Лица и маски
Автор: Инна Кублицкая― Вы не бываете при Дворе? ― вежливо спросил герцог.
― К сожалению, я не имею склонности к придворным развлечениям, ― несколько высокомерно ответствовал Кастер, решив, что раз герцог принял его за обыкновенного безродного выскочку, навязывающего свое знакомство его супруге, то так тому и быть.
Герцогиня, решив примерно то же, попробовала ненавязчиво исправить нелюбезность супруга:
― Скажите, а кому из Императоров вы приходитесь внуком, господин Тенедос?
Герцог заинтересованно поднял бровь, а Кастер ответил с улыбкой:
― Боюсь показаться занудой, но я прихожусь внуком двум Императорам.
― А! ― воскликнул герцог, догадываясь и оживляясь от своей догадки. ― Так вы сын моей кузины Арсии?
― Совершенно так, ― поклонился Кастер.
― Что же вы молчали?! ― Герцог тут же по-свойски подхватил новоявленного родственника под руку и оживленно поинтересовался: – Почему вы не появляетесь в обществе? Никогда не поверю, что ваши родители не выделяют вам достаточно средств.
― Я пока предпочитаю тихо-мирно учиться в Политехнической Школе.
― Вы, вероятно, удались в своего батюшку.
― Во всяком случае, ему удалось заразить меня любовью к точным наукам.
В Арафе было не очень принято раскланиваться со знакомыми, однако игнорировать давно не виденных родственников тоже как-то было неприлично, и Кастер, извинившись перед герцогом и герцогиней, отошел поздороваться и морально поддержать свою юную тетку, самую младшую сестру матери, княжну Арсину. Девушке исполнилось шестнадцать буквально на днях, и это был ее первый выход в свет; она потерянно стояла рядом с подругой, нервно теребя крохотную сумочку. Кастер издали поклонился своей бабушке, ее матери, и остался с ее молчаливого разрешения рядом с девушками.
С опозданием на добрую четверть часа позвали наконец к завтраку.
Неведомый хозяин замка продолжал издеваться над гостями. В огромном трапезном зале разделение на аристократов и неименитых соблюдалось. Аристократы садились за столики на возвышении, прочие ели с длинных столов внизу. Пока аристократия степенно выискивала свои места по визитным карточкам, положенным на стулья, нетитулованные в давке и сутолоке захватывали неперсонифицированные места поближе к ним.
Кастер, чтобы никому не мешать, минуту постоял в сторонке, пока его не окликнула издали Прекрасная Герцогиня:
― Господин Тенедос, какое совпадение, вы сидите рядом со мной!
Неизвестно, какие там порядки были у нетитулованных, однако среди аристократов те пары, которые оказывались вместе за столом, потом вместе же проходили Огненный обряд, и Кастер, подойдя к своему месту, прежде всего поцеловал ручку Прекрасной Герцогини и издали поклонился поглядывающему в их сторону герцогу.
― Забавно, не правда ли? ― герцогиня была оживлена и с детской непосредственностью оглядывала зал. ― Напоминает игру в третьего лишнего. Ну, когда стульев меньше, чем играющих.
― Если я не ошибаюсь, здесь наоборот, ― ответил Кастер, садясь. ― Стульев все-таки больше.
― Так ведь все стремятся сесть поближе к нам, как будто это дает какие-то преимущества.
Озабоченный какими-то своими проблемами лакей подкатил к их столику тележку, небрежно швырнул на стол два серебряных судка и, не изменив скорбного выражения лица, потащился дальше.
― Что мы сегодня едим? ― юная дама заглянула под крышку. ― По-моему, это какое-то ваше национальное северное блюдо?
Кастер глянул в свой судок и кашлянул. Давненько он не едал эдакой дряни. Издевательства продолжались.
― Это овсянка, мадам, ― со вздохом проговорил Кастер. Он налил в белесую массу сливок из молочника, посыпал сахаром, потом, помешав и, с отвращением попробовав, посолил.
― Вы уверены, что это съедобно? ― спросила герцогиня, с опаской глядя на него и повторяя его действия.
― Живы мы, по крайней мере, останемся, ― поспешил успокоить ее Кастер.
Герцогиню, впрочем, это, кажется, не очень беспокоило. Она развлекалась тем, что, оглядывая остальных, наблюдала за их реакцией, и казалось, ситуация доставляет ей скорее удовольствие. Неудобства Арафы, похоже, воспринимались ей как маленькое забавное приключение, которое она охотно комментировала шепотом в самое Кастерово ухо. Тот остроумно ей отвечал, чувствуя затылком тяжелеющий с каждой секундой взгляд герцога, который оценивал ситуацию, видимо, несколько иначе. «Да, ― подумал Кастер, ― овсянка не способствует возбуждению добрых чувств по отношению к более молодому дальнему родственнику, любезничающему с легкомысленной супругой».
Впрочем, все когда-то кончается. Кончилась и овсянка.
― О, вот и наш шоколад! ― обрадовалась герцогиня, когда принесли вторую перемену, и нисколько не подобревший с первой лакей поставил на стол две чашки неприлично толстого фарфора, небрежно плеснул в них нечто и сунул под нос Кастеру вазу с двумя булочками. ― Скажите, дорогой господин Тенедос, ― спросила она, пододвигая к себе кружку, ― как же получилось, что мы с вами до сих пор были незнакомы? Нет, я понимаю ― вы вовсе не желаете вращаться в высшем свете, однако же я должна была встретить вас здесь, в Арафе, четыре года назад?
Дорогой Кастер пододвинул к ней вазу, и герцогиня благосклонно взяла из нее булочку.
― По крайней мере, он горячий, ― сказал он, отхлебнув, и отставил чашку. Объяснил: ― Мне не очень повезло в прошлый раз ― я опоздал и прибыл в Арафу уже после королевского выхода Так что пришлось выплатить полагающийся штраф: получить три щелчка в лоб в присутствии всей прислуги. Ну и меня поставили в самом конце общей очереди. Представляете, как была расстроена моя дама? Это была пожилая и такая приличная с виду женщина ― и, представьте, я услышал от нее столько новых слов… Право же, я не рискнул бы повторить хотя бы одно из них не то что в вашем присутствии, сударыня, но и в присутствии вашего мужа.
― Я полагаю, она была очень огорчена, ― рассмеялась юная дама.
― О да! ― согласился Кастер. ― И похоже, она не перенесла огорчения ― я ее что-то сегодня не вижу.
― А у меня чашка надбитая! ― сообщила вдруг радостно герцогиня. ― Смотрите, какая прелесть!
Но потом она откусила кусок булки и несколько минут молчала, глядя на Кастера. Кастер было напугался, что его даме попалось в булочке какая-нибудь особая начинка ― ну, там таракан запеченный или острый перчик. Он даже вознамерился было постукать ее легонько по спине, но дело оказалось в другом.
― Постойте, ― произнесла герцогиня, хмурясь. ― Если ваша мать княжна Арсия, то ваш отец, вероятно, граф Картенед?
― Совершенно верно, ― облегченно подтвердил Кастер.
― Тогда мы с вами в троюродном родстве, ― заключила она. ― Ваша бабушка Крисса и моя бабушка Тисса были сестрами! ― Она посмотрела на Кастера восхищенно-осуждающе: ― У вас скандальная родословная, господин Тенедос! Просто удивительно, как вам удалось получить титул Внука Императора.
― Я всего лишь внебрачный сын внебрачного сына и внебрачной дочери, ― сказал Кастер. ― Такое иногда случается в подлунном мире.
Герцогиня ему посочувствовала:
― Теперь я понимаю, почему вы не стремитесь попасть ко двору. Вы, вероятно, чувствуете себя не очень уютно среди тех, в чьих родословных нет ни пятнышка.
― Пожалуй, да, ― не стал возражать Кастер. Он не стал рассказывать, как бесили его встречи с единокровными братьями. Особенно донимал средненький, Картенед Агельф, который каждый раз разглядывал его с такой гадливостью, будто видел перед собой отвратительного слизняка.
― В приемную залу, господа! ― завопил вдруг у него над ухом горластый служка-подросток и затряс колокольчиком. ― Господа, следуйте в приемную залу!
― Вы доели? ― спросил Кастер. ― Тогда разрешите предложить вам руку?
Долго и муторно народ собирался в приемной зале. Шустрые служки-подростки, шмыгая по залу, напоминали о необходимости всем приглашенным прикрепить на одежду номерки. Эту унизительную процедуру большинство присутствующих предпочитали выполнять как можно позже ― возможно, наивно и совершенно по-детски надеясь, что судьба подарит им шанс не быть помеченными номером, как арестантам с большими сроками заключениями. Кастеру же было все равно. Подумаешь ― приколоть к груди костяной круглячок с изящно выгравированными цифрами, но многих это почему-то возмущало даже больше, чем демонстративная наглость прислуги.
― Где ваш номерок? ― заверещал совсем уж крошечный сорванец, глядя с умилительной серьезностью на Прекрасную Герцогиню снизу вверх.
Кастер ловко поймал его за ухо:
― Прибавляй «сударыня», когда обращаешься к красивой женщине, отрок!
― А к некрасивой можно без сударыни? ― нагло поинтересовалось дитя.
― А некрасивой надо говорить «милостивая сударыня»! ― наставил его Кастер, отпуская ухо.
― О-бал-деть! ― заявило дитя, потирая покрасневшее ухо, но гонору поучение в нем не убавило. ― Это еще каждую разглядывать? Ну да ладно уж… Где ваш номерок, сударыня? Прикалывайте скорее, не то оштрафуют. Безномерным два щелбана положено. А то может вам булавку надо? ― Предложило предприимчивое чадо. ― Могу уступить, у меня завалялась одна. Два империала штука.
― Ты что, больше двух считать не умеешь? ― весело спросил Кастер.
― Тогда три! ― осклабился пацан.
― А ну брысь отсюда, без тебя обойдемся! ― Кастер отвесил шкету чисто символическую затрещину.
― Он тебя обижал? ― осведомился неведомо откуда возникший перед ними мальчик постарше. Все подростки-служки, сновавшие по зале, которые слышали этот голос, настороженно обернулись.
Гости притихли.
― Не-а, ― честно соврал мальчуган. ― Так просто, разговаривали.
Надзиратель за порядком кивнул и растворился в толпе вместе со шкетом. Всеобщее напряжение разрядилось, гости вспомнили, что можно дышать.
― Ума не приложу, ― пожаловалась герцогиня, ― как это прикрепить? Если на платье ― то из-за меха видно не будет. А если прямо на палантин, опять-таки не видно, потому что ворс длинный.
Кастер осмотрел ее с головы до ног, потом со словами «позвольте, сударыня» взял из ее руки номерок и подвесил на свисающем конце бисерного пояска. Номерок органично слился с костюмом дамы, изящно повиснув где-то чуть выше колена.
― А так можно?
― В правилах нет точных указаний, где именно следует помещать номерок, ― сказал Кастер. ― А что не запрещено, то не возбраняется.
К ним подошел очередной подросток ― лет пятнадцати с пухлым блокнотом.
― В лотерее участвовать будем? ― осведомился он, глядя куда-то себе под ноги. Но тут взгляд его зацепил номерок на конце пояска, он улыбнулся и, подняв глаза, сказал уже весьма благодушно: ― Только между нами говоря, сударыня, выигрышный билет уже продан.
― Но это ведь нечестно! ― воскликнула герцогиня. ― Вы лишаете нас удовольствия играть!
― Главное ― не выигрыш, главное ― участие, ― промолвил Кастер, вынимая кошелек. ― Но раз билеты не выиграют, я буду платить только половинную цену, молодой человек, ― предупредил он.
― Да чего уж, ― согласился подросток. Он взял двенадцать империалов за два билетика, кинул их в объемистую амфору-копилку, которую тащил за собой на колесиках, и открыл блокнот: ― Только дамы почему-то предпочитают садовников, а господа поваров, так что садовников и поваров уже не осталось. Вам кого? ― смотрел он при этом исключительно на даму.
У Кастера было искушение назвать младшего помощника ассенизатора, но при Прекрасной Герцогине он не осмелился.
― Даже не знаю, ― пробормотал он, потом вспомнил давешнюю даму с «сумочкой» и спросил: ― А на чиновника, который принимал нас в Мытне, уже поставили?
― Одним из первых, ― улыбнувшись, словно понимая, ответил мальчик и тут же вновь обернулся к герцогине: ― А вот не угодно ли сударыне выбрать трубочиста? Великолепно подойдет к вашему платью. Черное и белое, а, сударыня?
― Почему бы и нет! - согласилась юная дама. ― У вас, юноша, отличный вкус.
Юноша со всеми признаками дамского угодника даже чуть зарделся от похвалы.
― А вам, сударь, я могу порекомендовать кого-нибудь из музыкантов. Искусство сейчас в моде. Хотите арфиста?
― О нет, только не это! ― Кастер даже передернул плечами. ― Куда я арфу дену, если он мне ее подарит?! Мне бы подошло что-нибудь поближе к науке. Нет ли у вас какого завалящего алхимика?
― Алхимиков не держим. А что до химии… ― он полистал блокнот. ― Не хотите ли «грибного человека»?
― А он здесь есть? ― искренне удивился Кастер.
― Как же! ― не менее искренне ответил подросток.
― Мне его воистину жаль, ― сказал Кастер, припомнив недавний завтрак, который «грибной человек» обязан был отведывать. ― Но какое же отношение он имеет к химии?
Подросток с сожалением посмотрел на непонятливого господина:
― Но ведь яды ― это же химия!
― Логично, ― допустил Кастер. ― Хорошо, давай «грибного человека»!
― Прекрасный выбор! Товар первый сорт, сударь и сударыня, не пожалеете! ― подросток с серьезной миной отметил что-то в своем блокноте и, вырвав две квитанции, протянул Кастеру: ― Прошу вас: трубочист для дамы, отведыватель пищи для кавалера.
Герцогиня рассмеялась.
― Спасибо, юноша, вы оказали нам услугу. ― Она открыла сумочку, достала монету и протянула подростку: ― Это лично для вас, за любезность.
Подросток чуть смутился.
― Вообще-то не полагается,― произнес он, принимая монету, ― но вы ведь не взятку мне даете, правда?
― Разумеется, молодой человек, ― подтвердил Кастер. ― Кстати, кем вы сами собираетесь стать через четыре года, если не секрет?
― Помощником эконома, сударь, если не будет лучшей вакансии, ― ответил подросток и, отвесив легкий поклон, потащил свою амфору дальше.
― Станет, ― убежденно сказал Кастер.
― Давайте подойдем к Тахиру, ― предложила его спутница.
Они прошли к герцогу, развлекавшему даму, которая выпала ему по жребию ― средних лет брюнетку, одетую несколько провинциально. Кастер ее не знал, однако герцогиня еще издали заулыбалась, и, сблизившись, дамы сделали друг другу несколько двусмысленных комплиментов, что говорило об их давней женской дружбе.
― Княжна, позвольте представить вам моего кузена господина Тенедоса, сына Арсии, ― представил герцог Кастера. ― Кузен, это княжна Садалмелик Зэйне из Сарата.
Кастер поклонился и приложился к ручке.
«Ага, ― припомнил Кастер. ― Так вот это кто. Вот ты какая, старая перечница!»
― О! Я давно хотела с вами познакомиться, ― заулыбалась княжна Зэйне.
Кастер поклонился ― так он ей и поверил.
― Что-то не видно вашей матушки, ― продолжала княжна. ― Я так хотела с ней поболтать… Ах, мы, женщины, так легкомысленны, так ранимы! Она, надеюсь, не больна? ― радостно полюбопытствовала княжна.
«Размечталась!», ― подумал Кастер и опрометчиво пояснил:
― Матушка испросила Высочайшего разрешения не участвовать в сегодняшнем празднике. Моя сестра была тяжело больна и врачи рекомендовали ей срочно выехать на воды.
Глазки княжны загорелись.
― Ах, надеюсь, это не чахотка? ― хищно спросила она.
«Типун тебе!» ― зло подумал Кастер, а вслух возразил со всей возможной любезностью:
― Что вы, княжна! Сестра недавно переболела дифтеритом. К счастью, все обошлось, но врачи не советовали оставаться в Столице.
― Дифтерит! ― сладко пропела княжна. ― О, говорят, он дает массу самых страшных осложнений. У вашей сестры могут быть какие-нибудь неприятные последствия?
― Без, ― кратко прокомментировал Кастер.
Княжна увяла.
― Погоды стоят ужасные, вы не находите? ― попробовал ободрить ее Кастер.
― Ах, вы правы! ― Но она вовсе не была склонна переходить на погоду ― люди и их всевозможные болезни интересовали княжну больше. Только вот объект она себе выбрала не очень удачный.
― А батюшка ваш в добром здравии? ― спросила с надеждой.
― В великолепном! ― страстно заверил ее Кастер. «Не дождешься!»
― Вон он стоит с молодой графиней Расальфаг, ― сказал герцог. Похоже, партнерша уже успела ему порядком надоесть. ― Какой-то у нее сегодня не здоровый вид, вы не находите? ― заметил он как бы между прочим.
― Где, где? ― алчно заволновалась княжна. ― Я еще не знакома с ней.
Когда она отошла, все трое переглянулись и весело рассмеялись
Впрочем, рано они радовались. Граф Картенед был не из тех кавалеров, что куртуазничают со всеми дамами подряд, да и его спутница славилась модной сейчас среди светской молодежи прямотой нравов, поэтому когда княжна вскорости вернулась, уши у нее горели.
Герцог постарался не заметить возвращения своей докучливой компаньонки, и Кастер с герцогиней его охотно поддерживали. Как ни в чем ни бывало герцог продолжал недоконченный разговор:
― После прогулки по парку вы, любезный кузен, вероятно, захотите первый раз за день прилично поесть и отдохнуть. Поэтому я хочу пригласить вас отужинать с нами. Я заказал места в одном трактире неподалеку. Так что давайте не будем ждать друг друга. Вы с Ксантой сразу же отправляйтесь туда, а я подъеду сразу же, как освобожусь. Принимаете вы это предложение?
― С удовольствием, ― ответил Кастер. ― Трактир… э-э?..
― Трактир «Ежик в крыжовнике».
Кастер поклонился.
― Спасибо, герцог.
― Как? ― вскинула брови герцогиня.― «Ежик в крыжовнике»? Какое милое название!
― Какое ужасное, вызывающее платье! ― привлекла, наконец, к себе внимание княжна.
Все посмотрели на нее.
― На ком? ― невинно спросила герцогиня.
― На этой выскочке! ― с неподдельным негодованием ответила княжна.
Все посмотрели на графиню Расальфаг.
Та была в прямого покроя голубом платье и жакете из соболей.
― Действительно, ― вежливо согласилась герцогиня. ― Соболя совершенно не идут к голубому.
Однако княжну возмутило не только это.
― А подол?!
Все посмотрели на подол.
Низ платья на добрый фут от пола состоял из совершенно прозрачных кружев и, кроме того, на нем имелся разрез до колена.
― Ну не знаю, ― задумчиво сказала Прекрасная герцогиня. ― Что-то в этом есть. Но по-моему немного чересчур. Тут одно из двух: или кружевной подол, или разрез. Как вы полагаете, мой друг? ― обратилась она к мужу.
Герцог пожал плечами.
― Молодая красивая женщина может позволить себе немного фривольности, ― заметил он и предал вопрос дальше: ― Нет?
― Выглядит достаточно приятно для глаза, ― согласился Кастер.
― В мое время ни одна женщина не могла позволить себе подобную непристойность! ― заявила княжна. ― Я вполне понимаю, когда мода отказывается от кринолинов, однако такое… ― ее прямо передернуло от омерзения. ― Даже и ваш туалет, моя дорогая, слишком уж вызывающ! ― вдруг прозрела она, видимо, уловив общее неодобрение. ― Как ваш муж позволяет вам так одеваться!
― Ему нравится, ― сдержанно ответила герцогиня.
― Не хотите ли полюбоваться на парк? ― спросил Кастер. ― Времени у нас много, можно подняться на галерею.
― Там сквозняки, ― заявила княжна.
― С удовольствием, ― тут же ответила герцогиня, ― здесь душновато. Дорогой?
― Извини, но мне надо кое с кем побеседовать, ― с сожалением отказался герцог.
Кастер предложил руку даме руку, и герцогиня взяла его под локоть.
― До встречи в «Ежике»! ― сказала она мужу. ― «Ежик в крыжовнике» ― приятно звучит, не правда ли? ― спросила она, отходя.
― Звучит обнадеживающе, ― ответил Кастер.
― Бедный Тахир, ― проговорила герцогиня, когда они поднимались по лестнице на галерею. ― Убийственная женщина! Нацепила на себя розовый мешок с оборками и полагает, что может судить о модах.
Они остановились у широкого окна и посмотрели на расстилающийся у ног Парк Фейерверков.
― Омерзительное зрелище, ― заметила герцогиня.
В самом деле, при свете угасающего дня на парк, пожалуй, смотреть не стоило. Там не было ни единого живого дерева или куста, там не было даже снега, и только то тут, то там вдоль дорожек торчали какие-то подозрительные конструкции. Четко просматривалась лишь главная аллея, начинающая от здания главного павильона чуть правее и уходящую вперед к каменному забору. Вечером, когда стемнеет, парк будет другим, и гости замка, уже разбитые на пары, разбредутся по нему, выполняя нелепый ритуал, ради которого вся знать Империи и люди, претендующие на то, чтобы зваться знатью, съезжались сюда по високосным годам.
Они постояли молча.
― Давайте вернемся вниз, ― сказала наконец герцогиня. ― Здесь и в самом деле сквозняки.
― Давайте, ― согласился Кастер ― Тем более, кажется, уже начинается.
Аннотация:
Кастер, студент Политехнической Школы, вовсе не предполагал, что участие в новогоднем празднике может замешать его в самую гущу событий, связанных с заговором против Императора.