Танцующие воды — не только в Маг Мэлле. Калейдоскоп вселенных

На самом деле к вселенной Ллира принадлежит не только пишущийся цикл «Глейп-ниэр», но и еще несколько небольших рассказов. Как раз один из них — рассказ «Пленник» о подростке-фоссегриме, пленнике некого абстрактного европейского (с большой вероятностью — северо-европейского) города. Юном фейри, который играет на невидимой скрипке.

Ровно в девять по башенным часам спящие динамики привычно чихают и принимаются мурлыкать что-то о летнем времени и том, как легка жизнь. Водяные струи раскрашиваются янтарно-желтым и нежно-бирюзовым, и гнут длинные шеи в такт музыке. Хумы отрывают глаза от своих бледных фонариков, кивают, некоторые даже чуть покачиваются, точно вода и их тянет за собой, танцуя под хрипение саксофона. Потом первая мелодия смолкает и лиловую чашу сумерек разом и до краев заливает птичий хор скрипок. Фонтан распускается чародейским цветком папоротника, переливается от аквамарина к пламенному опалу, сыплет брызгами, как дроблеными бриллиантами, сплетается в узлы.

Тави вскидывает невидимую скрипку к подбородку, опускает веки, так, что из-под белых, будто осенний иней, ресниц видно только, как дышит вода фонтана, и упоенно проводит невидимым смычком по таким же невидимым струнам. Прохладные капли летят дождем прямо на него, щедро поливают рыбий хвост бородатого каменного великана, на широком плече которого и сидит Тави, купаясь в волнах музыки. Шух-х-х! Шух-х-х-х! — Гуляет вереница струй. Хорошо гуляет. Но вот сейчас немного не в такт. Скрипка Тави начинает петь, вплетаясь в чужую мелодию — высоко, протяжно, как горное эхо. И послушная струя вытягивается на одной ножке, вьется змеей в брачном танце…

Фольклорный фоссегрим — норвежский тролль-водяной — живет близ водопадов и считается их хранителем. Он восхитительно играет на традиционной норвежской скрипке хардингфеле. Все звуки леса, воды и ветра звенят в его струнах. Говорят, что у него есть в запасе одиннадцать мотивов и последний из них он хранит для духов ночи, потому что когда он играет его, «столы и лавки, чашки и жестянки, седобородые старики и старухи, слепые и хромые, даже младенцы в колыбели» — все начинают танцевать.

Чтобы упросить фоссегрима обучить смертного музыканта такому же мастерству, нужно сделать ему подношение: в четвертый день недели, сбросить белого козла со свернутой шеей с водопада, текущего на север. Если водяной тролль примет подарок и останется доволен, он возьмет человека за руку и будет водить его пальцами по струнам, пока из них не польется кровь. После этого обученный фоссегримом скрипач станет играть так хорошо, что реки будут замирать при звуках его музыки, а деревья — пускаться в пляс.

Но это фоссегрим в естественной среде. В городе водопады встречаются нечасто. А вот фонтаны — куда вернее. И у вымышленного фонтана, над которым сидит Тави, есть вполне реальный прототип. Конечно, статую Нептуна или Тритона (ну, вы же догадались, что там был Тритон? это Тави может не знать, что за рыбохвостый великан стоит посреди фонтана) я просто придумала, но вдохновил меня на рассказ вот этот музыкальный фонтан на будапештском острове Маргит (Маргариты) посреди Дуная.

Если что, на самом деле я крайне редко слушаю классику запоем. Но в «Пленнике» звучал именно Вивальди, потому что по-настоящему волшебно фонтан острова Маргит танцует только под Вивальди, Моцарта, Брамса и Штраусса.

А вот первая мелодия в рассказе (если вы ее еще не узнали) на острове Маргит не звучит. Это ария из оперы «Порги и Бесс» (честно скажу: оперу не слышала) американского композитора еврейско-украинского происхождения Джорджа Гершвина. Но звучит она у меня в джазовой обработке Луи Армстронга и Эллы Фицджеральд.

А иллюстрация выше сделана рукой Светланы Кузнецовой.