Мой нелюбимый студент

Не может быть! 

Меня отпружинило из кресла и я встал, уперевшись обеими руками на стол, вглядываясь в красивое лицо, что так часто снилось мне, с удивлением встречая вытекающую из дремлющих уголков души щемящую тоску, понимая, что я снова теряю себя . 

Наши взгляды встретились и как три года назад я смотрю в медовые глаза и не могу сделать вдох. Только чувствую, как в этом огромном кабинете, становится слишком тесно для троих. Я не могу оторвать глаз от Златовласки, которая, кажется, удивлена не меньше моего, будто перед ней вылез черт из коробочки, но вижу во взгляде неприкрытое волнение и тревогу. 

Значит узнала. 

— Ты можешь идти! — Говорю секретарше, но почему-то продолжаю смотреть на Златовласку, которая тут же обернулась на дверь и я вношу ясность:

— А ты останься! 

Кажется, тут она сразу понимает. 

Я так и не отвожу от карих глаз взгляд, а только слышу громкий хлопок, в подтверждение того, что в кабинете мы остались одни.          

— Что ты тут делаешь? — Спросил сухо, почти бесцветно

— Кажется, теперь я и сама не могу ответить себе на этот вопрос, — аккуратный подбородок взлетел вверх и она снова порывается выйти за закрытую дверь

— Стой! — Я крепко схватил девушку за тонкое запястья, боясь снова отпустить, но тут же одернул руку, как от раскаленного свинца, продолжая ощущать на ладони тепло ее кожи 

— Ларин, а ты все так же распускаешь руки

Интонация, с которой была произнесена моя фамилия, вместе с воспоминанием врезается в мозг: «Ларин, ты мне безразличен, совершенно!»

Ну хорошо, поиграем по твоим правилам, и  голос твердеет в моменте: 

— Владислав Аркадьевич!

— А вы изменились, Владислав Аркадьевич, стали более жёстким

«Конечно, милая, с тех самых пор, как ты своими нежными ручками вырвала мое сердце! - Подумал я, но не произнес, а только подтвердил слова,  скривив губы в оскале.