День седьмого ноября....

Ну что, с праздником, дорогие товарищи! В честь красной даты календаря - мой рассказ (фантастика, естественно). Читайте на здоровье!

ТРУБКА СТАЛИНА 

Трубка Сталина плывет над руинами заводов, 

над обвалившимися трубами - и идет из нее 

в небеса жирный, черный дым, и сыплется на землю 

легкий серый пепел… И там, куда он падает, 

вздрагивают сломанные, разворованные станки, 

испускают слабый гудок паровозы, дрожат на ветру 

обрывки  колючей проволоки...  

Любовь Сталина тянется, как шлейф – страшная, 

черная, кровавая, но любовь, а не презрение 

или ненависть, и те, кто вдыхает ее, начинают 

выть - от тоски и бессилия. 

Сергей Лукьяненко.

Василий Петрович Лужин был заядлым коллекционером. Но, в отличие от многих других собирателей, он собирал не картины, не монеты, не фарфор, а предметы по-настоящему редкие и уникальные. Главным образом - личные вещи знаменитых людей. Например, у него в коллекции уже имелась белая кроличья шуба, в которой Наполеон бежал из России в 1812-м году, а также пуля, вынутая из груди смертельно раненого Александра Сергеича…

Василий Петрович мог себе позволить это хобби – он был человеком обеспеченным, даже очень. Конечно, Лужин не входил в ТОП-сотню отечественных долларовых миллионеров (даже в тысячу), но личное состояние у него все-таки имелось. Еще в самом начале девяностых молодой Вася, выпускник районного ПТУ, открыл у себя в гараже частную автомастерскую, стал чинить подержанные иномарки, широким потоком хлынувшие тогда в нашу страну. И дело у него пошло: руки-то - золотые, голова – умная, а нюх на клиентов - отличный. К тому же он почти не пил и за бабами особо не бегал. Да, деньги он любил, это так, но никогда не зарывался, не жадничал: с бандитами делился и на рожон не лез. 

Вася успешно пережил смутные девяностые и сколотил небольшое состояние, а в «жирные» нулевые резко пошел в гору. Согласно статусу и новому положению, сменил стареющую жену на юную любовницу, приобрел роскошный дом на Рублевке и еще дом в Испании. Про машины и счета в иностранных банках можно было бы даже не говорить. И зажил себе господин Лужин богато и счастливо. Но вскоре стал он скучать: бизнес катился как бы сам по себе, вмешательства не требовал…  А вот чем бы себя еще занять? Пробовал путешествовать – не понравилось, больно хлопотно и суетно, да и возраст уже, знаете ли... И стало Василию Петровичу совсем скучно. Но тут на одном аукционе, куда его затащила любовница (захотела редкую цацку в подарок, подружкам-подлюжкам на зависть) заметил он необычный лот: кинжал, которым Брут убил Гая Юлия Цезаря. И мгновенно понял: вот оно – во что следует вкладывать деньги! В редкие, уникальные вещи, чтобы ни у кого не было, только у него.

Кинжал, правда, ему не достался – успели перехватить, но зато он приобрел рубиновое ожерелье, которое было на шее у несчастной Анны Карениной, когда та бросилась под поезд. И пошло-поехало… Хобби еще больше подняло авторитет Василия Петровича среди коллег-бизнесменов, многие ему стали завидовать: нашел человек правильное дело - и дорого, и солидно! И вот однажды Василий Петрович узнал, что некий человек продает трубку самого товарища Сталина. 

Дед продавца некогда служил в охране Иосифа Виссарионовича, часто бывал на Ближней даче, а в начале марта 1953-го, когда возникла временная неразбериха с властью, незаметно стянул трубку вождя прямо с письменного стола. Не для того, разумеется, чтобы продать, нет, исключительно для себя – на добрую, вечную память. Охранник был бесконечно предан вождю, обожал его, и эту любовь хотел передать потомкам. Но не вышло: дети, ушибленное поколение ХХ съезда, к Сталину испытывали далеко не лучшие чувства, а внуки, несчастный продукт перестройки и гласности, вообще к нему были равнодушны. Дед всю жизнь бережно хранил трубку, а перед самой смертью передал ее любимому правнуку. На вечную память! Но тот решил ее все-таки продать – деньги понадобились.

Василий Петрович посмотрел на товар и обговорил условия. Сумму за трубку попросили немалую, но ведь и вещь-то уникальная, чего уж тут! Конечно, господин Лужин привлек эксперта (не лох же он, в самом деле!), и тот подтвердил: да, такую трубку мог, в принципе, курить товарищ Сталин, соответствует эпохе. И Василий Петрович со спокойной душой товар приобрел.

***

…День давно закончился, за окном была уже глубокая ночь, большие напольные часы в углу кабинета (тоже вещь уникальная, принадлежали самому Павлу Первому – как раз под ними его и задушили) пробили двенадцать раз. Василий Петрович не спал – в последнее время его мучила бессонница. Ночью он либо читал детективы (пристрастился в последнее время), либо любовался вещами из своей коллекции. Так было и в этот раз: открыл сейф, достал трубку, повертел в руках, а потом, повинуясь какому-то непонятному желанию, набил табаком и чиркнул спичкой. 

Закурил, выпустил клуб густого, ароматного дыма (настоящая «Герцеговина Флор»!) и закашлялся: курил Василий Петрович редко и только «легкие» сигареты, а тут… Протер слезящиеся глаза и неожиданно увидел в кресле напротив человека - пожилого, седого, с густыми усами. В поношенном френче, галифе и небольших, мягких сапожках.

- И-и-и-и…

Василий Петрович всё никак не мог выговорить хорошо знакомое имя, наконец, откашлявшись, просипел:

- Иосиф Виссарионович!

- Зовите меня просто «товарищ Сталин», - неспешно произнес вождь. – А как вас зовут, товарищ?

- Лужин я!

- Добрый вечер, товарищ Лужин!

- Добрый вечер, товарищ Сталин! – повторил ошарашенный Василий Петрович и на всякий случай встал по стойке смирно.

Вождь поудобнее устроился в кресле и повертел головой, оглядывая кабинет:

- Вы где служите, товарищ Лужин?

- У меня автосалон… - выдавил из себя Василий Петрович.

- Ага, значит, директор автопредприятия?

- У меня несколько автосалонов, товарищ Сталин...

- Значит, директор треста? – понимающе кивнул вождь. – Что же, тогда понятно! – и обвел рукой, показывая на дорогую мебель. - Руководящий работник, большая должность. И хороший оклад, наверное?

- Не жалуюсь, товарищ Сталин! – отчеканил Лужин. 

Вождь задумчиво посмотрел на Василия Петровича, потом спросил:

- Скажите, товарищ Лужин, а какой сейчас год?

Василий назвал, и Сталин некоторое время сидел молча, затем тихо вздохнул:

- Надо же, сколько времени прошло! Ладно, расскажите мне, как вы сейчас живете. И вообще - как вы жили все эти годы.

И Василий Петрович начал рассказывать. Сначала – немного смущаясь и сбиваясь, но потом быстро и уверенно. Начал с Хрущева, со злополучного ХХ съезда партии, знаменитой речи о культе личности. Сталин слушал, не перебивая, лишь изредка замечал, как бы про себя:

- Ах, Никитка, холоп неблагодарный! Чего учудил… Забыл, как гопака передо мной плясал! Первый человек в космосе наш Юрий Гагарин? Это правильно, что советский. А потом и женщина, Валентина Терешкова? Хм, тоже хорошо! Брежневский застой, говорите? Колбасы не хватало, очереди за всем? А при мне в магазинах икра лежала, и никто не брал… И цены каждый год снижали, между прочим! Горбачев? Иуда? Продал всё и вся? А Ельцин развалил СССР? Прибалтика отделилась? И Украина тоже? Ну, даже и не знаю… Грузия – теперь заграница, и туда надо брать визу? Даже на мою родину, в Гори?

Вождь все больше мрачнел, а потом тихо произнес: «Эх, потомки, какую страну просрали!» Тяжело поднялся, прошелся по кабинету, постоял у окна. За ним была уже глубокая ночь – самое глухое время суток. Но пройдет еще несколько часов – и запоют петухи, покажется краешек солнца, начнется новый день. Вождь вздохнул и вернулся к креслу.

- Пожалуй, мне пора. Столько дел предстоит сделать, сколько ошибок исправить. Спасибо вам, товарищ Лужин, вы очень помогли мне. 

И протянул руку, Василий Петрович с чувством ее пожал. Тут вождь заметил на столе дымящуюся трубку и удивленно поднял брови:

- Это, похоже, моя. Заберу-ка я ее, нечего ей здесь делать.

С этими словами он положил трубку в карман френча и… исчез, растаял в воздухе. А Василий Петрович так и остался стоять навытяжку, пытаясь понять, что же сейчас было. Затем без сил опустился в кресло, на ощупь достал из стола бутылку дорогого коньяка и припал к горлышку. Пил, не отрываясь, пока не опустошил почти всю. Потом уронил голову на стол и почти мгновенно уснул.

***

Утром Васю Ложкина, слесаря пятого разряда автомастерской №23 Горремтранса, разбудила жена Нина:

- Вставай, ирод проклятый, опять вчера так нажрался, что даже до кровати не дополз! В кресле уснул! Давай, просыпайся, на работу пора! Начальник цеха что сказал? Еще одно опоздание – и ты останешься без квартальной премии. Вставай, алкоголик! Денег в семье нет, детям ходить не в чем, холодильник пустой, а если еще и премия… Разведусь я с тобой, вот увидишь! Сдохнешь ты под забором вместе со своими дружками-алкашами...

Жена больно толкнула Васю кулаком в бок и пошла на кухню - готовить яичницу. Вася с трудом вылез из кресла, протер глаза и осмотрелся: старые, выцветшие обои в бледный цветочек, облезлая мебель из ДСП, серая от пыли люстра с пластмассовыми висюльками. А на стене – большой портрет Вождя. В красной раме.