Стихи в наших сказках

Тут уже народ вовсю об ангелах в сюжетах своих книг пишет! А я, едва отойдя от Недели Искусств  в родном музыкальном колледже, бегу за уже отошедшим от перрона поездом. Ну, и ладно. Как говорит моя соавтор: "Не догоню, так согреюсь!"

Итак, стихи в наших с Перелетной Птицей сказках. Их много. Можно сказать, что наши герои легко переходят с житейской прозы  на высокий слог поэзии и обратно. Почему так? Наверно, потому, что большинство наших героев - люди творческие. Поэты, артисты, шуты, художники, менестрели. А еще потому, что прототипы этих героев, наши лучшие друзья, действительно дышат музыкой и поэзией, запросто пересыпая речь любимыми  строками.
(Вот сейчас получилось слишком возвышенно. Поэтому сразу вспомнился незабвенный Пьеро, который в любой непонятной ситуации начинал читать  дурацкие стишки. Такое тоже бывает. В основном, со мной))
Словом, выбрать подходящий фрагмент со стихотворением  непросто. Пожалуй, имеет смысл процитировать несколько сказок, в которых стихотворение является спусковым крючком сюжета.
Роман-сказка "Одинаковые сны"
Автор стихотворения - Алексей Иващенко

- Начнем с тебя, Магда - строго сказала Нэлл. – Вспомни, что ты чувствовала, о чем ты подумала, перед тем как увидела картину Прошлого в воде ручья?.

- Ну-у, - я печально вздохнула. – Мне тогда было очень плохо… За мной гнались старухи из монастыря, я упала у воды без сил. И вспомнила грустную песенку, которую часто пела мне матушка, когда отец уходил в плавание.

Ведунья взмахнула рукой. В тот же миг на траве у ручья появилась лютня.

- Эту? - Нэлл прикоснулась к струнам.

Медленно поплыла печальная и странная мелодия. В ней одновременно звучала и скорбь, и отчаянная надежда:

Погиб ли тот фрегат, седой волной разбитый,
Иль, может быть, пират пустил его ко дну? 
Но капитана ждет красотка Маргарита: 
А вдруг не утонул, а вдруг не утонул...

Ах, как же страшно ждать в неведенье нелепом, 
Песок со зла швырять в зеленую волну! 
Зачем вы зеркала прикрыли черным крепом? 
А вдруг не утонул, а вдруг не утонул... 

А вдруг он жив - здоров, вдруг рано ставить свечи, 
А вдруг он в Санта-Крус за ромом завернул? 
А вдруг случился штиль, иль просто ветер встречный, 
А вдруг не утонул, а вдруг не утонул...

Как и в первый раз, бегущая вода ручья вдруг стала прозрачной, словно стекло, потом взметнулась волной и накрыла меня. Я стояла на темной улице, освещаемой лишь золотистым светом резных фонариков, который тихо покачивались в такт ветру. Ветер был влажным, пах солью и водорослями. А за крышами домов на фоне сумеречного неба темнели силуэты мачт и парусов. Мое сердце бешено заколотилось, перехватило дыхание. Все еще не веря своим глазам, я посмотрела вверх. Черепичная крыша дома, у которого я стояла, была украшена флюгером в виде русалки. Эту вертушку заказал у кузнеца мой отец, когда они с матушкой только въехали в новый дом. 

В глубине темной улицы послышались шаги. Высокий мужчина в матросской рубашке подошел к дому, коснулся рукой стены. Потом прижался к ней щекой. 

Его спутник – полноватый коротышка – сочувственно крякнул. 

- Восемь лет прошло, а ты все убиваешься, Рэй! Пора бы смириться – не увидишь ты ее больше! Может твоей дочурки и на свете-то уже нет…

- Пока я сам в этом не убедился, я не прекращу поиски! – низкий, чуть хрипловатый голос. Родной голос!

 – Я видел могилу моей жены. Был на пепелище фермы, которую содержала семья Анны. Соседи сказали, что все хозяйство дотла сгорело за одну грозовую ночь. Говорят, что молнии прицельно били в дом и в амбары, и это было наказание Небес, посланное родным моей жены за их черствость и жестокость. Но никто из живущих в округе не дал ответа на мой главный вопрос: куда пропала Магдалена? Где моя девочка?!

 Голос моряка пресекся. Он отошел от дома, луч фонаря осветил его лицо. Вьющиеся рыжевато - каштановые волосы, печальные синие глаза, белая полоска шрама на щеке…

- Отец! Я – здесь! – безумный крик вырвался из моей груди.

Повесть-сказка "Повелитель Часов"
Мой стих

Я взяла в руки гитару, хотя чувство опасности, грозившей Симону, не оставляло меня и давило на сердце, как камень. Ну что же мне делать? Как спасти его, когда я всего лишь слабая девчонка…
- Ты – поэт! – отчетливо прозвучал в моей голове знакомый голос. – А поэт правит миром. Как ты напишешь, так все и будет.

Первый аккорд прозвучал робко и печально. Но постепенно музыка нарастала, в ней звенели боль, надежда, и отчаянный призыв .

- Этот город, залитый дождями, этот город, истертый ветрами, 
Он непрочный и зыбкий, но вечный, опоясан тропой бесконечной. 
Свет из окон тревожный и тусклый. Я ищу тебя в улочках узких. 
Ртутной каплей фонарь обтекает, и средь стен этих голос мой тает. 
Я боюсь, что когда-нибудь рядом мы пройдем и не встретимся взглядом. 
Как две тени на пыльном экране в этом сером и мглистом тумане. 
Разорви злую цепь наваждений! Где же наше с тобою спасенье? 
Капли бьются о стекла, звеня.
Обернись! Посмотри на меня!

Я пела и видела, что проклятый туман рассеивается, тусклый свет становится ярче. И откуда-то взявшийся в этом призрачном мире лунный луч, падает на серую каменную стену, превращая ее то ли в экран, то ли в сияющее окно. А в этом окне стоит Симон, и смотрит мне прямо в лицо, не видя и не узнавая. Он выглядит измученным, осунувшимся, но при этом как-то странно улыбается. Потом изображение переместилось. И я увидела арбалет, нацеленный Симону прямо в сердце…

- Беги, девочка, беги, пока не затих последний аккорд! – снова прозвучало у меня в голове.

Я яростно ударила по струнам и, что есть сил, рванулась вперед! Гитара, жалобно звякнув, упала на пол. Но я успела выдернуть Симона через это сияющее окно прежде, чем прозвучал выстрел…

Роман-сказка с элементами конспирологии "Перстень императора"
Стихотворение моего соавтора Перелетной Птицы

- Да уж, - печально кивнул Томас. – Ясно, что мой зловещий артефакт как-то связан с историей твоего мира. Вот только что нам делать с этим знанием?
Я досадливо покачала головой.
- Не знаю. Слишком много загадок. Все это какой-то дурацкий квест…
- Что ты сейчас сказала?
- Строчку из стихотворения, которое написала прошлой ночью.
И я вдруг стала читать стих, пришедший ко мне после прогулки по дворцу и по парку.

Вернуться ли в то, что не было сном, века отмотав назад?
В тот призрачный мир, где Харон с веслом с усмешкой глядит в глаза?
Ступени лестницы так скользят, что можно с нее упасть.
Но думать об этом уже нельзя – и Цербер разинул пасть.
Уходят друзья, и ушли враги, и лист бумажный не смят.
И только железные сапоги по мертвым камням гремят.
Что ждет нас с тобой в кромешной ночи – слава, позор, расстрел?
Кого бы ни встретил ты – промолчи, о том, что узнать успел.
Тени проходят - никто их не звал, сквозь Время - наискосок.
Кто себе выпросит грязный подвал? Кто - табакерку в висок?
Пускай не коснется пустой молвы тот, кто еще живой.
Корона падает с головы – но, чаще всего, с головой.
По всем Отражениям, не спеша, протянется жизни нить.
И лишь еле слышно вздохнет душа о том, что не изменить.
Все это какой-то дурацкий квест, и света нет вдалеке.
Холодный камень, мальтийский крест. И кровь на твоей руке...

Томас молчал несколько секунд, а потом тихо сказал:
- Сильно! Это ты Павлу посвятила?
- Да! Невозможно же тут быть – и не проникнуться моментом!
- Понимаю. Осталось только произнести нашу коронную фразу – император был бы доволен…

- Я доволен, – прозвучал тихий голос.

Роман-сказка в жанре морского фэнтези "Острова в океане"
Стихотворение Александра Городницкого

Серебристые лучи погасли, зато окружающее пространство наполнилось ярким лазурным свечением. На мгновение уснувшему министру показалось, что он попал внутрь гигантского сапфира. А потом Эдвин обнаружил, что плывет в этом сиянии, а навстречу ему движется нечто огромное, но не опасное.

- Мне снится, что я нырнул в морскую глубину, - понял он и внезапно ощутил на себе чей-то взгляд.

Громадная голова, покрытая гладкой коричневой кожей, возникла перед ним совершенно неожиданно и абсолютно беззвучно. Большие зеленовато-карие глаза смотрели внимательно и спокойно.

- Что за неведомый зверь?! – поразился министр во сне.
Голова качнулась на длинной, морщинистой шее. Эдвин почувствовал что-то вроде мягкого толчка в лоб. И перед его глазами замелькали странные картинки.
Россыпь ярких, как клочья радуги, островов на зеленой глади океана. Песчаный берег с остатками разбитой лодки. Чья-то полузнакомая фигура в рваной рубашке пробирается между мохнатыми стволами пальм. Серебряные крылья в синеве.
И опять – острова под темным звездным небом. С цепочкой костров вдоль берега, как гигантские плоты, медленно плывущие куда-то вдаль по лунной дорожке.
Зрелище это вдруг показалось Эдвину таким прекрасным и невыразимо печальным, что губы его дрогнули, и он еле слышно прошептал:

И вблизи, и вдали - все вода да вода. 
Плыть в широтах любых нам, вздыхая о ком-то...

А потом сразу проснулся от звука собственного голоса. Пару мгновений Эдвин ошалело тряс головой, а затем торопливо схватился за перо. На обратную сторону какого-то важного документа ручейком полились приснившиеся строки:

Над крутыми волнами в ненастные дни, 
И в тропический штиль, и в полярном тумане, 
Нас своими огнями все манят они, 
Острова в океане, острова в океане.
 
К ночи сменится ветер, наступит прилив. 
Мы вернемся на судно для вахт и авралов, 
Пару сломанных веток с собой прихватив, 
И стеклянный рисунок погибших кораллов. 

Сердце первого министра и, по совместительству, главного менестреля королевства билось горячо и неистово. А над ухом словно бы звенел чей-то голос, диктующий слова новой баллады:

А за бортом темно. Только россыпь огней 
На далеких хребтах, проплывающих мимо. 
Так ведется давно - с незапамятных дней.
И останется так до скончания мира.
 
Не спеши же мне вдруг говорить про любовь - 
Между нами нельзя сократить расстояний. 
Потому что, мой друг, мы ведь тоже с тобой 
Острова в океане, острова в океане.

Эдвин перечитал написанное и невольно вздохнул.

- Кажется, вышло неплохо. Хоть немного странно и…грустно. А с чего вдруг в мое затуманенное винными парами сознание полезла морская романтика? Вроде бы, Марк говорил нам вчера что-то о своей новой яхте. Но я ж не про корабль песню написал, а про острова. В океане… Нет, одно, конечно, другого не исключает. Но меня не покидает странное вообще ощущение - будто эти строки писал не я. Будто что-то свыше двигало моей рукой...Море, острова, любовь, одиночество… Ничего не понимаю, но мне уже тревожно! Так! Один ум хорошо, а три - лучше! Раз уж мой сон, по выражению нашей Звездной гостьи, накрылся октариновой лоханью, надо срочно бежать и разыскивать Оборотней. Авось, вместе мы расшифруем тайну нового опуса.