Бой польского бронепоезда глазами очевидца

Отставной музыкант безудержно лупил лезших напролом черпаком, его товарищ по кухне роняя кровавую юшку работал ремнем. Они стояли плечом к плечу как Оливьер с Роланом в Ронсевале против сарацинов. Как и тогда силы были неравны. Выскочивший из темноты рябой солдат, получив кулаком с воем улетел назад. На его место тут же стал еще один вооруженный ножкой от табурета. Конец потасовке положил неожиданный крик, перекрывший рев разъярённой толпы: 

-  До брони!!!! До брони!!! Карабйины машинове на мйеста!! Застеп арматови! Цел непржияцелски потяг!!

Кричал усталый хорунжий, ворвавшийся в кубрик. Он бросился к солдатам, разгоняя их пинками на боевые посты.

– Курва мац! До брони! – орал он в испуганные лица. За ним следовали два жолнежа из роты охраны, работающие прикладами. Бунт мгновенно угас, также быстро, как и начался. Тем более, что вслед появившемуся начальству взревели колокола громкого боя, указывающие на то, что ввиду бронепоезда появился враг. 

– Цо тут зйе джейе!? – спросил он у тяжело дышавших кухарей. – Что тут происходит? 

– Осмелюсь доложить, пан официр, раздаем команде обед, - сообщил пан Штычка и махнул половиком, с которого летели ошметки каши. 

- Обйяд?  Какой обед?  

- Из лошадиной задницы, - уточнил флейтист. – Народ темный у нас, пан официр, чуть что не понравилось так на кулачки переходят. А ведь все из-за непонимания. Цо то е редкий деликатес по нынешнему времени. Может даже господский, пан официр! Вот был такой случай в Демблине, один господин зашел перекусить в кабак. Так ему в супе попался таракан. Ему бы взять да подавале этот суп на голову вылить. А еще по сопатке дать. Так нет же - пошел жаловаться хозяину. Тот ему залил, дескать, это не просто таракан, а особый суповой таракан. Его специально выращивают и в суп кладут для специй вроде. В Берлине эти суповые тараканы на весь золота ценятся. По полушке за штуку. И договорился до того, что господин этого таракана съел. Да еще суп нахваливал, какой у него тонкий вкус. Вот и сами посудите…

На этом моменте хоурнжий прервал отставного флейтиста, громко выразив все, что он думает о тараканах в супе, лошадиных задницах и родственниках самого пана Штычки. Затем он приказал отвести всю кухню в карцер тяжело ткнув сопящего, залитого кровью Пшибыла в грудь.

– Последняя капля! Это была последняя капля!! 

Кивнув конвоирам, начальство ринулось в голову пулеметного вагона к выходу на контрольную платформу. Враг, выдавший себя дымом над рельсами, приближался. Нельзя было терять ни одной минуты. 

«Генерал Довбор» со скрипом снижал ход. В двух башнях вручную тяжело вращались трехдюймовые орудия. Пыхтевшие на воротах солдаты зло поглядывали на удачливых сослуживцев, приникшим к панорамам и дальномерам. 

– Дистанция? 

– Заряжай!

– Дистанция?!

– Да обожди ты, ниц ни видач. 

Проходивший мимо них к очередному аресту отставной флейтист громко пожелал:

– Бог в помощь, братцы!!

За что получил прикладом между лопаток. Пройдя мимо снарядных ящиков, они перешли во второй броневагон и были водворены в импровизированный карцер. На скорую руку переделанный из кладовой. Загремели замки и двое арестантов оказались почти в полной тьме, в которой еле проглядывала кучи тряпья, старых мешков и досок. 

Глянув на новое место обитания, Пшибыл скорбно высморкался на пол.

– Курва, – прогудел он и втянул сочившуюся юшку, - по одному переловлю и ноги выдерну. Интеллигенты. Як працовац, крупу грузить, воду таскать - так никого ниц нема. Как жрать так йоженбеки жаренные подавай. 

Мудро, связав рябчиков, интеллигенцию и нежелание работать он устроил на полу гнездо из хлама и уселся в него как гусыня на яйца. Любопытный пан Штычка попробовал выглянуть в прикрытое бронезаслонкой маленькое окошко. Но из того почти ничего не было видно. Лишь часть покрытой снегом насыпи и проглядывающий из-под него щебень. Покрутившись там еще немного, флейтист, последовав примеру недовольного товарища по заключению - сложил из досок подобие лавки и сел, прислонившись спиной к грязному металлу. 

За стеной гулко грохнул выстрел, отдавшийся в дрожи всего бронепоезда. Эхо от него пронеслось по броневагонам. Ахнуло в тендере и затихло. Артиллеристы начали работу. 

– Ладуй! – тихо докатилось из соседнего отсека, затем полилась неразборчивая ругань, а с пулеметного вагона послышалось гавканье выстрелов. Что-то скрипнуло в большом металлическом теле «Генерала Довбора». 

– Ладуй, Томашек, курва мац! Где …

Кто-то, торопливо примеряясь к плавно раскачивающемуся бронепоезду, протопал к орудийному вагону. А санитар из Влоцлавека подал голос.

– Ты курить не захватил с собой? Сдается мне застряли мы тут надолго.

– Ничего, пан добродий, – бросил отставной пехотинец. – Только труху с карманов можно натрясти. У меня там пара щепотей накопилось. 

– А у меня газетка есть, – сообщил запасливый Пшибыл. – Натряхивай, шановный.

Путаясь в сумерках, царивших в карцере, они соорудили одну самокрутку на двоих. Броневик качнуло – паровозная бригада дала задний ход. Осторожно наращивая дистанцию до невидимого противника. 

— Вот ты мне скажи, пан, сколько тараканов треба на кастрюлю супа? – санитар затянулся, удерживая тлеющую самокрутку в огромном кулаке. В голове его крутилась мысль о небольшом кулинарном предприятии после войны. О чем-нибудь скромном – маленьком ресторанчике столов на пять. 

«А что?» – думал он, - «Все эти господа, только и думают, как поесть деликатесов. Готовить я умею. Столько ртов, вон, кормлю. Им тех тараканов хоть пожарь – все съедят».

Он представил себя на кухне в клетчатом фартуке дающим раза нерадивым официантам из интеллигентов.  

– То я не знаю, – ответил Леонард и сплюнул табачные крошки, налипшие на губу. -  Слыхал только на тарелку один. А жесли еще и водку подавать, то можно и два класть. Все одно не заметят.

– Слухай, а если их обычными заменить? – пытливый Пшибыл морщил лоб пытаясь вычислить возможную прибыль, – я знаю, где их можно хоть три пуда наловить. Место золотое! У меня брат в Отвоцке на улице Саможондове держит торговлю, так к нему в амбар боязно заходить, гляди ще самого унесут. Тысячи там. Ты только никому про это не говори - не то дам раза!

Жадный санитар нахмурился подозревая, что лупоглазый пехотинец его обманет и приберет выгодную торговлю себе. Подняв огромную ручищу, в которой тлела игрушечная самокрутка он грозно глянул на музыканта. В ответ Леонард клятвенно пообещал ему никому про это не рассказывать.

– Да лопни мой глаз, жесли вру, пан! Могила! – заверил он собеседника.

 Бронепоезд качнуло, и он со скрипом встал, отойдя на полверсты под надежную защиту густого перелеска. Беготня по вагонам возобновилась прерываемая гулкой бранью.  Блистательный стратег ротмистр Тур-Ходецкий пытался высмотреть в бинокль так и не проявившего себя противника. Его высокоблагородие торчало в люке отдавая толпившимся внизу подчиненным бессвязные команды. 

Прислушавшись к шуму, успокоенный Миколай Пшибыл продолжил излагать подробности своей великолепной идеи.

— Вот ты мне скажи, чем суповый таракан отличается от обычного? А? Скажу тебе пан – ничем. Что спецйяльный, что обычный. Только у брата они откормленные! Звери, а не тараканы. За такого прусака, клиенты еще драться будут! – подтверждая сказанное, санитар оглушительно высморкался.

– Факт! – согласился Леонард.

 Они долго болтали о ценах на тараканов. Минуты текли медленно, складываясь в часы. Броневик стоял в ожидании противника. В его железном чреве продолжалась бурная деятельность. Из вагона в вагон сновали люди, рота охраны, высаженная в перелесок, скучала на постах. Командир «Генерала Довбора» нервно мерял шагами контрольную платформу не в силах принять решение. Путь вперед был закрыт, а позади бронепоезд не ожидало ничего, кроме разоренных скучным декабрем деревень.