Жертвы стайных игр

– Браво, психолог, – восхищенно сказал император. – Раньше их называли экстатиками и даже адептами исступленного экстаза. Я их называю эмоционалями.

– Но зачем такое нужно? Пускай этим, желающим сильных ощущений.

– Дам небольшую подсказку, – продолжил император. – Ты смотрел доисторические кинокартины?

– Да, конечно.

– Внимательно?

– Наверное, насколько это возможно при убогом, скучном сюжете. Особенно в этих, как их там, боевиках.

– Не обращал внимания, как часто герои легко теряют положение в обществе, должность, состояние? Их подставляют и загоняют в угол всеми возможными средствами. На худой конец, если все исчерпано, просто придумывали, что герой потерял память.

А все для того, чтобы снова и снова, герой проходил сквозь, милое зрителю тогдашней поры тупое мочилово. И, в конце – концов, получал то, что имел в самом начале.

Или взять всякие там романтические комедии. Считалось, что хеппи-энд – это пышная свадьба или просто сцена предложения мужчиной руки и сердца и согласие прекрасной дамы.

Но в продолжении мы всегда узнавали, что герои снова расстались. И все по – новой: – напряжение сил и очередное красивое признание в любви до гроба.

– Я понял, – в крайнем волнении сказал Максим. – Им так хочется чего-то, что они готовы это делать, меняя декорации эпох и тела, забывая о прошедшем, чтобы воспоминания не мешали раз за разом повторяться. Этим, как ты их называешь, эмоционалям, не нужна ни долгая жизнь, ни опыт. Лишь возможность вечно наступать на одни и те же грабли.

– А более счастливыми они бы стали, если каждый год из-за обострения маразма их память бы обнулялась, – усмехнулся джихан. – И нет им числа. И эмоционали давно бы взяли верх, если бы большинству не было по-сердцу то, что я предлагаю.

Как бы ни называли это большинство неудавшиеся любители необузданных страстей: стадом свиней, хрюкающим в луже, которым нет дела до высокого, тупыми мещанами, одноклеточными, биомассой, – пока большинство стремится жить сыто, сонно и долго, эмоционалям места в истории нет.

Секс, творчество, научные исследования, саморазвитие и просто удовольствие от разумно устроенной сытой и долгой жизни – вот, что предлагает система вместо подвигов, горения, испытаний, отречений, тяжелой жизни и ранней смерти.

– А нарушители, по этой логике, очевидно, – вставил историк, – потенциальные наполеоны, для которых не нашлось идиотов, чтобы стать марионетками в походных колоннах их армий, денежные воротилы, у которых была отнята сама возможность эксплуатировать чужой труд, демагоги разнообразных видов, которым для счастья нужно проехать по мозгам миллионов.

– Тетки, которые не стали жозефинами этих наполеонов, – с усмешкой поддержал император. – Пахари всех мастей, которые ради значимости своего труда готовы устроить тотальный дефицит.

– А все-таки жаль, что их уму и энергии не нашлось места в нашем мире, – вставил Максим.

– Чего жаль? – удивился Концепольский. – У нас не будет больших чайников, из которых станут поить невкусным чаем сразу 100 000 согнанных людей? Или никогда не распашут Антарктиду и не обводнят пустыню Сахара, чтобы несметные толпы ненужных человеков смогли набивать жрачку не только в рот, но и в анальное отверстие?

Главное – спокойствие и гармония. Стабильность – это правильное решение задачи о втекающей и вытекающей из бассейна воде, а катастрофа – это когда бассейн или пустеет, или переполняется.

Был в древности один китаец, который все это красиво обосновал в короткой книге на 5 тысяч слов. Слава Богу, я пятнадцать веков удерживаю систему от крайностей.

– А может дать им это, пусть попробуют? – осторожно поинтересовался историк. – Убедятся на собственной шкуре, что они сейчас живут намного лучше.

– Поверь моему опыту, будет только хуже, – печально сказал император и добавил. – Но ведь это не все.

– А что может быть, кроме того? – удивился Максим.

– Не буду тебя больше мучить, – сказал Концепольский. – Если бы ты подумал подольше, то, скорее всего, пришел бы к этому. Все просто. В каждом из нас дремлет желание перевести внутренние битвы и испытания, которыми мы все тут себя развлекаем, в плоскость внешнего мира, и вдобавок заставить других лить воду на собственную мельницу. Но и это не самое главное.

Эмоционализм заразен. Ситуация предельно проста. Кто – кого. В пределе мы все или наслаждаемся собственной вечностью и изобилием, или живем мало, плохо, зато «интересно».