Беседа с призраком Калиостро

 – Куда же подевались бриллианты? – спросила она у призрака.

– Есть  вещи, которые скрыты даже от нас, ясновидящих, – развел руками граф  Калиостро. – И это величайшее благо, сударыня. Иначе наша жизнь  превратилась бы в сущий ад.

– Вы правы… – задумчиво кивнула Глория.

– Впрочем, некоторые из нас не находят покоя даже в смерти!

Подул ветер из сада, где великан Санта косил траву, и Калиостро с наслаждением потянул носом.

– Чудесный запах, не правда ли? Почему люди не могут довольствоваться простыми радостями?

– Человек – странное существо, – усмехнулась Глория.

–  Да… моя жизнь изобиловала путешествиями, чудесами, взлетами и  падениями. Я много страдал. Страсть разбила мне сердце, а любовь на  поверку оказалась подставой. Мудрость же не уберегла меня от непоправимых ошибок. Вы знаете рецепт счастья, госпожа Голицына?

– А вы?

Граф поправил сбившийся на сторону парик и тяжело вздохнул.

–  Я сделал ставку на женщину… и проиграл. Я прибегал к алхимии, общался с  духами мертвых, пытался исцелять человеческие тела и часто забывал о  душе. Люди поклонялись мне и предавали меня. Я разочаровался во всем,  что было мне дорого. Я…

Глория терпеливо выслушивала излияния Калиостро, который говорил о многом и ни о чем.

– Значит, никому не известно, где ожерелье, похищенное Жанной де Ламотт? – улучив момент, спросила она.

–  Не похищенное, – поправил ее гость. – Заметьте, кардинал сам вручил  мошеннице камни. Причем совершенно добровольно. Потом я не раз пробовал  определить местонахождение знаменитых бриллиантов. Увы, я потерпел  фиаско. Ни мое магическое зеркало, ни мой хрустальный шар, ни мои  медиумы не смогли помочь мне обнаружить пропажу. Колье как сквозь землю  провалилось.

– Графиню де Ламотт арестовали?

– Сначала пришли за  мной и кардиналом де Роганом. Его вызвали к королю и потребовали  объяснений, потом препроводили в Бастилию. Бедный мой доверчивый друг!  Он искренне стремился услужить королеве и поплатился за свои амбиции.  Вблизи трона находиться опасно, я не раз предупреждал его об этом.  

Впрочем, трон тоже не самое приятное место на Земле. Несчастный Людовик и  его ветреная супруга кончили на гильотине. Жестоко, не правда ли? Еще  вчера вы всемогущий властитель, а завтра вас ждут палач и плаха.

– Да, грустно, – кивнула Глория.

–  Нам с кардиналом пришлось не сладко. Жанна де Ламотт все валила на нас.  Будто бы это была не ее идея обманным путем завладеть бриллиантами, а  наша. Роган давал показания против графини. Они топили друг друга, желая  спасти если не доброе имя, то хотя бы свободу.

– А вы, граф?

– Я?  – рассеянно переспросил Калиостро. – Благородный человек не сражается с  дамой, кем бы она ни была. Моя природа не позволила мне обливать грязью  женщину, пусть и недостойную. Коварство происходит от слабости духа, не  так ли, сударыня? А слабость осуждать бесполезно, ей можно только  сочувствовать. Мне ли судить Жанну де Ламотт? Ею руководила алчность,  мною – похоть. Мы оба хороши.

– Что же вы отвечали на следствии?

–  По существу дела ничего, – рассмеялся призрак. – Я рассказывал о том,  как Моисей вывел израильтян из Египта, о взятии Иерусалима Готфридом  Бульонским, о походах Александра Македонского. Всех их я знавал лично! –  похвастался он. – Потом описал картину извержения Везувия. Я был  очевидцем!..

Глория с интересом его слушала и рассматривала. Призрак  имел вид крепко сложенного широкоплечего мужчины со смуглым лицом и  глазами навыкате. Он производил впечатление умудренного жизнью человека и  одновременно наивного ребенка, не ведающего, что творит. Внешне он  ничем не отличался от живого, разве что казался бледноватым и как бы  невесомым.

Газонокосилка в саду умолкла, и Калиостро обрадовался наступившей тишине.

–  К счастью, нас с кардиналом оправдали, – заключил он. – Видели бы вы  ликование парижан, которые днями напролет толпились у Дворца правосудия!  Было тепло, светило солнце. В воздухе пахло цветущими каштанами и  революцией. Нас с Роганом несли на руках под восторженные крики людей…

– А Жанна? – перебила его Глория.

–  Ей не удалось выкрутиться, – помрачнел граф. – Она испробовала все:  отрицала свое участие в сделке, прикидывалась умалишенной, называла  происшедшее шуткой и розыгрышем.

– Ей не поверили?

– Разумеется,  нет. Судьям надо было кого-то наказать, и вся тяжесть обвинения  обрушилась на Жанну. Ее публично высекли на Гревской площади и поставили  позорное клеймо.

Глория живо вспомнила леди Винтер из «Трех мушкетеров».

– В виде лилии?

–  В виде буквы V, – ответил Калиостро. – По-французски «voleuse» означает  «воровка». Жанна была вне себя от боли и унижения, в нее будто бес  вселился. После плетей она вырвалась из рук палача, и ее силой повалили  на помост. Но не смогли удержать, и раскаленное железо угодило вместо  плеча на ее грудь. Запахло горелым мясом… графиня лишилась чувств.  Полумертвую ее привезли в тюрьму, где она должна была провести остаток  своих дней. Ее приговорили к пожизненному заключению. Однако судьба  благоволила к интриганке, и ей организовали побег…

*отрывок из книги "Шулер с бубновым тузом"

Мне очень нравится этот роман!