Перечитывая шедевры советской фантастики - Виктор Невинский "Под одним солнцем"

* * *

Мы приблизились к Арбинаде в четвертый день Таса 2318 года по Обновленному календарю. Начинался главный этап нашей экспедиции. До того как комплекс «Юл-3»—»Эльприс» вышел на орбиту вокруг Арбинады и был превращен в ее эклиптический спутник, сколько-нибудь значительных событий на борту не произошло. Перелет от одной планеты к другой был на редкость бесцветным, и мне даже нечего записать здесь. Все развивалось в строгом соответствии с планом. Исследовательская группа экспедиции, я имею в виду экипаж «Эльприса», то есть Кора, биолога, геолога, биофизика, самого себя, Конда и Ланка, большую часть пути провела в анабиозных камерах и перелета почти не заметила. Когда наши организмы были возвращены к нормальной жизнедеятельности, красавица Арбинада находилась уже на расстоянии ста двадцати тысяч километров и громадным полушарием висела в небе. Началась подготовка к спуску на планету.

Кор отдал приказ вывести корабли экспедиции на орбиту экваториального стационарного спутника планеты, где после отделения «Эльприса» должен был оставаться «Юл-3», вплоть до возвращения планетарного корабля из рейса на поверхность Арбинады. После вычисления режима перехода, которое проделал Лост на бортовой навигационной счетно-аналитической машине, заработали двигатели и автоматика управления вывела нас на орбиту стационарного спутника.

Арбинада повисла под нами на расстоянии тридцати пяти тысяч восьмисот десяти километров, повернувшись к нам одной точкой своей поверхности. Солнце медленно обегало корабли и планету, делая один полный оборот за двадцать четыре часа, звезды в своем беге чуть-чуть обгоняли Солнце. Незабываемая и величественная картина плавного и бесшумного движения миров! Когда мы оказывались между Арбинадой и Хрисом, видимый поперечник планеты почти в сорок раз превышал размеры своего безжизненного спутника, и тогда Солнце, Арбинада и Хрис заливали помещения корабля своим светом.

Нашему наблюдению было доступно около половины всей поверхности планеты, как раз та ее часть, на которую была намечена высадка экспедиции.

Перед переходом на борт «Эльприса» весь состав экспедиции собрался в салоне. Наше собрание выглядело довольно живописно, так как отсутствие тяжести позволило расположиться в самых причудливых позах и самых невероятных, при других обстоятельствах, местах. Мы были рассеяны по всему объему салона и медленно в хаотическом беспорядке перемещались от одной стенки к другой.

Гул голосов наполнял помещение.

«Вошел» Кор. Мы постепенно сосредоточились в той части салона, которая номинально значилась полом, и притихли. Кор стоял, упираясь руками и ногами в края дверного проема, и переводил взгляд с одного на другого. Наконец, наступила полная тишина.

— Мазораси, — негромко прозвучал его голос. — Через два с половиной часа мы начнем спуск на Арбинаду. Надеюсь, что этот, самый трудный этап перелета, завершится успешно. Однако в данный момент я обращаюсь не к тем, кто вместе со мной перейдет на «Эльприс», а к тем, кто останется на корабле.

Он выдержал короткую паузу.

— Сейчас я не намерен ничего менять ни в штатном, ни в режимном расписании экспедиции. Все известные вам положения остаются в силе впредь до особого моего распоряжения. Коротко повторяю их.

Первое. Капитаном корабля в мое отсутствие будет мазор Лост-са. На него возлагается вся ответственность за сохранность «Юл-3» и готовность его к любым действиям.

Второе. Орбитальный корабль обеспечивает бесперебойную работу службы связи и готовность принять в любой момент сообщение с «Эльприса» и с внешней станции, расположенной на Хрисе. Ответственность за работу связи возлагается на мазора Прис-са.

Третье. В случае утраты связи мазору Лосту предоставляется право принимать самостоятельные решения, но не раньше, чем через двадцать суток после получения последнего сообщения с борта «Эльприса», До этого срока корабль должен оставаться на данной орбите, и лишь при исключительных обстоятельствах допускаются те или иные временные эволюции с последующим возвращением на прежнюю траекторию и к прежним координатам относительно поверхности Арбинады…

— Разрешите уточнить? — перебил Лост.

— Да.

— Что вы подразумеваете под «исключительными» обстоятельствами?

Кор неопределенно скривил губы.

— Это придется определять вам самому. Я потому и назвал их исключительными, что не могу заранее предвидеть. Все остальное оговорено инструкцией, которая имеется на борту.

Лост наклонил голову. Прис улыбнулся и вставил:

— Будем надеяться, ничего исключительного не произойдет. В крайнем случае, свяжемся с вами.

— Я тоже надеюсь, но повторяю: исключительные обстоятельства.

Несколько мгновений все молчали. Кор взглянул на часы.

— Экипажу «Эльприса» даю десять минут на устройство личных дел. Через десять минут собраться у выходной камеры и приготовить скафандры. Все.

... ...

говорим после посадки.

— Хорошо, желаю успеха.

«Эльприс» чуть заметно качнулся — это его освободили от орбитального корабля. Теперь он стал самостоятельным небесным телом. Можно было начинать подготовительные маневры к спуску. По приказанию Кора я включил гироскопы, чтобы сориентировать необходимым образом ось корабля в пространстве. Тонко запели моторы. На обзорном экране рисунок звезд начал перемещаться и наконец остановился. «Эльприс» нацелился на Арбинаду. Наступил решающий момент. Мы в напряжении застыли на своих местах. Кор оторвался от секундомера, посмотрел на нас и скомандовал:

— Спуск!

Я включил посадочный автомат. Двигатели заработали.

* * *

На стационарной орбите скорость корабля составляла три тысячи семьсот шесть метров в секунду. «Эльприс» снижался по пологой спирали соплами вперед, все время наращивая скорость. Приближалась атмосфера. На высоте тысячи километров над поверхностью скорость достигла семи тысяч пятидесяти метров в секунду. До сих пор замедление корабля было небольшим, работа двигателей обеспечивала только приближение к Арбинаде. Мы неслись над экваториальной областью планеты почти по круговой траектории, выжидая нужный момент для начала главного этапа спуска. В электронном мозгу автоматов шла напряженная работа.

И вдруг зычно заговорили двигатели. Нас придавило к креслам, и по телу «Эльприса» прошла судорога вибраций. Отдельные звуки потонули в мощном гуле реактивных струй, а все другие ощущения были раздавлены навалившейся тяжестью. Мы вошли в атмосферу планеты. Передо мной на шкале высотомера медленно ползли цифры. Семьсот… пятьсот… четыреста… триста… двести километров до поверхности Арбинады. Время словно остановилось. Я взглянул на акселерометр, он показывал ускорение двадцать три метра в секунду за секунду. Температура наружной оболочки поднялась до трехсот сорока градусов. Напряжение нарастало.

Внезапно двигатели смолкли. Жуткая тишина разлилась по кораблю. Я не сразу понял в чем дело и с испугом посмотрел на указатель массы. В баках оставалось еще достаточно жидкого аммиака. Высотомер показывал пятьдесят километров, начинался переход на траекторию планирующего спуска. Гигантская сила встречного потока воздуха ударила в рули поворота, швырнула нас вверх, развернула многотонный корпус ракеты и расстелилась упругим основанием, удерживая корабль от падения. В какой-то из этих мгновений резко подскочила тяжесть, потом упала до нуля. Я увидел искаженное гримасой лицо Кора и безжизненную улыбку на губах Конда, но тут же опять повернулся к приборам. Можно было включать экран внешнего обзора — наша скорость составляла всего около тысячи километров в час. До посадки оставалось несколько минут.

— Внимание, пилот, — с трудом сказал Кор, поворачиваясь ко мне.

На экране виднелась облачность, ярко освещаемая солнцем. Мы стремительно приближались к ней. На короткое время клубы зыбкой материи закрыли горизонт, и потом наступило прояснение. Внизу был еще один слой облаков, затем еще один. Наконец мы увидели море. Высотомер показывал полторы тысячи метров. Оставался последний маневр.

Снова заработали двигатели. Нос корабля стал задираться вверх, мы поворачивались соплами к морю и теряли скорость. На какое-то мгновение «Эльприс» неподвижно повис в воздухе, задрожал всем корпусом от усиливающейся работы двигателей и, опираясь на мощную струю газов, стал тяжело оседать вниз. Мы медленно приближались к водной поверхности. Нас отделяли от нее считанные метры…

— Все! — сказал я, когда корабль повернулся и лег плашмя на воду.

Тишина. Полная тишина и мерное покачивание на волнах чужого океана. Конд тяжело поднял голову и огляделся.

— Приехали, кажется, — сказал он и отстегнул ремни, пытаясь встать. Руки у него дрожали от напряжения.

Кор неподвижно лежал в кресле со странным выражением лица. Это была улыбка, искаженная отвисающими от тяжести щеками. Я даже не понял сразу, что он улыбается. Мне никогда не приходилось видеть, как он улыбается. Никогда, кроме этого раза.

— Арбинада, — произнес он тихо.

В борт корабля тяжело плескали волны.

* * *

Мы были на Арбинаде.

Когда-то в юности первые минуты на другой планете я представлял себе совершенно иначе. Не помню уже точно, какими казались они мне тогда, скорее всего восторженными. Но юношеские мечты всегда ошибочны. На самом деле все выглядит значительно проще и будничнее. Мы находились на Арбинаде… Не было ни восторга, ни жажды деятельности, ни подъема духа. Была депрессия, была усталость и была тяжесть. Теперь, когда я припоминаю дни, проведенные в чужом мире, первое, что мне вспоминается, — это тяжесть. Тяжесть, гнетущая, непрерывная, проникающая всюду тяжесть. От нее не уйти, не спрятаться, не забыться, всегда и всюду она давила на тело, на мысли, на чувства. Она украла у каждого часть его индивидуальности, проникла в сознание, угнетала дух, и даже Кор был вынужден ей подчиниться…

Несколько минут мы оставались в креслах, отдыхая от пережитого напряжения. Корабль ритмично покачивало с борта на борт, ровным светом горели контрольные лампы. Мы молчали. На обзорном экране медленно перемещалась далекая линия горизонта, отделенная от переднего плана бесконечными рядами зеленоватые волн. Тишину нарушал лишь монотонный звук трансформатора, доносившийся из-за панели пульта.

   ***

Очень хорошее, просто замечательное описание спуска корабля марсиан с орбиты и приводнения на Землю.

Сравнивая с текстами Ефремова - ничуть не хуже и даже более детальное с только одним общим для обоих авторов моментом, к которому при желании можно придраться с высоты знаний спустя полвека после написания книг.

ТОЛЩИНА АТМОСФЕРЫ.

И у Ивана Ефремова в "Туманности Андромеды" имеются неясности и сложности с описанием высоты полёта "Тантры" с погружением в атмосферу Зирды, и у тёмной планеты Железной звезды толщина атмосферы обозначена несуразная в 1 700 километров и у Виктора Невинского высота атмосферы Земли измеряется выше 700 километров в переложении марсианских мер длины на земные меры..

Видимо, это сходство в текстах разных авторов 50х-60х годов объясняется состоянием науки астрономии и планетологии в то время, поскольку оба автора серьезные учёные в своих областях, щепетильно относящиеся к научной проработанности и достоверности своих текстов.

В чём ещё сходство сюжетов текстов Виктора Невинского и Ивана Ефремова - в обоих случаях в "Под одним солнцем" и в "Туманности Андромеды" речь идёт о спуске с орбиты и посадке на тяжёлую планету, как для марсиан Земля и совершенно ужасная посадочная перегрузка в 2,35 "же", так и для землян посадка на темную планету Черного Солнца с её "больше 2,5 "же" на поверхности".

Желаю всем хорошего чтения, и тем кто давно читал "Под одним солнцем" и тем кто прочтёт впервые!