размывается, превращаясь в одну большую кляксу. Только тёмное пятно мелькает впереди — спина Седого Каса. Маяк среди пучины страха. Стальной бок чудища заслоняет небо, и за грохотом колёс он забывает о свистящих пулях.
Заветная платформа проплывает мимо. Чьи-то жёсткие пальцы хватают Никласа за руку. Всё тело взрывается болью, прежде чем он оказывается наверху, перекатываясь на бок и через силу отплёвываясь. Неужто получилось?
Скользя, он с трудом встаёт на четвереньки. Поворачивает голову.
— Кас! — Слабый крик тонет в визге паровозного гудка. Никлас бросается вперёд, понимая, что не успеет.
Первая пуля входит в плечо, прежде чем он сбивает Каса с ног. Вторая — тонет в чернильной мгле, что растекается перед глазами, сужая мир до крохотной точки...
Но страха больше нет — это главное. 

— глава 7