К теме превращений - элькса-мутация Эви

Присоединюсь, пожалуй, и я к флешмобу "Превращение" и покажу несколько отрывков из первого романа "Эльксарим. Дети-киборги", где описана элькса-мутация главной героини и её последствия. Так как это вам не обращение в волка за полминуты - текста будет много . Я постарался выразить как можно точнее ощущения панты и эльксарима сразу после элькса-превращения, показать не только сам процесс, но и как меняется восприятие в итоге.

Предупреждение 1: осторожно, аццкие корчи  

Предупреждение 2: описан исключительный, нетипичный случай элькса-мутации без одновременного вживления имплантов, то есть, неассистированная элькса-мутация. Шанс выживания в ходе такого превращения крайне мал, обычно они проводятся в цивилизованных условиях при сопровождении квалифицированных медиков, а не на пустом океанском побережье  

"«Хочу домой…

Домой…

Хочу увидеть океан…»

Стало тяжело бежать. Сердце колотилось, как будто вот-вот выпрыгнет из груди, а всё тело охватывала дрожь. Эви остановилась, чтобы отдышаться, и не удержавшись, упала на колени. Солнце стояло на линии горизонта, заливая небо оранжево-красным заревом. Закат… Закат над пожухлым лугом. На горизонте, освещённые закатным огнём, проступали очертания лесного массива, который обрывался у кромки побережья.

«Что… я здесь делаю?» Сознание панты было замутнено, ей лишь хотелось поскорее добраться до побережья и увидеть океан. Но никак не удавалось отдышаться, а сердце всё колотилось, как бешеное. «Я бежала всю дорогу от базы, что ли? Что… что случилось?» Она попыталась двигаться дальше, но становилось всё тяжелее. Кое-как удалось добраться до лесной полосы. Потом закружилась голова, и Эви снова упала, ловя губами воздух. «Жарко… Господи, как жарко! Но сейчас же ночь, должно быть холодно… Что происходит? Почему я так сильно устала?..» Внезапная догадка пронзила её мозг, словно калёным железом. «Не может быть… Это не просто усталость! Нет, не может быть!.. Что я наделала?!» Глаза панты расширились, лицо вытянулось от ужаса, и она ощутила, как зашевелились волосы на голове. Обрывки воспоминаний всплыли, наконец, в мозгу, словно оживающие фрагменты киноленты, разорванной в клочки. «Я ведь нашла его…»

Эви уже легла спать, когда её разбудил нарастающий топот и шум из коридора. Выйдя из комнаты, она сделала несколько шагов, и вдруг увидела других пант. Знакомые лица… Ребята из спецотряда пронеслись мимо, за ними следом бежали штурмовики. «Значит, он всё-таки освободил их», – подумала девочка, равнодушно глядя вослед своим бывшим товарищам. Одна из девчонок, пробегая, вдруг хлопнула её по плечу.

— Эви, бежим!

«Не в этот раз, Касс, – панта лишь улыбнулась ей вслед и осталась стоять. – Я больше не с вами». Она всё ещё не совсем проснулась, но вместо того, чтобы вернуться в постель, почему-то поднялась на -4-й этаж, где находились операционные и таинственная дверь, за которую унесли маленького Кассенди. Быть может, она просто не могла отделаться от беспокойства, и ей хотелось проведать его. Та дверь по-прежнему была закрыта, но вот другая, третья дверь, оказалась почему-то взломана. Эви прошла в открывшийся за ней коридор с белыми стенами и заглянула в приоткрытую белую дверь. Там, в химическом штативе, под прозрачным колпаком… он был там. В голове в один момент стало белым-бело. С этого самого момента сознание Эви словно заволокло ослепительно белым сиянием…

Ей пришлось приложить усилие, чтобы вспомнить, что именно произошло, хотя страшная догадка уже маячила на горизонте. На этот раз её силы воли не хватило ни на секунду. Она лишь успела подумать «только не это». Кристалл действительно оказался великоват, но преодолев некоторое сопротивление, ей всё же удалось протолкнуть его по пищеводу. Откашлявшись, панта развернулась и кинулась бежать. Что происходило в её помутнённом сознании в те минуты? Может, ей просто стало стыдно или страшно, и как любому ребёнку, захотелось домой, к маме?.. Но уже через полчаса Эви обнаружила себя за многие километры от базы.

Пробираясь среди деревьев на подкашивающихся ногах, Эви смотрела на прорезающиеся промеж ветвей закатные лучи, и слёзы текли по её лицу. От них становилось ещё труднее дышать, но панта ничего не могла с собой поделать. Слишком страшно. Всё тело горело огнём, с каждым ударом колотящегося сердца разливающимся по сосудам, и это чувство жара всё больше походило на боль. «Я сделала это. Я действительно это сделала. Оно уже идёт, оно началось…» «До тех пор, пока мы не разработали методику ассистирования, панты не имели возможности выжить в ходе элькса-мутации», – всплыли в сознании слова Эриха Кастанеды. «Вы смеётесь?.. Это была минутная слабость! И теперь из-за этого я должна умереть?.. – она сама не понимала, к кому обращала свои мысли, наверное, к самому мирозданию в надежде, что её кто-нибудь слышит. – О том, чтобы добраться обратно на базу, нечего и думать. Я даже на ногах уже почти не стою… И телефона, конечно же, тоже нет. Я в одной пижаме и тапочках ушла… И почему моё идиотское подсознание решило, что я должна перенести элькса-мутацию вот здесь, на краю ничего?! Мне просто хотелось увидеть океан!..» Идти становилось всё труднее, с каждым шагом ноги пронзало болью. Казалось, будто в мышцы впиваются тысячи мельчайших осколков стекла. Эви ступила на песчаную отмель, споткнулась о торчащий корень и упала, издав крик. «Всё. Не могу больше. Да и куда мне идти?» – обречённо подумала она. Вдали, за оранжевой полосой океана, виднелось покрытое лесом и уютными застройками плоскогорье полуострова Гаттария. Даже линии электропередач можно было рассмотреть, даже роящихся над утёсами чаек – они едва виднелись тоненькими закорючками на фоне закатного огня. «Прости меня, мама… Похоже, что я всё-таки умру…» Тело пронзило очередным невыносимо-болезненным спазмом, Эви закричала, и вдруг ей сделалось так противно от самой себя, от своих слезливых мыслей…

— Заткнись, плакса!.. – процедила она сквозь зубы. – Да что с тобой такое! Видел бы меня сейчас кто-нибудь из нашего… отряда… Посмеялись бы… … Глупее нет – хоронить себя заживо… Мало ли, кто там что сказал!

Хотя она и заявила Кастанеде, что не хочет вспоминать о прошлой жизни, Эви вдруг захотелось снова увидеть маму. И даже своих старых друзей. И… Хаттори. «Встретимся на той стороне, он сказал, – вспомнила она, корчась от боли. – А буду ли я… на той стороне?!» Ей вдруг невероятно сильно захотелось бороться за то, чтобы там оказаться – по ту сторону рубежа. Чтобы ощутить то чувство, о котором они говорили вчера с Роном, и тоску по которому она испытывала каждый день. Перейти грань.

Она остановила слёзы, мешающие дышать, собрала остатки рассудка и постаралась сосредоточить силы. Внутренний жар просто сжигал, хотелось дышать интенсивнее, чтобы избавиться от его излишков. И как же манили прохладные воды океана… Сильнейшая режущая боль охватывала уже всё тело, мешая сосредоточить сознание. Приложив усилие и сопротивляясь боли, Эви стащила с себя одежду, потому что она чертовски мешала, прилипая к коже и стесняя дыхание. Во рту стоял непривычный металлический привкус. Раздеваясь, Эви заметила проступившие тут и там на коже прожилки серебристого сплава. Боль уже захватила её сознание, но всё же панте удалось доползти до кромки океанских волн и погрузить хотя бы ноги. Стало прохладнее, но перепад температур спровоцировал сильный спазм, от которого тело пронзило болью, словно лезвием кинжала. Эви закричала, схватившись за сведённую судорогой ногу. Ей показалось, что она отнялась, хотя движение всё равно было невыносимо болезненным, да и сил на него уже не оставалось. Крик перешёл в кашель, Эви почувствовала резкую боль в горле, и кровь брызнула на песок. Кровавые пятна отливали серебристым блеском в свете взошедшей луны. «Этот чёртов металл повсюду!» – раздражённо подумала она сквозь пелену страдания, захватывающую разум. В груди начало нарастать давление, и панта перевернулась на спину, чтобы было легче дышать. Давящая боль всё нарастала, сердце колотилось в невероятном темпе, лихорадочно сбиваясь, словно запертый в клетку яростный зверёк. Хотелось разорвать себе грудь, чтобы это распирающее чувство отпустило. Эви коснулась грудной клетки пальцами – и снова нащупала металлическую поверхность. «Не могу дышать! Я не могу дышать! Помогите!» В панике она звала на помощь, но даже не стала повторять этот зов вслух, чтобы не растрачивать попусту стремительно уходящие силы. Панта была более чем уверена, что помочь ей никак нельзя. У неё перехватило дыхание от нестерпимой боли и жара в груди, в ужасе она решила уже было, что пришёл конец – но это чувство оказалось ложным. Эви вновь ощутила, что может эффективно дышать, и сердце вроде как перестало сжимать в тиски, хотя боль всё ещё захлёстывала тело. Теперь она концентрировалась наиболее остро в области живота. Панте пришлось дышать поверхностно и часто, чтобы её вынести. Казалось, будто что-то раздражает брюшную стенку изнутри. Сжавшись от боли, Эви протянула руку в сторону родного полуострова, где виднелись тёплые и такие родные огни посёлка. Ей вдруг так захотелось увидеть в последний раз гаттарийский пляж, рощу с секвойями, лесной пруд с цветущими лотосами… «Я не хочу умирать», – прорезалась мысль сквозь пелену тумана.

Сколько прошло уже времени? С его течением Эви перестала отслеживать происходящие в её теле перемены. Постепенно даже боль стала казаться привычной, и над ней взяла верх смертельная усталость… Наконец сознание девочки померкло, и она погрузилась в темноту."

***

"Холодно…

Тишина.

Темнота.

Тихий плеск океанского прибоя где-то совсем рядом. Гул морских волн. Далёкие крики чаек. Тяжёлое тёмное небо в вышине. Запах солёной воды и леса. Спокойствие…

«Надо же. Действительно получилось. Слияние…»

Ощущение взаимодействия было полным и глубоко приятным. Спокойное величие природы будто проникало в каждую клеточку тела, и казалось, что просто не существуешь больше, а лишь являешься частью чего-то всеобъемлющего. Невыразимое, не сравнимое ни с чем ощущение незыблемости, умиротворённости и счастья.

«Но ведь я всё же существую? Я жива?» Эви поднялась на ноги и едва не упала с непривычки. «О! Какая лёгкость! Кажется, что я потеряла вес. И у меня ничего не болит. Совсем». После нестерпимых мучений, перенесённых только что, она чувствовала величайшее облегчение. Тело слушалось идеально, от спазмов и параличей не осталось и следа – по-видимому, всё это были лишь временные неприятности. Осталась только усталость. Эви хотелось уснуть, но сделать это прямо здесь не представлялось возможным. «Слишком холодно, – подумала она, сжавшись и обхватив туловище руками. – Чёрта с два я здесь смогу спать. Но… я действительно стала эльксаримом? Это ведь была… элькса-мутация. Только что. В голове не укладывается. Никаких операций ведь не было. Вообще. Но я чувствую себя эльксаримом, определённо. Всё то несовершенство восприятия – его нет». Как будто желая убедиться в этом, она ощупала собственное тело, отряхнувшись заодно от песка. Тут и там на коже всё ещё можно было наткнуться на прослойки сплава. Коснувшись пальцами поверхности тела в области грудины, она невольно отдёрнула руку, ощутив волнистую металлическую поверхность, но потом снова ощупала странное образование. Оно проступало из-под кожи и по форме напоминало звезду, каждый сегмент которой состоял из переплетающихся металлических нитей. Самое удивительное было в том, что она ощутила это прикосновение, несмотря на то, что прикасалась к голому металлу. «Странно всё это. Хочу, чтобы меня имплантировали, а то не по себе становится. Надо вернуться». Несмотря на весь гармонический экстаз, который Эви почувствовала в первые мгновения, придя в сознание, электромагнитный эфир казался здесь неприятно разреженным. «У меня… дисбаланс. Техногенной компоненты не хватает, – осознала она. – В самом деле, мне пора возвращаться на базу». Она вспомнила о профессоре и всех, кто собирался ей помочь, и вдруг ощутила неловкость. «Блин, они наверняка уже меня хватились. Блин! Кошмар. Профессор думает, что я не выжила. Надо вернуться как можно скорее, он же с ума сойдёт. Да чёрт, что я тут делаю?!» Она осмотрелась вокруг. «Где моя одежда? Пропала. Блин, да куда она подевалась-то?! Мне что, нагишом идти, что ли?» Внезапно её разум зацепился за кое-что необычное. «На небе нет ни луны, ни звёзд. Здесь кромешная темнота. Как же я знаю, что находится вокруг? Но я знаю. Хотя и не вижу». Она закрыла глаза и сосредоточилась. Эви чувствовала, на каком расстоянии от неё находятся объекты, и поэтому могла свободно ходить, не натыкаясь на них, но различить, что лежит под ногами, всё же оказалось невозможно. Она тщетно бродила по тёмному берегу, пытаясь что-нибудь нащупать. «Да где же моя одежда – должна же быть где-то здесь. Прибоем её унесло, что ли? Хочется хоть немного согреться». Остановившись, Эви устремила взгляд вдаль, где за полосой океана, на родном полуострове, ещё светились редкие огни. Дыхание её было полным и спокойным, соответствуя непоколебимому равновесию души эльксарима. Вдруг она ощутила мягкое тепло, зародившееся в области живота, неглубоко от поверхности тела. Машинально опустила глаза… Под кожей что-то слабо светилось, переливаясь радужным светом. Какие-то изогнутые линии… Эви протянула руку и прикоснулась, слегка надавив. «Тепло…» Радужные контуры легко прощупывались: они были гибкими, но одновременно достаточно твёрдыми на ощупь. «Что это такое?» Реакция была приятной, и чувствуя согревающее тепло, девочка не хотела прекращать её, хотя и не понимала, что с ней происходит. Но вдруг свечение проявилось прямо в воздухе, возле её груди, как раз напротив звездообразного металлического сплетения. Свет разгорался всё ярче, становясь плотнее, и в конце концов принял форму концентрированного шаровидного сгустка оранжево-красного огня. «Точь-в-точь как у Рона», – вдруг заметила Эви, вспомнив цвет плазменных нитей мальчика-эльксарима. Не успела она это подумать, как ощутила толчок, огненный шар оторвался и улетел куда-то в сторону леса. Раздался треск.

— Опа… – невольно вырвалось у неё.

Некоторое время Эви стояла неподвижно, глядя на разгоравшееся огненное зарево. «Ну вот. Теперь пожар устроила, – констатировала она про себя. – А ведь я всего лишь хотела согреться… Хорошо ещё, что в лесу, а не в городе. Надеюсь, никто не пострадал… Но нет, это уже слишком. Надо возвращаться сейчас же». Отчаявшись найти хоть что-то из одежды, Эви уже направилась было в сторону дороги, как вдруг наткнулась на что-то мягкое под ногами. Подняла. «Полотенце какое-то грязное. Ладно, выбора у меня немного». Пришлось завернуться в полотенце. «Интересно, если снова активируется эта огненная пушка, оно загорится? Ну нет, я не стану активировать её». Ещё одна досадная неприятность обнаружилась по дороге. Сколько бы девочка ни стряхивала песчинки, хвоинки, семена и прочие лесные мелочи, они продолжали липнуть к металлическому покрытию на её конечностях. «Почему они так магнитятся? Разве должно быть так? Со мной явно не всё в порядке…»

Идти было тяжело, у Эви буквально слипались глаза от усталости. Перед тем как свернуть с обочины шоссе и углубиться в дикую местность, Эви опустилась, чтобы передохнуть, на землю, опершись спиной о столб высоковольтной линии. Здесь электромагнитный эфир пространства достигал оптимальной плотности, и баланс гармонии сделался идеальным. Вот тогда-то вся полнота восприятия захватила Эви с головой. Новая девочка-эльксарим с трудом могла поверить в реальность происходящего, и вдыхая ароматы ночи, прикрыв от удовольствия глаза, она задавалась вопросом, а не снится ли ей всё это, и жива ли она в самом деле. А может, она всё-таки умерла и попала в рай? Ну, может, и рай… В конце концов, такой мягкой земля может быть только в облаках, а тело – таким лёгким и послушным – только у ангелов. И воздух столь приятен и свеж, будто напоен ароматами райских цветов, хотя вокруг – лишь пожухлые пустоши… И даже рана, которую она получила три дня назад во время штурма военной базы, совсем перестала чувствоваться. Ощупав своё плечо, Эви убедилась, что она каким-то мистическим образом полностью зажила. Раны просто не было. Так может, всё-таки, рай?..

«Однако для рая тут как-то чересчур прохладно», – подумала девочка, передёрнувшись от холода, когда очередной порыв ветерка коснулся её почти обнажённого тела. Она вновь поднялась на ноги и нетвёрдой походкой направилась по пустынному лугу, руководствуясь лишь своим внутренним чувством направления в кромешной темноте."

***

"Не всегда отдавая себе в этом отчёт, Эви всё же видела, что сознание её изменилось. И когда, уже проснувшись вновь после перенесённой операции имплантирования, она встала с постели и посмотрела на своё отражение в зеркале, то вдруг чётко уловила грань, расколовшую её жизнь на «до» и «после» – и этой гранью стала её элькса-мутация. Словно бы она оказалась в другом мире. Другие чувства. Другие мысли. Другое восприятие… Будто бы, всё, что было раньше – не более чем сон. Или не так… Это сейчас – сон. Всё на уровне интуиции, так лабильно, так восприимчиво – точно на острие ножа… Рассудочное мышление Эви плохо поспевало за её интуитивным восприятием действительности. Принципы, казавшиеся ей раньше незыблемыми законами жизни – они ускользали сквозь пальцы, словно песок, и она больше не видела привычных границ. Чувства сделались безусловными, их не сразу и не всегда удавалось объяснить. Словно Алиса в стране чудес, Эви чувствовала себя героиней фантастического сна. И тем не менее, сознание её оставалось ясным – просто оно вдруг в один момент как бы развернулось, сделалось столь глубоким, что ей стало сложно понять саму себя. К примеру, ей становилось неловко каждый раз, когда профессор извинялся перед ней, когда он ей сочувствовал, непознанное прежде тепло согревало её грудь… Но она не ощущала ни тени неловкости, когда они с Роном стояли рядом на осмотре… почти что голышом. Без малейшего стеснения они могли прикасаться к телам друг друга – и это ровным счётом ничего особого не значило для них. Ибо каждый сразу был обнажён перед другим безо всяких условностей. Словно кристальной чистоты океанская вода у берегов аномальной зоны, где все они родились, как телепатический эфир «океана» – их души были теперь прозрачны друг перед другом, словно бы слившись воедино. Каждый шаг, каждое действие сделалось интуитивно ясным, словно бы всё предопределялось извне. И всё это приводило в состояние ни с чем не сравнимой умиротворённости, общности, единства… Рон говорил, что гармония – это как раз то, чего она искала, будучи пантой. Но оказалось – это нечто гораздо большее…"