Затравка

Жизненно. Вот прямо очень.

Как-то раз я огляделся по сторонам и понял, что так жить больше нельзя. Ещё немного и проложенные среди вещей в нашей квартире тропинки начнут скрываться под оползнями годами собираемого благополучия. Внутренний Плюшкин изводил мои нервные окончания со скоростью одна бобина искрученных нервов на какой-нибудь запыленный набор для фондю. Или на ножик, обмотанный изолентой. Или на пригоршню разнокалиберных винтиков от разобранного электрочайника...

Главным плюшкинским аргументом было: "А вдруг?"

Где-то через час, я не выдержал терзаний и сел за пишущую машинку. Ее роль и по сей день выполняет старый, на 512 мегабайт оперативки Бенкью. Я взмахнул над истертой клавиатурой руками, как нетопырь крыльями и написал следующее: "Со сгнившего за семьсот лет простоя старого звездолета, ведь известно - любая машина начинает гнить, как только перестает ездить, было перетащено решительно все. А именно - несколько тон хлама самого разнообразного происхождения. Ильин по жизни считал, что выброшенная утром вещь, к обеду становится жизненно необходимой. В выделенный для складирования ангар, без дрожи мог заходить только младший лейтенант Сева Сочинский, у которого все равно не было выбора.

Ржавые, сваленные как попало рельсы, демонтированные с рельсотронной гаубицы, фарфоровые собачки из каюты старшего лейтенанта Анискиной, которых Сева поклялся склеить, как было, чугунные маховики системы стабилизации, материнские платы с выщербленными транзисторами, пучки разноцветных проводов, вечные зубные щетки, томики стихов Есенина, подшивки газет за три последних столетия, словом, чтобы описать все содержимое ангара потребовалось бы три или даже четыре конторские книги формата А2 по три тысячи страниц в каждой..."

Именно этот абзац стал затравкой для второй части "Космической опупеи" - "Населена мухами".

Мда... Вот оно как в жизни бывает... А тропинки я защитил в итоге подпорками...

Ничего. Как-то всё наладилось. Иногда только, накатывают приступы клаустрофобии... Нечасто...