Сценарий на текст Вадима Булаева "Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию", том первый, глава 1.

Значит первоисточник вот здесь:

https://author.today/reader/33257/1037231

Я перевел данный текст в сценарий (по его просьбе) и дал на сайте:

https://iwantfilm.ru/.

1.

Двор в частном секторе.

Экспозиция:

Показан двор в частном секторе. Огромные пятна крови на земле, на входе и на скамейке. Рядом с окнами стоит оперативно-следственная группа, еще 3-4 человека в форме, бригада медиков и подполковник с прокурором.

Подполковник: И что делать предлагаете?

Прокурор: У вас после вчерашнего праздника живые есть? Из не слишком сегодня нужных?

Подполковник: Один точно есть. Не пьёт по здоровью. И что?

Прокурор: Совсем не пьёт? Зашитый, что ли?

Подполковник: Нет. Аллергия у парня. Как больше пятидесяти водочки или ещё чего внутрь примет — так сразу морда нездоровыми алыми пятнами идёт и всего бедолагу наружу выворачивает.

Прокурор: Н-да... С одной стороны, конечно, не повезло. А с другой — на такого сотрудника все равняться должны! Значит пусть остаётся здесь и ждёт, когда морозилка разморозится. Потом доставит содержимое в морг. Ну не будем же мы с вами изымать холодильник, да ещё после такого...

Подполковник: Совершенно с вами согласен. Так проще всем будет. Ну что, поехали?

Прокурор: Да. Пора. Работа не ждёт. А неплохо вчера посидели?

Подполковник: Ну да...

Подполковник. Вертит головой, словно в состоянии серьезного похмелья затем громко кричит:

Подполковник: Иванов! Сюда иди!

Из группы людей в форме и отделяется парень лет двадцати пяти. Короткостриженый, в чёрной кожаной куртке, тёмных джинсах и тяжеленных даже на вид, катерпиллеровских ботинках.

Иванов Сергей (дальше просто Иванов): Да, Андрей Игоревич?

Подполковник: Ты это. Остаёшься тут. Как холодильник разморозится — отзвонись. Потом к патологоанатомам, сам знаешь куда.

Иванов: И как я это сделаю? На трамвае?

Подполковник:  Поумничай мне! Пакет какой-нибудь найдёшь и отвезёшь! Ишь ты, какие все хитрожопые. За всеми машину присылай, иначе шаг сделать не в состоянии!

Иванов равнодушно пожимает плечами и идет в калитку. Начальство быстро уходит, за ними покидают и следственно-оперативная группа. Секунд 5-6 тишины

Иванов обходит замусоренный, загаженный двор. Косится на тёмно-бурые пятна не до конца впитавшейся в землю человеческой крови, покрывающие вход. Ищет глазами на что присесть. Кругом пятна крови, оставшиеся после преступления. Тяжело вздыхает и уходит в дом.

2.

Полицейский участок.

Диктор: Появлению Сергея в этом, откровенно неприятном, месте предшествовала довольно запутанная история. В половине седьмого утра, в дежурку позвонила бдительная старушка и заговорщицким шёпотом, делая драматические паузы, сообщила, что сосед в своём дворе разделывает мясо. И надо срочно вызвать полицию, скорую помощь, армию и возможно даже спецназ.

Дежурный: Почему вы решили, что он мясо разделывает?

Старушка: У него во дворе чурбак здоровый весь в крови, и топор прислонён.

Дежурный: Ну хорошо... Зарубил человек себе курочку или вечером поросёнка забил, чтобы за ночь его разделать и утром на рынок отнести — в чём тут преступление?

Старушка: Да откуда у него?! Там же одни алкаши живут, а может и наркоманы! Вы проверьте сигнал, я знаю, что у вас всё записывается! Мало ли.

Дежурный: представьтесь по всей форме, чтобы вызов не считался анонимным.

Старушка: Антонина Руслановна Плешакова. Почётный гражданин гор...

Дежурный прерывает разговор. В дежурку входит зевающий участковый. Он лениво смотрит по сторонам, затем обращается к дежурному:

Участковый: Соглашайся, отреагируем. Кстати. Антонина звонила? Голос писклявый и гнусный?

Дежурный: Ты её знаешь?

Участковый: Да. Что случилось?

Дежурный: У соседа, якобы алкаша, во дворе мясо разделывали.

Участковый:  Понятно... Придётся идти. Благо недалеко. У нас вся служба эту старую каргу знает. Большая поклонница эпистолярного жанра. Каждые три дня «сигнал» в письменной форме приносит. Скучно ей, дети разбежались в ужасе от её неуёмной энергии. Соседи стараются лишний раз не попадаться на глаза. Теперь и до вас добралась. Вешайтесь. Тут или сходить, или бабка тошнить будет начальству со всеми вытекающими.

Пять секунд тишины, затем громкий звук останавливающейся машины.

Участковый (звонит оперативникам):   Расчленёнка. Сильно не копался, но убийца здесь, бухой, спит. Так что давайте быстрее, не телитесь.

Оперативник: что там у вас?

Участковый: Обнаружил на месте преступления двенадцать мешков с человеческим мясом. Пакеты в основном с маркировкой «Пятерочки»

Оперативник: Как вы определили, что мясо человеческое?

Участковый: Догадался. А вообще жду судмедэкспертов.

Оперативник: Что делает сейчас преступник?

Участковый: Спит. Спит у меня крепким богатырским сном. Разбудить невозможно. Очень бухой.

3.

Место преступления.

Экспозиция:

В единственной комнате старого, неухоженного дома, провонявшей дешёвым табаком, протухшей едой и чем-то кислым, вдоль стены стояли грязные пакеты с маркировкой самой известной торговой сети, в которых покоились куски человеческого тела. Двенадцать пакетов.

Антонина Руслановна: Я так и знала! Так и знала, что этим всё закончится! Вот! Вот!

Оперативник: Бабуля, шли бы вы отсюда. Здесь место преступления, не положено тут посторонним находиться.

Старушка бодро убегает к себе во двор и приникает к забору, жадно ловя любое слово или движение хмурых сотрудников. Подъезжает машина скорой помощи с представителями судмедэкспертизы. Судмедэксперты выходят. Смотрят вокруг. Перекидываются со следователями тихим голосом фразами: «Это?» «Сколько?» «Когда нашли?» Затем собирают пакеты и складывают их в машину.

Оперативник: Не забудьте голову покойной. Она в холодильнике «Минск». Прямо в морозилке.

Судмедэксперт: Ее можно достать? Не приморозилась?

Оперативник: Сами смотрите.

4.

Отделение полиции.

Иванов. Входит в отдел.

Дежурный (останавливает его на входе, сам находится в «комнатке» и говорит в окошко): Серёга, дуй на расчленёнку, вот адрес. Приказ начальника. По месту определишься. И бумагу не забудь. По любому соседей опрашивать погонят. Хотя участковых для этого уже вроде бы направили. Не важно, не забудь!

Иванов: Иду.

Иванов. Бежит в свой кабинет. Берет там папку с чистой бумагой, затем выходит из здания.

5.

Место преступления.

Экспозиция:

Одна комната, кухня, коридор, туалет на улице. Толпы тараканов, заделанное фанеркой выбитое окно, пустые бутылки, запах мочи в углах.

Иванов. Не спеша осматривается. Подходит к холодильнику «Минск». Брезгливо морщится. Волнуется. Открывает. Видит в морозилке опухшее от пьянства, пухлогубое, с налипшими прядями полуседых, грязных волос, лицо женщины лет пятидесяти. Смотрит на голову. Вздыхает. Выключает холодильник из сети, оставив дверцу открытой. Вздыхает.

Иванов: Неужели раньше это сделать было нельзя? Что за народ! Всем на всё накласть.

Иванов. Видит относительно чистый табурет. Выносит его на улицу. На улице внезапно начинает накрапывать мелкий дождик. Ловит капли, раздраженно качает головой. Смотрит на небо. Возвращаться обратно в дом. Садится в коридоре. Тоскливо смотрит в открытую дверь. О чем-то думает.

Голос: У-у-у-х, ё! Да что ты будешь делать?

Раздается удар, словно ладонью по стене. Иванов осматривается — никого. Трет глаза. Сильно удивлен.

Голос: А-а-а. Ну непруха. И что теперь?

Голос идет уже непосредственно из дома. Голос обеспокоенный и растерянный.

Иванов. Огладывается по сторонам. Оружия у него с собой нет. Берет табурет за ножки и направиляется в комнату, намереваясь разобраться с неизвестным болтуном. Но никого не видит.

Иванов: Что за чертовщина... Вот что значит не быть как все.

Голос: Слышь, не ори только. Ладно?

Голос раздается за спиной Иванова. Иванов резко разворачивается. Снова никого. Крутит вправо-влево головой. Вздыхает.

Иванов: Всё, кирдык. Глюки пришли.

В воздухе начинает проявляться человек. Сначала контуром, затем набирает свет, но остается еще прозрачным. Иванов в изумлении хватает табурет и пытается ударить проявляющееся приведение. Табурет проскальзывает сквозь приведение, не нанося тому никакого урона.

Призрак: Да не нервничай. Свои

Материализация завершается. Перед Ивановым стоит парень примерно его лет в несколько странной одежде. На нем: расклешённые брюки, узенькая дешёвая курточка и совершенно немодные, остроносые туфли. Стрижка —  причёска, скрывавшая уши, которая делает его похожим на Льва Лещенко в молодые годы.

Иванов: Кто «свои»?

Иванов. Держит табурет в руках, словно планирует снова нанести удар. Неизвестный поднимает руку с раскрытой ладонью, на которой мягким, тёплым светом засветился непонятный знак. Этот знак похож на пентаграмму. Иванов мотает головой от удивления.

Иванов: Ты кто? Документы покажи.

Призрак: Я показал. Удостоверение инспектора. Чего тебе ещё надо?

Иванов: Какое удостоверение? Лампочку на ладошке? На удостоверении фотокарточка с фамилией-званием-должностью присутствуют.

Призрак: У нас другая форма. Печать. Ты же почувствовал.

Иванов: Какая разница, что я почувствовал? Повторяю вопрос. Ты кто?

Призрак: Швец Антон Макарович. Легче стало? Хорошо, давай по-другому, времени мало.

Призрак. Снова растворяется в воздухе и снова возникает в другом месте комнаты. Потом сует руку в стену. После опускается прямо в пол.

Призрак (Швец Антон Макарович - дальше просто Швец): Достаточно? Если ты ещё не понял, то я призрак в некотором роде.

Иванов: Фигасе. И что тебе нужно, призрак?

Швец: Урода одного поймать. Который сейчас в мёртвой голове сидит и сообщника ждёт. Пошли, покажу.

Вдвоем идут на кухню. Швец смело протягивает руку к голове в морозильнике. Его ладонь при этом снова светиться на этот раз лёгким, голубоватым светом. Глаза женщины открываются. В них струился чёрный, с голубым ядовитым отливом дымок. Губы головы шевелятся, пытаются что-то сказать. В результате получается шипение.

Иванов изумленно: Как голова без лёгких может шипеть?

Швец. Убирает руку. Голова замирает.

Швец: Пошли покурим, всё расскажу. Если хочешь, можешь повторно табуретом меня навернуть, для закрепления увиденного.

Иванов в изумлении идет за призраком. Встают в дверном проёме на улицу. Иванов, слегка трясущимися от пережитого руками, достает себе сигарету и автоматически протягивает открытую пачку Швецу. Тот спокойно берет  предложенное и вежливо дожидается поднесённой зажигалки. Закуривает. Курит с удовольствием, медленно, делая аккуратные, без подсасывания воздуха, затяжки и провожает нежным взглядом каждое выпущенное колечко дыма. Швец отдается полностью этому процессу. Наслаждается курением. Иванов его не отвлекает и не торопит. Ждет, когда гость докурит сигарету. Швец докуривает и обращается к Иванову:

Швец: Мне твоя помощь понадобится, потому объясню, как оно есть. Эту женщину убили бесы, вселившийся в её и сожителя. Так получилось, что один застрял в этой голове и теперь моя задача отправить его обратно в Ад.

Иванов: Что значит застрял?

Швец: То и значит. Бесы, что по земле шляются, поголовно воры, уроды и наркоманы. То есть очень любят вселиться в человеческое тело и оторваться по полной. Выбирают, как правило, маргиналов всяких. Вот только с фантазией у этих побегушников из преисподней плохо. Однообразная она. Обожают похитить тело какого-нибудь нарика или алкаша, а потом или под поезд его, или замучить человеческими руками самолично живое существо. Сами они не материальны, как правило. Так вот, у них от чужих страданий особенный оргазм. Наркотик прямо. Вот и тут так случилось. Бес с подельником женщину убили, чтобы по полной кайфануть. Уверяю тебя, что во время пыток тут очень весело было. Один в голову жертвы влез, чтобы предсмертной агонией насладиться, а другой рубил. Специально сознание не полностью глушили, так, чтобы человек всё чувствовал, но сделать ничего не мог. По пакетам куски раскладывали прямо на глазах умучиваемой, для куража. И соседи ничего не слышали, верно?

Иванов: Да.

Швец: Не давали бедняге орать от боли. Погоди. Там, когда труп будут осматривать, такие сюрпризы найдут. Но не скажут, просто чтобы народ не свихнулся от жестокости. Вы, когда мокрушника принимали. Спал, наверное, как убитый?

Иванов: Да. Пьяней вина валялся.

Швец: Это понятно. Бесы и сами за шиворот залить не дураки. Но это больше наркотическое опьянение. Только он скоро за приятелем вернётся. Перебрали они, вот и случилась накладка.

Иванов: Как? Он же в камере сейчас.

Швец: Что ему ваша камера. Тело покинет, в другого синяка вселится и придёт товарища спасать. А тому дурню сидеть по максимуму...

Иванов: Зачем он голову в морозилку засунул?

Швец: Юмор у них такой плоский. Помнишь старый анекдот «Проснётся — а голова в тумбочке»? Вот и тут так. Третий случай.

Иванов. В изумлении тихо вскрикивает.

Иванов: Как это — третий? По сводкам бы прошло.

Швец: Третий с головой в странном месте. Случаев гораздо больше. Просто не все трупы находят. И вообще, только в вашем городе эта парочка шестерых уработала. В канализации тела. Бесы прятать следы умеют. Дай ещё сигаретку...

Иванов. Дает Швецу вторую сигарету. Молчат, пока Швец курит.

Иванов: Ты же призрак, как ты куришь?

Швец: На два часа могу становиться материальным с целой кучей ограничений. Вот и пользуюсь моментом.

Иванов. Крепко задумался. Обдумывает услышанное. Затем качает головой.

Иванов: Так всё-таки. Ты кто?

Призрак устало улыбается. Вздохает, глядя на осенний дождь. Затем отвечает.

Швец: Я — инспектор Департамента Управления Душами. Служебные функции примерно те же, что и у тебя. Сейчас вот бесов ловлю.

Иванов: А потом что с ними делать станешь?

Швец. Раздраженно смотрит на Иванова. Тихо ругается на непонятном языке. Поясняет.

Швец: Что делать, что делать? В Ад ублюдков отправят, развоплотить их к свиньям собачьим только ангелы могут, да и то не все. Вот и получается, мы их в преисподнюю, которая для них дом родной, а они по новой сбегают, как революционеры из ссылки, и сюда куролесить. Замкнутый круг!

Иванов: Прямо как у нас. Один в один. А почему сбегают?

Швец: Ну… (растягивает) Ад это организация серьёзная и там очень не любят, когда их обитатели по миру шляются. Не нравится им там, короче, строгостей много. Но сбежать можно отовсюду.

Иванов. Взволнован. Собирается духом и задает решительно вопрос.

Иванов: Расскажи про Ад и Рай.

Швец: Нечего рассказывать. Я там не был. В чистилище застрял. Это что-то типа сортировочной станции для умерших. Вот и служу там с 1982 года.

Иванов: Застрял? Почему?

Швец: Потому что некомплект в департаменте. Кто в Рай — те кабанчиком туда уносятся. Кто в Ад — сам понимаешь, на работу не примут. Вот и выкручивается местное начальство, набирая нас чуть ли не по объявлению. Мне, когда дело моё показывали, так там особо ни грехов, ни праведности не наблюдалось. Потому и оставили, учитывая мою человеческую специальность.

Иванов: Это какую?

Швец: Инспектор уголовного розыска, конечно. Тяжело догадаться, что ли?

Иванов: Блин. Не разглядел коллегу. Ты на службе погиб?

Швец: Нет.

Иванов: А как?

Швец (стыдливо смотрит на Иванова): Смеяться будешь. Глупая смерть.

Иванов: Слово даю, что не буду!

Швец (мнется): Вечером домой с работы через стройку шёл, так ближе было. А в тот день ветер сильный был. Короче, кирпич на голову упал!

Иванов (пожимает плечами): Что тут смешного? Смерть она и есть смерть.

Швец. Грустно кивает головой в знак согласия. Затем предлагает познакомиться, протягивая Иванову руку.

Швец: Антон. Мы так и не познакомились толком.

Иванов: Серёга.

Иванов. Пожимает руку призраку.

Иванов: Что делать планируешь?

Швец: Сейчас второго принимаем, он с минуты на минуту появится, а потом с тем обдолбышем разбираться придётся. Там сложно...

Иванов: Уверен, что придёт?

Швец: Да. Бесы народ, на удивление, дружный. Им по одному скучно.

Швец. Смотрит из окна дома на улицу.

Швец: Идёт, прячемся.

Быстро прикрывают дверь. Становятся по бокам. Минуты через две во двор вламывается неказистый, испитый мужичок и стремглав бросается в дом, совершенно не обращая ни на что внимания. Как только он начинает открывать дверь, Швец неожиданно резким движением прикладывает вспыхнувшую ладонь мужичку ко лбу, а другой рукой намертво вцепляется в отворот его старой куртки. Алкаш очень громко орет. В его глазах мелькает уже знакомая чёрная дымка, что была в сцене у холодильника. Через пару секунд тело носителя беса слабеет, и он падает на пол затем быстро засыпает. Начинает похрапывать.

Иванов: И всё?

Швец: С этим — да. Я же материальный был, вон он меня и не учуял. Тупые они, говорил уже. Этот.

Швец. Носком туфли легко пинает мужичка в бок

Швец: Ни при чём. Пусть идёт...

Иванов: Бес где?

Швец: В Аду, как ему и положено. Сейчас с ним воспитательную работу проводят. Да не удивляйся ты

Швец. Громко смеется

Швец: Это не я так умею, это служебная Печать. Давай лучше ещё покурим...

Иванов. Достает пачку сигарет. Смотрит в нее. Курева там оставалось лишь несколько сигарет.

Иванов (обращаясь к Швецу): Дымишь ты как паровоз. Держи, не жалко, надо будет ещё прикупить.

Швец. снова со вкусом затягивается.

Швец: Ты извини. С самой смерти не курил. Купить не могу и денег нет. И прикоснуться к ним не имею возможности, сразу руки так пекут, что врагу не пожелаешь. Издержки моего нынешнего состояния.

Иванов: Стрельнуть же можно?

Швец: На Земле я впервые после. Ну, ты понял? Меня только недавно в инспектора перевели из помощников. Испытательный срок пока, потому и ограничений масса.

Иванов: Понимаю. Теперь что?

Швец. Внезапно весь подбирается, вытягивается в струну.

Швец: А теперь самое хреновое. Тот, второй, из холодильника. С ним не просто. Похоже, что в момент смерти он душой женщины не до конца овладел. Да, вот такая форма извращения; и она его посмертным проклятием в голове запечатала перед самым вознесением. Вдобавок и кровь убиенной вокруг. Держит беса крепко, одним словом. Чтобы паскудника обратно отправить проклятие нужно снять. Для этого голову необходимо доставить на освящённую землю. Церковь, к примеру. Или на проклятую. Ну, где убили кого-то. Однако второй вариант не подойдёт. Тогда бес вырвется, и я его могу упустить. Потому и прошу тебя помочь. Тут в двух километрах, прямо по улице, есть такое место. Давным-давно часовенка стояла. Намоленная, светлая. Вот туда и надо попасть. Два километра всего вниз по улице. Поможешь?

Иванов: А сам?

Призрак выглядит очень расстроенным.

Швец: Сам я не смогу. Ограничение по грузоподъёмности в девяносто девять грамм, чтобы контрабанду не таскали. Придумал у нас один умник, ещё при Годунове в воеводах ходил. Нудный. Был бы я ангелом — без проблем. И проклятие прямо тут бы снял. Но это всё влажные мечты! Поможешь?

Иванов. Думал не долго. Увиденного ему вполне хватает, чтобы поверить этому мёртвому парню.

Иванов: Помогу! Только ждать долго. Она же примёрзшая.

Швец: Чепуха.

Призрак. Подходит к холодильнику и прикладывает к нему свою Печать. Через десяток секунд послышалась звонкая, частая капель, а через минуту произносит.

Швец: Готово. Забирай!

Иванов. Подбирает с грязного пола какой-то пакет и, стараясь не смотреть, опускает в него голову. После поворачивается и, внимательно всматриваясь в лицо покойного коллеги, спрашивает.

Иванов: Скажи пожалуйста, а как ты такой небесный сюда припожаловал? Чего же раньше не заявился со своей лампочкой и этих бесов не изгнал? И баба живая осталась бы. Странновато получается.

Призрак не смущается. Флегматично пожимает плечами и объясняет.

Швец: Как только душа женщины в очереди в чистилище появилась, бледная, серая, так сразу ей занялись. Только напугана она сильно, и двух слов связать не может. Несколько часов бились, пока хоть какое-то представление о случившемся составили. Потом час адрес вытряхивали. Потом еще дом искал. Этой части города я почти не знаю, в другом районе служил. Денег у меня нет. Такси не возьмёшь. Как смог, так и добрался. Будто у вас по-другому! Убьют — тогда и приходите!

Иванов. Вздыхает в знак согласия.

6.

Улица.

Экспозиция:

Показано как Иванов и Швец вместе выходят на улицу под непрекращающийся, моросящий дождь. Из-за забора соседнего дома осторожно выглядывает Антонина Руслановна.

Антонина Руслановна: Уже все следственные действия, что ли, выполнили?

Вместо Иванова отвечает призрак.

Швец (голосом Иванова): Конечно, не вечно же нам тут болтаться. Сейчас голову отвезём, и всё, пойдём отдыхать.

Антонина Руслановна: Какую голову?

Швец: Вот эту!

Призрак неожиданно превращается в невысокую, худую женщину, которая на пластиковом, старом подносе держит свою голову, точно такую, как лежала в пакете.

Антонина Руслановна. Истошно визжит, выпучив глаза. Голова на подносе, между тем, раскрывает глаза и громко шепелявит:

Голова: Съем! Съем! Съем!

Иванов. Дергается в изумлении.

Антонина Руслановна. Опрометью бежит к себе в дом, нервно крестясь по дороге.

Призрак. Возвращается в прежний облик Швеца.

Швец: Не люблю таких бабок. Явная склочница и вечная жалобщица. Наверняка по профкомам с кляузами бегает. Урок ей будет.

Иванов (по-прежнему в растерянности): Это как ты так?

Швец: Превращение? Да проще простого. Я же здесь, на Земле, призрак. Вот и меняю форму как хочу. Это с материалкой плохо. Как воплотился, так таймер два часа и отсчитывает. А там сколько я в осязаемости пробыл, никому не интересно. Норматив! Чтоб его.

Иванов и Швец. выходят со двора, поворачивают вправо.

Швец: Там. Километра два, не больше. Пакость эту из башки вышвырнем, и поедешь себе куда нужно. По-другому никак, сам видел.

Швец. Идет быстро и впереди. Иногда срывается на бег. Нервно оборачивается, хмурится, постоянно подгоняя Сергея.

Швец: Давай! Давай! У меня время скоро закончится! А вдруг не успеем?

Через несколько секунд Призрак неожиданно падает прямо на мокрый асфальт. Зажимает ладонями уши и извивается.

Иванов: Ты чего?

Швец (шипит, извиваясь в приступе): Рот... Заткни ей рот! Быстро!

Иванов. Открывает пакет и смотри внутрь. Там Голова оживает, грозно вращает чёрными глазами и издает еле уловимое шипение. Ничего не поняв, Иванов достает из кармана платок и, стараясь не касаться мёртвой плоти, засовывает тряпку Голове в рот.

Призрак. Перестает корчиться. Встает. Не обращая внимания на Иванова, и на свою промокшую грязную одежду, отряхивается.

Швец: Плохо дело. Он на помощь призывал. Просто ты его вопли не слышишь. Поверь, покруче пароходной сирены было. Это его там проклятие с кровушкой и наркота держали. Теперь в себя приходит. Сейчас начнётся... Побежали!

Иванов и Швец. Бросаются вперёд. Бегут, словно не чувствуя под собой ног. Пробегают примерно триста метров.

Иванов (тяжело дышит, затем кашляет): Курить надо бросать. Я сейчас лёгкие выплюну.

Швец: Давай! Давай! Иначе каюк нам. Сейчас его дружки сюда стягиваются, носителей ловят. Тогда не отобьёмся!

В этот момент проезжающая мимо ГАЗель внезапно теряет управление и, набирая скорость, несется прямо на них. Каким-то чудом Иванову и Швецу удалось отпрыгнуть в сторону. Иванов успевает увидеть испуганно-удивлённые глаза водителя. Машина врезается в забор.

Швец: Бегом! Они технику контролировать умеют!

Иванов бежит за призраком. Затем кричит.

Иванов: А чего же ты раньше мне об этом не сказал?!

Швец: А ты бы тогда согласился?! Я — нет. Сложно убедить человека сознательно идти на то, что его будут убивать и бить всем, что ни попадя...

Иванов (на бегу и задыхаясь): К-козёл ты!

Швец: Можешь мне потом рожу набить, если захочешь. Обещаю материальным остаться. Только сейчас, пожалуйста, наддай, браток! Всего километр до финиша!

Иванов и Швец. Бегут дальше. Укорачиваются ещё от одной машины.

Иванов: Слава Богу, что мы в частном секторе, движения почти нет. Выбрались бы на проспект — и пикнуть бы не успел, сразу тонким слоем бы размазали!

Швец. Кивает в знак согласия.

Показано как бежит Иванов. Внезапно правый карман его куртки вспыхивает. Огонь вылетает из кармана. Иванов выкидывает оттуда свой смартфон. Видимо бес замкнул батарею. Из кармана по-прежнему идет дым, но уже без огня. Иванов сбрасывает на ходу куртку.

Иванов и Швец. Бегут дальше. На пределе что могут, преодолевают ещё метров четыреста. Неожиданно впереди хлопает калитка, и на дороге возникает бомжеватый гражданин с косой в руках. С нехорошей улыбкой на небритой помятой роже он бежит на встречу, размахивая здоровенным лезвием на длинной палке.

Иванов: Антоха! Изгони этого придурка! Он меня сейчас до пупа располосует!

Швец: Некогда! Это затянуться может! Проскакиваем!

Мужик целенаправленно нёсется на Иванова.

Призрак. На секунду ускоряется, затем оббегает бесноватого по дуге. На его ладони загорается Печать.

Швец: Иди сюда, отродье вонючее!

Призрак. Снова меняет траекторию. Напрямую бросается к мужику с косой. Тот изумленно отпрыгивает назад, затем его тело словно натыкается на невидимую стену. Останавливается и начинает оседать.

Швец: Бес вышел, но сейчас обратно вселится! Бегом! За нами рванёт! Я подмогу уже запросил! Всё хорошо будет. Уже немного осталось!

Иванов и Швец. Пробегают ещё несколько переулков на этот раз без приключений.

Швец (кричит Иванову): Видишь перекрёсток? Нам туда. Просто брось там голову на землю, дальше я сам.

Иванов: Нет, точно курить брошу и на спорт пойду.

Швец: Сзади догоняет, косарь недоделанный! Быстрее!

Иванов бежит не оборачиваясь. Вдруг, прямо перед долгожданным перекрёстком, появляются из неоткуда несколько человек. Все они вооружены кто палкой, кто лопатой.

Иванов (бежит, считая шаги): Тридцать метров… двадцать, десять...

Иванов. Останавливается. Размахивается пакетом, чтобы зашвырнуть его как можно дальше. И... спину ему под ключицу вонзается что-то острое. Бросок не получается. Пакет выпадает из рук и катится по асфальту, нелепо подпрыгивая как футбольный мяч. Иванов падает лицом вперёд, медленно как в замедленной съемке. Сзади кто-то торжествующе кричит.

Внезапно трубят фанфары. Прямо из возникшей перед Ивановым широкой щели в воздухе выходят высокие крепкие воины в древнеримской броне с крыльями на спине. Внешне похожи на триариев римских войск. Трубы продолжают гудеть. Ангелы быстро окружают бесноватых. За ними появляется грузный мужчина, одетый в белоснежную с пурпурной каймой древнеримскую тогу. Мужчина подходит к пакету, открывает его, морщится и прикасается к голове светящейся фиолетовым светом Печатью. Голова шипит, но вскоре замолкает. Мужчина передает пакет одному из ангелов и направляется к Швецу. Не обращая внимания на валяющегося в растекающейся луже крови Иванова, мужчина походит к призраку. Взгляд у мужчины насупленный и суровый.

Мужчина (говорит грозным и раскатистым голосом): Швец! Что вы себе позволяете?! Кто дал вам право привлекать для своих дел желторотых и крайне неподготовленных детишек из числа живых?! Вы отдаёте себе отчёт...

Его голос постепенно затихает. Показан лежащий на земле в крови Иванов, который сначала смотрит в сторону мужчины и ангелов, а затем теряет сознание.

7.

Где-то на небесах.

Экспозиция:

Показан обычный коридор среднестатистического офисного здания без ковровой дорожки на полу. Вдоль практически бесконечной стены показана очередь на Страшный суд. Она выглядит очень длинной. Люди медленно двигаются в полной тишине, прижимаясь к ее левому краю стены коридора. Люди самые разные: взрослые и маленькие, мужчины и женщины, всех цветов кожи и в разных национальных костюмах. Показаны: губастая топ-модель, бизнесмен, пара работяг в ватниках, много стариков и старушек, подросток со смартфоном в руке, несколько негров с автоматами Калашникова, какой-то папуас с бубном и т. д. Все молчат, сосредоточенно глядя в затылок впередистоящего.

Иванов. Изумленно смотрит на все это зрелище и подойдя к людям спрашивает:

Иванов (голос осторожный, подавленный): кто крайний?

Ему никто не отвечает. Очередь движется довольно быстро. Иванов пытается рассмотреть вдалеке ее завершение, но у него ничего не получается. Очередь слишком длинная. Иванов пристраивается за человеком в традиционной еврейской одежде, с черной каракулевой шапкой на голове, бородой и усами. За спиной Иванова тут же встает группа в традиционных арабских одеждах и дама в парандже.

Человек в еврейской одежде (смотрит на арабов): вот так всегда, сначала мы, потом они. И все из-за чего…

Иванов оглядывается на араба, стоящего сзади. Тот хмуро говорит:

Араб: Аллах аббар!

Иванов кивает и с отрешенным взором глядит вперед себя. Навязчивый старичок в еврейской одежде пытается ему что-то объяснить, но Иванов его не слушает, просто смотрит вперед себя безразличным ко всему взором.

Очередь безмолвно медленно втягивается в небольшое помещение с двумя одинаковыми, красивыми арками, заполненными антрацитовой чернотой. Надписи на арках: «Ад» (слева) и «Рай» (справа). Между ними, за большим конторским столом, сидит благообразный старичок в потёртом чиновничьем сюртучке и читает газету. Его словно не интересует происходящее. Каждый входящий человек на мгновение задерживался перед ним, а затем превращается в маленькое облачко, тут же всасываемое чернотой. В подавляющем большинстве всех уносит в левую арку – «Ад». Процесс выглядит как автоматический и независящий от старичка на стуле. Иванов грустно вздыхает, глядя на старичка. Очередь быстро движется к аркам.

Рядом со старичком возникает Швец и что-то горячо шепчет тому в ухо.

Старичок (отрываясь от газеты): Да иди ты... Так и сказал?!

Швец: Ага!

Старичок: Ну тогда ладно... Иванов! Ивано-о-ов!!!

Иванов. Дергается в недоумении, словно не понимает, что зовут именно его. Затем чуть выходит из очереди, при чем еврей и арабы провожают его изумленными и раздраженными взглядами. Подходит к старичку. Тот внимательно смотрит на парня. Хмыкает и казённым голосом приказывает:

Старичок: Иванов. Идите с инспектором. Вас ожидают.

Швец хватает за локоть внешне ничего не понимающего Иванова и буквально вытаскивает того из очереди. Иванов в изумлении пытается тихо сопротивляться, но Швец тащит его в образовавшийся в противоположной стене коридора проём.

Швец (цедит сквозь зубы): Отвечай честно и со всем соглашайся. Со всем! Потом поговорим...

8.

Снова где-то на небесах, но уже не очередь, а скорее какой-то кабинет.

Экспозиция:

Большое помещение, стилизованное под боярский терем. Вдоль бревенчатых стен стоят скамьи, в глубине просматривается массивный резной стол и сидящий за ним немолодой бородатый мужчина в боярской шубе (боярин).

Боярин (властно): Сюда подойдите!

Иванов и ведущий его под локоть Швец направляются к столу.

Швец (громко и радостно): Доставил, Фрол Карпович!

Боярин: Вижу, что доставил. Посмотрел я на него. Жидковат.

Швец: Да как жидковат?! Личное дело проверили? Не нагрешил особо, всё в пределах нормы. Работать умеет, навыки есть. Подходит, чесслово!

Боярин встает из-за стола, не спеша обиходит стоящих перед ним по кругу, откровенно оценивая.

Боярин: Сомневаюсь, Антошка, я... право сомневаюсь.

Швец: Не надо сомневаться, Фрол Карпович. Под мою ответственность! Сами же говорили, что работать некому. Я вон, в лепёшку расшибаюсь, новые кадры ищу...

Боярин (Фрол Карпович): Так-то оно так... Но сомнительно!

Швец: Ничего сомнительного! Ему же никто сразу инспектора не даст. Пусть в помощниках побегает, тем более среди живых. Сами знаете, как работать при наших ограничениях... Или вы не хотите, потому что русский? Вон, Джону-американцу уже тринадцать лет как разрешили помощника-человека иметь. И ни слова не сказали, когда он деньги зарабатывал на сериале про братьев-демоноборцев, этих... как их... Вспомнил! Винчестеров! Сам не видел, но от знающих коллег слышал, что в некоторых сценариях тот отметиться успел — слишком достоверно вышло!

Боярин. Прерывает разболтавшегося Швеца громким ударом кулака по столу, затем буквально ревет громким басом:

Боярин: Ты что себе позволяешь, сопляк?! Сомневаться вздумал?! Да я ещё при государе Борисе Фёдоровиче за Русь стоял нерушимо! И не надо американца сюда приплетать! Красиво баешь, только не в ту сторону. Знаю я, что парень по своей воле тебе помогал. Знаю и чем это для него закончилось...

Боярин (обращаясь к Иванову): Сам-то как, пойдёшь к нам?

Иванов мнется, думает, наконец решается.

Иванов: Что от меня надо будет?

Швец. Тыкает его локтем в бок, мол «затормози!».

Боярин: Правильный вопрос, хороший. Души защищать от погани всякой. Зло изводить по мере своих слабых сил, человеком быть, одним словом. И о Боге не забывать!

Иванов: И всё?

Боярин. Думает, пожевывает губами. Отвечает после непродолжительной паузы.

Боярин: Нет. Не всё. Скорее всего, тебя убьют в течение двух или трёх лет. Если за это время стажировку пройдёшь успешно — возьму к себе. Если нет — однозначно к бесам, в Ад.

Иванов: А почему Рай без вариантов?

Демон: Потому что в нашем деле чистеньких не бывает.

Иванов задумался, затем тряхнув головой, весело смотрит боярину в глаза.

Иванов: Я согласен! Хоть какая-то от меня польза будет!

9.

Палата больницы.

Экспозиция:

Показана койка. Капельницы, приборы. На койке под простыней лежит перевязанный Иванов.

Крик: Доктор! Доктор! Он пришёл в себя!

Иванов изумленно смотрит по сторонам, словно приходит в себя после наваждения. К нему быстро подходит мужчина в белом халате с планшетом и данными в руке. Мужчина, вероятно доктор, садится рядом.

Доктор (озабоченно глядя на Иванова): Как вы себя чувствуете?

Иванов. Смотрит на доктора, затем улыбается.

Иванов: Отлично.

Иванов. Пытается встать

Доктор (тут же его тормозит): Нет-нет! Лежите, лежите, лежите! Вам еще неделю как минимум лежать, после такого ранения. Даже не вздумайте вставать, прикуем наручниками.

Доктор (зовет сестру): Алина Петровна! Алина Петровна!

Доктор. Встает и куда-то уходит.

Иванов. Думает, оглядывается по сторонам. Улыбается и видит перед собой снова Швеца. Тот жмется и улыбается в ответ. Мол… ну все так, ты снова на земле. Швеца никто вокруг не видит.

Иванов (глядя на Швеца): Папку с бумагой в том доме, долбанном, забыл, Во, дурак...

Швец. Обреченно кивает в знак согласия.

(конец)