Калейдоскоп вселенных. Финеар Котара

Продолжаем рассказывать о героях цикла «Сферотехник» 

С Фином мы познакомились десять лет назад — и не понравились друг другу с первого взгляда. Так уж вышло, что документы в Баонский политехнический университет мы явились подавать в один день, он попытался пролезть в очереди впереди меня, я возмутился, слово за слово... До драки не дошло, но мы друг друга запомнили.

Весь первый семестр мы друг друга демонстративно игнорировали, что было непросто, учитывая, что нас распределили в одну группу. Приятели шутили, что мы не подходим по цвету — на фоне смуглого, темноволосого Фина я выглядел почти альбиносом. Впрочем, внешние различия интересовали нас в последнюю очередь. Он считал меня богатеньким маменькиным сынком, которому диплом нужен просто для галочки. Я его — неудачником и раздолбаем, которому и диплом-то не нужен, только пиво, девочки и сферобайк. И даже первая сессия, которую мы неожиданно друг для друга сдали на отлично, впечатления не изменила. Он думал: «Заплатил». Я думал: «Списал».

Преподаватели, которые знали правду, пригляделись к нам повнимательнее и поставили в пару на практикумах. Мы возмутились, но скандалить и спорить каждый посчитал ниже своего достоинства. Позже мы выяснили, что оба думали одинаково — вот теперь-то я ему покажу, кто здесь крутой сферотехник!

На том занятии нужно было построить работающую модель запирающего плетения, которое используется против разрывов первого уровня. Кому первому пришла в голову дурацкая мысль развернуть вектор движения энергии, мы спорим до сих пор, но факт остается фактом — мы это сделали. Плетение оказалось рабочим, стабилизировать его удалось сравнительно легко, тем более, что каждый старался выложиться по полной и выпендриться перед другим. А потом настало время демонстрировать результат работы, преподаватель пустил энергию в контур...

Фон подскочил моментально, сработали датчики, заверещала сирена. Группа с визгом и воплями ломанулась на выход из лаборатории, а меня подвел дар. Интуиты вообще на потустороннее реагируют очень чутко, но это сейчас я предугадываю появление прорыва за пару минут до срабатывания датчика, а тогда с трудом боролся с тошнотой и головокружением и просто пытался не потерять сознание — хлопнуться в обморок казалось невероятным позором.

А потом Фин все-таки дал мне по морде и рявкнул: «Чего застыл, придурок?! Работаем!» Я встряхнулся, рыкнул что-то в ответ и схватился за манипуляторы.

Когда через пять минут преподаватель вернулся с баллоном нейтрализатора, мы все еще ругались, а вот датчики уже молчали.

Так мы закрыли первый в своей жизни разрыв. Правда, он был совсем маленьким, да и открыли мы его сами, хотя и не вполне поняли, как нам это удалось. Так что вместо благодарности получили незачет, две недели общественно-полезных работ на благо университета и дополнительный курс по правилам безопасности при магической тревоге — как выяснилось, нормальные люди в таких случаях должны эвакуироваться и вызывать СМБ.

Командир опергруппы, приехавшей на сигнал датчиков, оглядел нас и результаты нашей деятельности, хмыкнул и велел хорошо учиться, а потом приходить работать в оперативный отдел. Тогда мы и представить себе не могли, что всерьез последуем этому совету.

Две недели полезной деятельности благотворно повлияли на обоих. Мы успели разругаться, помириться и, как ни странно, даже подружиться. Фин начал чаще появляться на парах и перестал пить пиво. Я научился время от времени забивать на лекции и водить сферобайк. Разрывов мы больше не открывали, но генерировать условно-гениальные идеи вдвоем было намного веселее, и к концу второго курса о нас говорили не иначе как «эти два придурка со сферотехнического», с интонациями от гневной до уважительно-восхищенной.

А потом как-то неожиданно оказалось, что мой лучший друг — вот эта кудрявая зараза (по версии Фина — «вот этот белобрысый зануда»). Этот факт продолжает удивлять нас до сих пор, что, впрочем, совершенно не мешает нам общаться и понимать друг друга с полуслова. В работе это экономит время — напарник еще только обозвал тебя идиотом, а ты уже по интонации соображаешь, где накосячил, что нужно исправить и какую гадость сказать в ответ, чтобы получить нужный инструмент.

С Фином вообще легко общаться — у него отличное чувство юмора, безграничное обаяние и совершенно непрошибаемый оптимизм. В самой паршивой ситуации он умеет находить какие-то неочевидные, но интересные плюсы, а ныть, скучать или бояться, кажется, не умеет совсем. Он обожает сферобайки, крепкий кофе, яркие цвета в одежде и девушек — а девушки, в свою очередь, виснут на нем пачками.

Эл часто ворчит, что по отдельности с нами еще можно иметь дело, а вот вдвоем мы сразу становимся неадеватными и неуправляемыми. Кир в ответ на это обычно пожимает плечами — он без проблем добивается от нас адекватного поведения и осознанной деятельности. Хотя кто-то, а наш командир и не таких строил...

P.S. И ещё один карандашный портрет от автора. Всё-таки практика — великая вещь, хотя пропорции и тени местами не на тех местах