Сага о старике Шоне. Вторая часть. Эпизод.

— Привет тебе, Шон! — поздоровался необъятный ткач Нил, и плюхнулся на лавку, застонавшую от его веса. — Слышишь, внучка-то твоя, это. Лечить не научилась.

— Да ты что! — весело удивился нетрезвый старик.

— Говорю, лечить не научилась, — громче, как глухому, пояснил ткач, — Тут жена от неё лекарство принесла, а оно это. Не помогает.

— Жене не помогает? — нетрезвым голосом уточнил Шон.

Он давно привык к чудной манере толстого ткача выражать мысли, но при каждой встрече не мог себе отказать в удовольствии поулыбаться над Нилом.

— А жене оно зачем? Это мне лекарство.

— Причём же тут твоя жена?

Ткач только вздохнул: разговаривать о важном деле с Шоном было очень сложно. Особенно когда он, как сейчас, пьян.

— Да тут такое дело. Попросил жену сходить за лекарством для меня, она это. Пошла и принесла. А лекарство того. Не помогает.

— Так. Почему сам не пошёл? — поинтересовался старик, и отпил немного из своей кружки.

— Да как же можно! Я ей это, свою шишку показать никак не могу!

— Шишку? — Шон выглядел непроходимо пьяным и умиротворённым. — Какую шишку?

— Какую, какую! — раздражённо заворчал ткач, — В заду которая, вот какую.

— Чирий что ли? — весело предположил Шон.

Он уже начал догадываться, что именно произошло, но не мог или не хотел остановиться.

— Да не чирий! — Нил готов был отчаяться, но решил идти до конца и, склонившись к самому уху знахаря, прошептал: — В заду.

К ужасу ткача, знахарь выпрямился и радостно на всю таверну проорал:

— А! Так это почечуй, что ли? Так бы сразу и сказал!

В зале все обернулись на них, посмеялись над стариком, вернулись к своим разговорам и выпивке. Нил с облегчением выдохнул: кажется, никто не воспринял слова знахаря всерьёз. Сам Шон громко икнул и приложился к своей кружке. «Нехорошо вообще-то смеяться над чужим геморроем, — подумал он. — Ладно уж, помогу, чем можно».

—Так что там с лекарством? — оторвавшись от эля, спросил знахарь.

Нил с трудом сдерживал раздражение:

— Что с лекарством? Не помогает оно! Точней — они. Пилюли. Неумеха твоя внучка, говорю.

— Ну надо же. Хорошо бы посмотреть, что она тебе сварила. А как ты их принимал?

— Как и положено, конечно. Горькое, говорю, и воск с салом перетопленным зачем-то намешала. Тьфу, гадость!

— Что-о?! Так ты пилюли глотал, что ли? — едва не протрезвев, изумился Шон.

— А что мне их, в зад, что ли, засовывать? — возмутился ткач.

Несколько мгновений старик сидел неподвижно, глядя на Нила, а потом расхохотался так, что стены задрожали. В таверне больше никто не мог разговаривать: смотрели на знахаря, а потом сами грохнули дружным смехом, даже не зная причины, настолько заразительно смеялся старик. Один только ткач сидел красный, как цветущий мак, и то вскоре, не удержавшись, захохотал низким басом.

Отсмеявшись, Шон заставил себя как можно серьёзнее говорить с Нилом:

— Кажется, я понял, в чём ошиблась Тис. Добро, ткач, уговорил, помогу тебе — сварю новые пилюли, чтоб глотать можно было, а не к больному месту прикладывать. Внучке же я объясню, в чём она не права.

Нил расплылся в довольной улыбке, начал благодарить знахаря. Старик, нетрезво посмеиваясь, отмахивался от благодарности, но свёрток с окороком от жены ткача принял с удовольствием. В деревне все знали, что лечиться даром — плохая примета.

— Ладно, уважаемые, пора мне домой, пока не сильно штормит, — засобирался Шон.

С дружными шутливыми напутствиями шатающегося знахаря чуть не под руки проводили во двор. Когда дверь за стариком захлопнулась, а ткач шёл с большой кружкой эля к своему столу, бондарь Гудред обернулся к Нилу:

— Мой тебе добрый совет, дружище, — ходи к лекарке сам. Она и объяснит, как надо пилюлями лечиться. Заодно и жена ничего не напутает.

Посмеявшись, Гудред отвернулся опять к своим друзьям. Ткач посмотрел на бондаря долгим взглядом, потом на свою кружку. И сделал вид, что это не с ним говорили.

Картинка от https://www.ajinak.cz/cs/