А потому что вот

Не буду прикрываться идеями, сентиментальными благоглупостями, истинными или мнимыми конфронтациями и развеселой межпортальной политикой. Мне просто выпендриться попиариться хочется. 

Был самизнаетегде как-то раз заход на тему "покажите, как вы справляетесь с описаниями". Все тут же показали и отгребли - кто восторгов, кто упреков в пойманных блохах, кто внимания к книгам, кто просто бессмысленных "вау", "здорово", "мимими" и "непонятно". Одной мне не написали ничего.  Неформат? Ну, может быть. НИасилили? Тоже случается. 

Тем не менее, к группе тех, кто считает себя неформатом, присоединяться не спешу. Неформат у меня не сам собой получился, происхождение имеет обсолютно созантельное, похожие вряд ли найдутся, да и зачем осознанно неформатному автору, желающему быть вне формата, объединяться в группу, где неформат форматен, и участвовать в движении, формирующем особый формат? Незачем)

 Творческой личности ни к чему сторонники. Ей нужен интерес. Не тот интерес, который питают к персонажам определенного склада ума и поведения "ну что же еще этот клоун вытворит?", и не тот интерес, который питают к любимому сорту хлеба, а интерес к развитию творческой личности. Для поддержания интереса недостаточно просто единожды раскрыться творческим выплеском или кучей лозунгов. Надо прогрессировать. В группе это сложно, поневоле начинаешь оглядываться и сравнивать себя с другими, рискуя начать равняться на самого-самого среднего. 

Сопли и девочковые кинки? Попытка подражать мужской прозе и кого-то двинуть с насиженного гнезда? Не знаю, не борюсь ни за, ни против, сама прицельно не интересуюсь ни тем, ни другим, но, если образец достойный, нос воротить не буду, прочту и получу удовольствие. Любовный роман один раз сама писала, был грех. Несмотря на хэппи-энд, получилась такая злая книга, что вряд ли решусь повторить. В мужской серии (около)боевой фантастики, где примерно 5-10% авторов-женщин, изданы две мои книги, хотя одна, на мой взгляд, вообще никакого отношения к боевой фантастике не имеет. Но, видимо, со стороны виднее.

Жанр? Политико-финансовый детектив в средневековом антураже и по китайской древней схеме детективно-приключенческой повести с элементами НФ и прогрессорства. Точнее всего, хоть и не всеобъемлюще, эту комбинацию определил В.Владимирский - псевдоориенталистика.

В общем, иду я своей дорогой, товарищи. С собой никого не зову, но и отталкивать не буду. 

Вот упомянутый отрывок и немного сверх того:

***

Погода над городом стояла ни плохая, ни хорошая. Никакая. Облака в небе слиплись, как вчерашняя каша, утреннее солнце исчезло, воздух помутнел и горизонт размылся. В порту ветер раскачал волны, море возилось у пристаней, приподнимало лодки и мусор, плевалось в парапеты пеной, но не шумело всерьез. 

Неподарка Илан поставил лицом к порту и положил ему на плечо подзорную трубу. Вот он, парусник «Гром». Издали выглядит грандиозно. Мачты под сто локтей в высоту, черный лак, белая и золотая краска, блеск меди, облака парусов. Сооружение изящное и сложное. Вблизи, возможно, впечатление хуже. А, если верить тем обрывкам разговоров, что дошли до Илана, это и вовсе старая загнанная кляча, скрипучая, текущая, на которой про что ни вспомни, оно либо не в порядке, либо его не хватает. На борту постоянное перемещение людей, все чем-то заняты, что-то делают, стучат молотками, чистят, красят, штопают паруса, меняют местами, переплетают и сращивают канаты. То ли и правда накопилось столько проблем, то ли создают видимость деловой беготни, то ли нужно так, чтобы все всегда были взмыленные и при деле, иначе напьются и выйдут из повиновения. 

Но сегодня там происходит что-то особое. Палуба очищена. Матросы одеты не кто во что горазд и в одно поверх другого, а более-менее однотипно, в светлое. Офицеры в снежно-белой форме с золотыми шнурами. Построились. Красиво, парад. Цугом выходят барабанщики и сигнальщик с дудкой. Вслед за ними на веревках, как скот, ведут трех человек, раздетых на холоде до пояса. Они ежатся, бредут понуро, но послушно. Их привязывают возле борта, за спинами становятся экзекуторы со свернутыми линьками в руках. Офицер — капитан? – взмахивает платком, слаженно и беззвучно бьют барабанные палочки, резким замахом веревки в руках экзекуторов взлетают вверх...

Илан резко увел обзор в сторону, скользнул по мачтам дальних кораблей. Вот горб карантинного острова, едва видный сквозь дымку, маяк, пристани, склады. Адмиралтейство, береговые конторы из красного кирпича, облезлые древние башни, порт и припортовые кварталы, аптека, городская тюрьма, крытый колодец с большим колесом на Пожарной площади – из него наполняют запряженную пестрым волом водовозную бочку. На соседней с пожарной частью улице – префектура. Пустая тренога под телескоп стоит с той стороны крыши, с которой удобнее наблюдать не за портом и «Громом», а за Дворцом-На-Холме. Хорошую идею насчет телескопа подал доктор Илан, не забудьте его поблагодарить, госпожа префект.

– Мне холодно, – заныл Неподарок. – Можно мне пойти в отделение?

– Что сразу не сказал?

– Думал, вы заняты.

– Можно, – Илан сложил трубу. – Пойдем вместе. Как твое здоровье? Пятно проходит?

Неподарок открыл перед Иланом дверь на лестницу и пропустил его вперед. 

– Я не хочу больше пить эти капли, – сказал он Илану в спину. 

– Ты же сам говорил — помогают. 

– Помогают. Мне из-за них наплевать не только на себя, но и на других. Мне никогда не было так... поровну на всё и всех, как вчера. Мне не нравится. Не должно быть все равно. Я же не бессердечный. 

– Хорошо, – сказал Илан, с утра тоже принявший каплю равнодушия. – Ходи, чешись. Будем по твоей спине определять уровень справедливости в мире. Чешешься — значит, мир несправедлив, и властям есть, над чем работать, а государям — о чем думать. 

Неподарок сзади буркнул что-то несогласное, мол, всё не так, и вы не понимаете. 

– Дозу убавь себе, правдолюбец, – посоветовал ему через плечо Илан. – Бери не пять капель, бери две. Мир справедливым все равно не станет, а ты зазря покроешься коростой. 

– И пускай, – заявил Неподарок. – Все равно никакого выхода нет.

– Что значит — пускай? Что значит — выхода нет? Я пытаюсь сделать твою жизнь полегче, попроще, насколько вообще могу что-то для тебя решить, а тебе это не нужно? Не живется спокойно? Хочешь страдать за других? 

– Но вы же за других страдаете.

– Я? – удивился Илан. – Я не нытик, не желающий решать свои проблемы, потому что ему с ними нравится и он ими дорожит. Которому помощь не нужна, поддержка тоже. Если я вижу, что что-то не так, я стараюсь это исправить. И я не лезу в это душой. 

– И я не нытик! – возмутился Неподарок. – Но – если выхода нет?.. 

– Неподарок! – остановился Илан. – Мир вообще несправедливо устроен. Жизнь человеку дает Единый, а отнять ее может любой. Единственный закон, который в мире постоянен и действенен — закон всемирного свинства. Когда ты поймешь это, ты, может быть, перестанешь ныть, болеть справедливостью и предъявлять к мироустройству претензии. 

– Вам легко говорить! Вы не знаете, что значит быть таким, как я — кому нет места в обществе, у кого нет права на уважение людей, на их сочувствие! Меня можно унижать и обращаться со мной, как с преступником и как с вещью! Не отказывайте мне в возможности хотя бы самому себя чувствовать человеком!..

– Хочешь быть человеком — веди себя, как человек, а не изображай из себя трагическую фигуру на пьедестале.

– Вы ничего не знаете о моем истинном положении! Если бы я был только рабом!..

– Ну, так расскажи мне, в чем дело. 

Илан загородил Неподарку дорогу вниз и стал в темноте узкой лестницы ждать признаний. Без особой, впрочем, надежды. 

Неподарок остановился на две-три ступеньки выше и молчал. 

– Он не расскажет, – послышался голос Намура с площадки третьего этажа, куда спускалась лестница. – И будет прав. За государственную измену положена очень страшная, длинная, мучительная казнь. 

– Тем не менее, как я понимаю, смелые находятся, – сказал Илан и пошел дальше, а Неподарок, молча, за ним. 

"Дело о мастере добрых дел"