Тебя посодют - а ты не воруй.
Автор: Николай ВладимировНесмотря на то, что во времена Николая IРоссия заслуженно претендовала на статус просвещённого европейского государства, жизнь в ней во многом оставалась по-средневековому незамысловатой. Простым и незамысловатым был и тогдашний уголовно-процессуальный кодекс.
Так, пойманного на карманной краже не обязательно было сразу вести в участок. Обыкновенно городовой рисовал ему мелом на спине большой круг с крестом внутри. В соседней «будке» (полицейском посту) брали метлу, и под присмотром городового задержанный карманник прямо на месте преступления мёл улицу «от забору и до вечеру». На ночь пойманных воришек доставляли в полицию, где они и ночевали – чтобы весь следующий день снова мести улицу, но уже перед полицейским участком. Лишь на следующий вечер карманников регистрировали, переписывая имена – и, как «административно наказанных», отпускали восвояси.
И в николаевские, и даже в более поздние, советские времена карманники считались элитой воровского мира. Вытащить у знатного господина кошелёк, да не простой, а с золотом, да так, чтобы ни сам господин, ни гуляющая по соседству публика ничего не заметила – это было настоящее искусство, которому учились годами, на манекенах с колокольчиками. Чтобы проникнуть в ряды богатой и знатной публики, карманники не менее богато наряжались – и было забавно видеть господ во фраках и цилиндрах, в долгополых пальто, дам в длинных платьях с турнюром, метущих улицы с крестом и кругом на спине. Как водится, сбегалась любопытствующая публика:
«Вокруг этого метельщика обыкновенно собиралась толпа, нередко вышучивающая его до слёз, и никому и в голову не приходило, что это – позорнейшее из издевательств над человеческой личностью, а наоборот, каждый полагал, что человек, покусившийся на чужое добро, должен пережить публичный срам за своё деяние».
(с) Е.И.Козлинина, «Дореформенный полицейский суд».
А разве она – тогдашняя публика, была не права? Разве человек, покусившийся на чужое добро, не должен пережить публичный срам за своё деяние? Ведь воруя, карманник не интересуется подробностями жизни своей жертвы – может случиться так, что он покушается на последнее, одолженное под бешеный процент у какого-нибудь московского Гобсека. Так что, всё справедливо: тебя посодют – а ты не воруй! А если уж взялся воровать – так, хотя бы, не попадайся...
P.S. В царской полиции подследственных полагалось бить. "Добрых" следователей, воздействовавших исключительно добрым или злым словом, боялись, ожидая какой-то изощрённой каверзы, и исключительно из страха, ничего им не рассказывали. Зато если следователь подследственного бил - сам, или поручал дежурному городовому... Такой следователь у подследственных считался "своим", и такому сознавались всегда и во всём.
P.P.S. Работая над книгой о казачестве: