Отрывок из книги "200 лет тому"

Это отрывок из конца книги, как и говорила в прошлом посте. Хотя, меня попросили добавлять отрывки из начала. В следующий раз начну добавлять кусочки в хронологическом порядке.

Хоть и не думаю, что это критично, особенно учитывая интерес в блогах к отрывкам.

В стороне от гуляний дотлевали три мелких кострища, на которых пекли угощения. Рядом вытянулись в ряд широкие столы угощений. Караси, окуни и даже щуки теснились свиными хвостиками и ушками, печёной репой, пирогами и ржаными лепёшками, свежие овощи и ягоды, солёное мясо, мочёный лук, яблоки, капуста и обязательная свадебная кутья. Все самые причудливые и богатые угощения, знакомые ещё с Охотничьего Лога. Тогда тоже весь год берегли до праздников бочку яблок, ведь новые поспеют через месяц, а уж замочатся и вовсе к зиме. А на кутью ягоды собирают всё лето. Специально сушат в отдельных мешочках и достают только по большим поводам и на свадьбы.
Запах еды дурманил до боли в животе. Около стола стояла длинная женщина, с горстью квашеной капусты, и, как семечки, щепоткой закидывала её в рот. Женщина была выше Волка, нескладно худая и пёстрая от веснушек. Тёмное платье обвязано лентами и верёвками. На голове её, словно огромное гнездо лежал венок, и на шее, поясе и груди, вместо бус и пояса болтались на шнурках связки трав и пучки мелких цветов. Она широко улыбалась, глядя на танцующих юношей и девушек, тихо подпевая их песням. Волк обошёл её сзади, взял со стола половину кольца жареной колбасы и огляделся в поисках питья.
- О! – хрипло вскрикнула женщина.
Она бросила капусту и повернулась к Волку:
– Не нужно.
Влаксан опешил: он не думал, что она вообще его заметила.
- Что?
- Не надо бы тебе пить. И вот, - она вытерла об юбку руки, вырвала из у Волка колбасу и сунула мочёное яблоко. – Поешь лучше это или репы печеной. - и снова набрав горсть капусты, повернулась спиной к столу.
Волк пожал плечами, положил на стол яблоко, снова взял колбасу, и подумав прихватил и репку, что предложила незнакомка. На последнем столе еды не было, зато стоял пяток разномастных кувшинов и ряд кружек. Наугад взяв ближний кувшин Волк налил в кружку питьё. Сладко-горький запах медовой бражки ударил в нос.
Бражка оказалась хороша, хоть и крепкая. Недалеко от стола прикрытый крышкой стоял бочонок. Быстро вылив из меха остатки кваса с водой, Волк набрал бражки и отошёл в тень.
Это что же выходит? Быть-таки войне… И выступить ему придётся против родного края, рядом с Усудой. Непростой, однако, выбор. Но предать Награй гораздо проще, чем её…
Брага как-то слишком уж сильно дала в голову. Ноги становились всё мягче, и Волк приметил толстое бревно, у маленького кострища. Он тяжело уселся, пытаясь собраться с мыслями.
Награй или Усуда? Усуда… она же пропадёт без него. А Награй есть кому защитить… или нет?
Как-то слишком уж сильно он набрался, хоть и не собирался вовсе. К лицу прилил жар, и даже дышать стало сложно.
Надо было наперво поесть, а уж после за питьё браться.
Печёная репа и колбаса слишком остро пахли костром. Едва Волк попытался закусить, дурнота задушила его. Еле успел склониться в сторону. Вот только легче не стало. Он попытался расслабить шнуровку на безрукавке. Одеревеневшие пальцы стали чужими и непослушными. Никак не удавалось схватить шнур. В глазах поплыло: искры тлеющих углей смешались очертаниями Дючковских гостей и неслись в причудливом танце ярких пятен и теней.
- Дурно тебе, гость? – раздался над ухом низкий, с придыханием, женскй голос.
Волк хотел ответить, но дурнота снова подкатила к горлу.
- Я знаю, что с тобой. Держи, - горячая женская рука, поднесла к его губам небольшой камень.
- М-м-м, - промычал Волк, пытаясь отмахнуться.
Он не смог попасть по руке незнакомки, и увальнем рухнул на спину. Женщина тут же затолкала ему в рот камень, и зажала его рукой. Небольшой камушек обжёг язык остротой, и дурнота стала отступать. Крепко схватив за плечи, женщина рывком посадила Волка. Голова потихоньку переставала кружиться и пятна замедляли танец.
- Теперь выплюнь, - велела незнакомка.
Влаксан послушно выплюнул потерявший вкус камешек. Женщина ногой отпихнула его к углям. Тот зашипел, запузырился, и стал таять. Вдруг из кипящей лужицы полезли мелкие гады: чёрные змеи, ящерицы, черви.
Волк не смог сдержать дурноты и его снова вырвало.
- Что за леший?
Он поглядел на незнакомку: тёмно-русые волосы отливали медью, худое угловатое лицо с крупными чертами усыпано веснушками. На голове венок с торчащими во все стороны цветами и листьями.
Волк удивился, глядя на чудачку:
- Ты кто?
- Лана. Травница Дючковская.
- Что это за дрянь, - указал Волк в угли, где догорали ящерицы и змеи.
Лана пожала плечами:
- Тебя отравили. Причём очень сильно. Сродни проклятью. Видишь, сколько гадов вылезло? Это внутри тебя сидит.
- Однако…
- Я могу тебе помочь.
- То есть ещё не всё? – насторожился Волк, косясь на угли.
- Нет. Такую дрянь так легко не исправить. Но могу помочь. Мне нужна будет капля твоей крови.
- Ты что? Холодная ведьма? – удивился Волк.
- О как! Ты и с ними знаком? – засмеялась Лана. – Нет. Но к яду приложили холодное колдовство. Оттого он и не выводится. Я смогу его снять, для этого надо твою кровь. Уж не знаю, кому ты так дорогу перешёл, человек с именем зверя… хоть ты и соврёшь, что зовут тебя иначе.
- Что? – удивился Волк.
- А вот сейчас не врёшь. Назови любое имя, и я буду звать тебя так, но мы оба знаем, что это будет ложь.
- Откуда…
- Знаю? Духи сказали.
- Когда?
- Только что.
- Ты их слышишь? Прямо сейчас?
- Всегда. Я слышу голоса Духов в шёпоте трав и деревьев. Зимой будет тоскливо. Они будут меньше говорить, - грустно вздохнула Лана.
- И что ещё они говорят?
- Говорят, что ты знаешь того, кто тебя отравил, - ответила Лана, беря Волка за руку и протыкая ему палец тонким ножом. – А ещё, что если ты подумаешь, то точно поймёшь кто это и за что.
Лана оторвала от венка на голове лист, засунула его в рот и стала жевать. Из поясного лакомника достала маленькую мисочку и пестик, и выплюнула туда листок, отломила с пояса несколько цветочков, и начала растирать пестиком.
- Теперь, - она протянула мисочку, - нужна капля твоей крови.
Волк вытянул руку, и крупная капля упала в травяное месиво.
- Ого! – удивилась Лана. – Да на тебе тёмного колдовства больше, чем я за жизнь видала!
- И такое бывает, - хмуро согласился Волк.
- Что же ты с холодными ведьмами баловался? Это не игрушки, - покачала головой травница. – Так. А что ты пил сейчас, прежде чем помирать надумал?
Волк протянул мех.
- О! Мёд наш! – расплылась в улыбке Лана, отчего, и без того крупный рот, казался от уха до уха. – Староста наш лучший мёд в Грате делает. Значит, на пьянящее тебя травили.
- Это как?
Лана пожала плечами:
- Просто. Яд тебе давно уже дали отведать, но не шибко он мешал. Быть может была дурнота лёгкая, когда ты его пил, а потом тебе получше стало, когда отрава улеглась. Но она никуда не далась, просто крепости в питье не хватало, чтоб раскрылась. А наш мёд крепок как вино. Вот он тебя и взял. Хорошо, что не самогонки хлебнул. Так бы и я не поспела.
- Как ты узнала?
Лана рассмеялась:
- Что ты тут помирать надумал?
- Так уж и помирать, - ухмыльнулся Волк.
- Духи, - Лана указала на ухо, - я же говорю, что всегда их слышу.
- И что же они тебе велели?
- Велели они мне держаться от тебя подальше. Но как же я могу позволить, чтоб на празднике да на свадьбе у нас тут гость потравился? – ведьма влила медовуху в мисочку и протянула Волку. – Пей.
- Это?
Лана хрипло рассмеялась:
- Гляди-ка разборчивый такой стал! Ядом тебя насильно что ли опоили? – она удивлённо распахнула глаза, - Уж поверь, ты и похуже чего пил, даже если и не знаешь. Пей, не то помрёшь. Не сегодня, так в другой день. Яд всё равно ест тебя изнутри. Он медленно убивает. Ты и года не протянешь.
Волк зажмурился и выпил мешанину. На вкус оказалось даже не так противно, как холодный камушек.
Лана забрала миску, протянула Волку выпавшую у него из рук репу:
- Держи. Тебе поесть надо. Только не колбасу, - она ногой, откинула валяющуюся на земле колбасу в угли, - а хлеб и траву какую. И хмельного не пей пока. А то снова подурнеет. Не помрёшь, конечно, но дольше не поправишься.
Она быстро уложила в лакомник пестик свою посуду, и вспорхнула с бревна. Волк ухватил её за руку:
- Постой.
Травница по-птичьи склонила голову, внимательно рассматривая Волка:
- Что тебе?
- Благодарю.
- Угу, - кивнула Лана, всё так же неприкрыто его рассматривая.
Волк протянул ведьме золотой. Лана присела на корточки, и взяла монету:
- Ух! Какая занятная вещица. Мне бы удивиться, откуда у бродяги золото, но я вижу, что ты не просто честь продал за него. Но и душу очернил так, что не смыть. Думаю, ни один колдун не пожелает брать эту монету.
- А ты?
- А я возьму, - шутливо сморщила нос Лана.
Несмотря на худобу и крупные черты лица и руки, была в ней какая-то необычная привлекательность.
- Что же, ты не ведьма?
- Ведьма. Вот только не боюсь я того, что помнит это золото, - Лана оторвала от связки на поясе два свежих листа, - а мята поможет ему забыть, - она обернула золотой в листы и спрятала в лакомник. – Неужели ты ценишь свою жизнь всего в один золотой?
Волк отстегнул с пояса кошель и протянул ведьме. Лана накрыла его руку своей:
- Мне не нужно больше денег.
- Тогда чего? – удивился Волк, прикидывая, хватит ли его сегодня на любовные подвиги.
- Ты красивый.
Волк натянуто улыбнулся, зная, что при этом шрам особенно сильно уродует его.
Лана коснулась его щеки:
- Зря ты думаешь, что это сильно что-то меняет. Конечно, шрам – первое, что бросается в глаза. Но под ним кроется что-то другое… Даже несмотря на всю низость твоих деяний, в тебе есть… - она задумалась, отняла руку от его лица, и поднесла к глазам, - есть свет. Что-то светлое в твоей душе… - ведьма с любопытством рассматривала свои пальцы, словно видела их первый раз, или по ним бегали невидимые мелкие муравьи. И поразившись тому, что увидела, она уставилась на Волка, - Любовь?
Лана резко оглянулась в толпу. Волк силился понять, что она там увидела, пока не разглядел среди танцующих ребят смеющегося Даромира. Ведьма точно знала, где искать мальчика, будто всё это время следила за ним. Так же, как тогда за столом схватила Волка за руку.
- Ты привязался к этому ребёнку? – то ли спросила, то ли пояснила она. И медленно добавила, – и к ней. К ней ты привязан сильнее. Я чувствую, как твоя душа рвётся туда.
- Куда?
- Сам знаешь. Туда, куда ты путь держишь… - Лана задумалась, словно прислушиваясь. - Я знаю, что хочу от тебя.
Волк устало закатил глаза. Слыхал он подобные беседы уже от одной ведьмы. И про любовь, и про Усуду, и про плату не деньгами…
- Ну? – спросил он.
Завтра ты уйдёшь.
- Уйду.
- Ни за что не возвращайся сюда.
- Какая мне нужда возвращаться?
- Вот и я думаю, что никакой. Я вижу, какое зло ты тянешь за собой. Покуда зло это, не вернётся к хозяину, каждый будет проклят, кто с тобой свяжется. На первый раз я отмолю для деревни прощения за тебя. Вот только не губи моих братьев, обходи нас по большой дуге.
– Нет мне радости сюда возвращаться, - отмахнулся Волк.
- Испугала что ли? – спокойно улыбнулась Лана и снова глянула на Даромира. – За них не бойся. Любовь – она очищает. Любовь зла не знает и не пускает в себя. Так что тем, кого ты любишь, быть может и не навредишь. Я жду ответ.
- Не приду.
- Вот и славно, - Лана поднялась и скрылась в толпе.
Волк медленно поднялся и пошёл к княжичу.