Флешмоб: явление ангелов

Прочтя где-то десятый пост в ленте друзей на эту тему (прочла не все, извините, но некоторые были интересными), я внезапно поняла, что и у меня в ещё не законченном романе "Честь Воина" уже есть такая сцена!

Предыстория: весь род мальчика вырезали, пока он прятался в лесу. Вернулся через подземный лаз.

***

Клареду стало нехорошо. Ещё и отвратительный запах усилился так, что даже в горле запершило... Он растерянно оглянулся и словно получил невидимый удар под дых. Позади него посреди двора догорал костёр из мебели и брёвен пополам с телами всех, кого он знал. Трупы уже обуглились до неузнаваемости, но некоторых всё равно что-то отличало: гигантская фигура кузнеца, беспалая нога старой кухарки, металлический подтёк на мизинце — след от дядиного оловянного кольца, знака выпускника Ладоней Смерти...

У Клареда подкосились ноги, он упал на колени. Желудок свело и вывернуло. Позывы продолжались, но внутри было пусто. Кашляя и давясь, мальчик пополз прочь от чудовищного кострища, потом поднялся и побежал — за замок, за ворота... Оглянулся, судорожно хватая ртом воздух — и лучше бы он этого не делал! На высоких кольях у входа во двор торчали отрубленные головы отца, мамы и дяди. Такого он вынести не мог!

Парень рванул подальше от замка — в поля, но вскоре споткнулся, упал лицом в пожухлую траву, и его прорвало. Осознание масштабов трагедии обрушилось разом, словно в сердце со всего маху воткнули железный кол. Его мир рухнул!

Кларед рыдал, как никогда в жизни, ни до, ни после — взахлёб, воя и крича, молотя по земле руками и ногами, размазывая по лицу слёзы и сопли, сотрясаясь от ярости и ненависти, до икоты и полного изнеможения, пока внутри не осталась лишь звенящая пустота.

<...> (на другой день после сбора пищи в лесу)

Пришлось обратно возвращаться через ворота — с такой ношей через погреб лезть было неудобно. И настроение, поднявшееся было в лесу, снова прибило к земле.

С тяжёлым сердцем Кларед подошёл к воротам, постоял с опущенной головой, отдавая дань памяти родным, как вдруг услышал какой-то глухой стук сверху.

Мальчик поднял взгляд. Мамину глазницу клевал ворон. Кларед вспыхнул, сбросил сумку, нашёл камень, запустил в ненавистную птицу. Но та вспорхнула, и камень попал маме в лоб. А ворон сделал круг и снова уселся ей на голову. Сердце заныло. Надо снять оттуда головы родных. И похоронить их. Как бы тошно ни было... Вон у дяди уже оба глаза выклеваны, а вторая птица прилетела и села на голову отцу.

Кларед подбежал к маминому шесту и попытался выдернуть его из земли, но тот не поддавался. Зато ворон вспорхнул и пересел на дядю. А второй принялся клевать глаза отца. Мальчик метнулся туда и затряс папин шест, но птица лишь перепорхнула на маму.

У парнишки на глазах начали закипать слёзы бессильной злости. Как же защитить родных от надругательства? Если бы хоть топор сохранился, чтобы срубить колья! Но эти гады ничего не оставили...

Кларед стал бегать от одного шеста к другому, раскачивая их, и кричал на птиц, что есть мочи. Пробовал свистеть, как показывал Полдор, через два пальца, но выходило слишком слабо. Гармин — вот кто был виртуозным свистуном, выводившим трели одним ртом, только больше нет его...

Мальчик лихорадочно пытался придумать, как ещё отогнать птиц или быстро снять головы, но лишь быстрее выдыхался от отчаяния.

Как вдруг за спиной раздался такой пронзительный свист, что вороны враз вспорхнули и унеслись куда-то в сторону леса.

Кларед с испугом оглянулся, опасаясь, что вернулись кочевники, однако, это был всего лишь очень странный человек. Довольно высокий, с виду крепкий, с проседью в тёмных длинных волосах, перехваченных кожаной лентой на удивительно бледном лбу, и ярко-синим взглядом из-под широких бровей вразлёт. Осанка княжеская, но балахон на плечах какой-то допотопный, потрёпанный и выглядит старше него самого. Оружия не видно, только увесистый посох в руках, на который он опирается, словно ветхий старец.

— Что стряслося здесь, отрок? — глухим голосом спросил незнакомец, подходя.

Речь у него была такая же странная, как и он сам. К необычностям добавился ощутимый запах болота. Но глаза — ясные и... тёплые что ли? В общем, они вызывали доверие. Хотя после случившегося Кларед не был склонен доверять никому.

— Нападение, — скупо ответил он, хмурясь.

— Кто?

— Кочевники, — ответил мальчик, и уточнил: — Нарты.

Длинные брови незнакомца, нависавшие над глазами, удивлённо взлетели, словно орёл взмахнул крыльями, и сразу же хищно сошлись, как будто царь небес заходил на жертву. Впечатление усиливалось горбинкой на тонком носу, делавшей его чем-то похожим на клюв. На секунду мужчина показался очень грозным, однако, складка на лбу быстро разгладилась, и он лишь сокрушённо покачал головой:

— Опоздал... Твои? — и сочувственно указал на головы.

С каждой фразой голос незнакомца звучал всё сильнее. А у мальчика подкатил к горлу ком. Он кивнул и хрипло попросил:

— Не поможете снять их? Надо бы похоронить...

— Конечно.

Мужчина без промедления подошёл сначала к шесту с матушкой, попробовал его дёрнуть, потом, отложив посох, взялся двумя руками, покрутил и выдернул палку из земли. Аккуратно положил головой на траву и проделал то же самое с двумя другими.

Кларед приблизился к страшным трофеям, терзаясь между ужасом и необходимостью их снять, но странный человек жестом остановил его. Он скинул свою хламиду, под которой оказалась такая же ветхая рубаха и штаны да свежие лапти, расстелил на земле и сложил головы туда. При этом на среднем пальце его левой руки стало видно серебряное кольцо с крупным синим камнем в цвет глаз, не вязавшееся с нищенской одеждой.

Незнакомец завязал головы в узел, наконец милосердно скрывая от парня душераздирающее зрелище, поднял скорбную ношу на плечо и кивнул на замок:

— Ну что, пойдём?

— Куда?

— Помогу.