Драконы Времени 2 Битва за Вечность . продолжение прочитать в этой же книги

                         1

Всё началось до войны. Хотя тогда войной ещё и не пахло, просто каждый делал своё дело, и мы вместе делали общее. Жизнь шла своим чередом, и в целом это было хорошо, но странные и пугающие ощущения приходили ко мне все чаще. Я видел, что есть среди людей те, кто не довольствовался своим положением в мире, своей властью над его судьбами. Им недостаточно было власти, которой они обладали, хотелось больше и больше. Они делали возможное и невозможное, чтобы расширить сферы своего влияния, и чем дальше они заходили в своих действиях, тем яснее мне становилось, что для достижения своих целей они не остановятся ни перед чем. В воздухе пахло бедой. Люди вполне могли привести мир к коллапсу, сами не понимая этого.

Эту жажду власти, денег, богатства и влияния я видел в душе каждого человека. У всех живущих была пусть маленькая, но капелька тьмы в душе. У кого-то — уже не капелька, а лужица. А некоторых — целый океан тьмы. Именно этот океан и был причиной того, что война неумолимо приближалась. Люди хотели многого. Люди хотели больше, чем многого. Люди хотели практически всего — в собственную власть. Война уже стучалась в двери, и я не мог больше оставить их наедине с их жизнями, не мог дожидаться, пока они сами разберутся, что хорошо, а что плохо. Как всегда в лихую годину, мне нужен был герой, человек, готовый отдать свои силы, саму душу свою положить за друзей своих.

Я нашел его не сразу. Долго я искал его, долго прощупывал мир в поисках нужной энергии, нужного человека, а потом увидел его во сне. И он, кажется, тоже спал, когда мы впервые встретились.

— Привет!

— Привет! Как тебя зовут?

— Алексей. А тебя?

— У меня много имен, старых и новых, длинных и коротких, звучащих по-разному в каждом из миров. Ты можешь называть меня Фатум.

— Если не ошибаюсь, это значит «судьба», что-то большое, мощное, неудержимое… — Мой новый знакомый улыбнулся во сне. — Но что тебе нужно от меня, большой и неудержимый некто? Не зря же ты пришел ко мне в гости?

Я тоже не сдержал улыбки:

— Какой умный ребенок! 

— Я не ребенок! — неубедительно обиделся Алексей.

— Как ты понимаешь, все вы для меня дети неразумные, но любимые. 

Я позволил этому смешанному чувству проникнуть в голос, дойти до восприятия спящего, но парень все равно отреагировал раздражением:

— Ладно, Фатум, давай ближе к делу. Я тебе нужен — так говори зачем. Или дай мне уже выспаться.

— Хорошо, извини. Я не хотел тебя обидеть. 

Пришлось подбирать слова, формулировки и интонации, чтобы этот хороший, умный, талантливый парень поверил мне, прислушался, а не захотел изгнать прочь из своего сна. Аккуратно и осторожно я подвел его к мысли, что именно он станет хранителем — но не просто хранителем, а первым из них, главным на Земле. И что я сам, лично буду учить его всем премудростям. Но и тут мой подопечный проявил характер.

— Как же ты собираешься учить меня, если ты невидим? — спросил он. — Думаешь, в такой форме тебе это удастся?

— Это дело поправимое, — не сдался я. — Я могу принять вид любого человека, которого ты только захочешь видеть, от кого готов будешь принять знание.

Парень надолго задумался. Я уже решил было, что его придется снова встряхивать, но тут он снова задал вопрос:

— Ты можешь скопировать только облик этого человека?

— А что ты хочешь ещё? Характер? Привычки? Или, может, душу?

— Мне хотелось бы видеть именно того человека, а не похожую на него куклу, — признался он после очередного долгого молчания.

— Я смогу.

— А если тот человек уже мертв?

— Это мелочи, мой дорогой, — ответил я. — Какая разница? Просто представь себе его, вспомни, каким он был. Представь, что он живой, воскреси в памяти его голос, то, как он говорил, как улыбался. Вспомни, кем он был для тебя…

Из ощущений, воспоминаний, из зыбких образов далекого прошлого моего подопечного выстроил я новый свой облик — тот, в котором должен был теперь являться ему. И даже, кажется, на какой-то миг действительно стал им, этим человеком, чтобы услышать потерянное, дрожащее:

— Дедушка?

— Да, это я, — ответил ему, стараясь сохранять спокойствие. Все-таки человеческая эмоциональность крайне заразна даже для таких, как я. Но без нее и они сами не были бы так чудесно живы! — Здравствуй, внучек!

— Как же я по тебе скучал! — прошептал Алексей, и голос его дрожал, выдавая царивший в сердце сумбур. — Мне так тебя не хватало!

— Я знаю, мой дорогой. Прости, что так рано ушел, но это не от меня зависело.

— Я понимаю… 

И снова уже ставшая привычной задумчивая пауза, когда молодой человек блуждал в своих воспоминаниях, мыслях, эмоциях. Я не торопил, только ждал. В конце концов, времени у меня еще было достаточно. Наконец Алексей тихо, но уверенно попросил:

— Фатум, а я могу взять с собой еще одного человека? 

Изучая его внимательный взглядом, я поинтересовался:

— Ты уверен, что он тебе нужен там, куда я хочу тебя взять?

Парень кивнул. Не было похоже, что он уверен, но что-то в это определенно было, и я решил толковать сомнения в его пользу.

— Ты доверяешь ему?

Он снова кивнул.

— В нашем мире иногда самим себе люди не доверяют, а тут другой человек… — закинул зерно сомнения я.

— Он мой друг. Ему я доверяю, как самому себе.

— Хорошо. Если ты так чувствуешь, пусть будет еще один. И мы начнем обучение. А пока спи. Некоторое время ты не будешь помнить этого разговора. Но я вернусь, когда будет пора.

— А когда она будет?

— Ты узнаешь об этом в свое время. Спи…

2

Война началась, как и любая из предыдущих и последующих, внезапно, хотя ее и ожидали. В который уже раз за свою историю люди возомнили себя богами и бросили им вызов, чем, разумеется, очень насмешили небожителей. Ни один из богов, даже в самом странном и растрепанном состоянии духа, не мог и в шутку подумать, что люди могут быть равны им. Эти глупые смертные с их запросами — кто мог бы воспринимать их всерьез? Все равно что серьезно отнестись к желаниям и претензиям какой-нибудь бабочки-однодневки… И вместе с тем эти «бабочки» не могли и не хотели принять тот факт, что у богов было больше сил, больше возможностей, больше власти, а главное — бессмертие. Одна только мысль о том, что могло бы быть доступно людям, будь они бессмертными, как боги, приводила их предводителей в неконтролируемый восторг. Ради таких возможностей не жалко было и войну начать.

Война была страшной и кровопролитной. Поначалу боги действительно побеждали, будучи существами с практически нескончаемыми возможностями. Да и не принимали они пока людей всерьез, забавлялись, уничтожая их армии, упивались собственным величием… Пока не потерпели первое сокрушительное поражение, которое встряхнуло бессмертных получше любого стихийного бедствия. Осознать, что и смертные на что-то способны, было сложно, принять этот факт — еще сложнее. А потому и пересмотреть стратегию ведения войны боги смогли не сразу. Когда же смогли и более-менее выровняли силы, оказалось, что многие сгинули с обеих враждующих сторон. Много людей погибло, но и много богов. И хоть на одного сраженного бога приходилось пятьсот, а то и шестьсот павших людей, хоть весы победы медленно, но верно склонялись в пользу бессмертных, все равно им приходилось непросто. Они не успевали за людьми, поскольку те научились выращивать боевых магов, незаменимых в сражениях с богами, из обычных людей, обладающих хотя бы мало-мальскими способностями. Создать новых богов было попросту не из кого, и когда кого-то из них теряли, это было уже навсегда.

По сути, война между людьми и богами была не серией боев за победу одного из видов — это была война на уничтожение. Не могут люди выжить без богов, без их покровительства, поддержки, участия. Но и боги без людей — ничто; без поклонения, веры, молитв они просто тают, уходят в небытие, и возврата оттуда нет. Так что какая бы из сторон ни победила — это будет поражение. И был кое-кто, кто понимал, что войну нужно прекращать…

3

— Я, конечно, не рыбак, но знаю, как поймать эту рыбку. Всё очень просто. — Я говорил спокойно, но позволял собеседнику понять, что за внешним спокойствием скрывается нечто больше, нечто, что может напугать. — Мы устроим небольшую ловушку, и приманкой в ней стану я.

Мужчина, сидящий напротив, немного нервничал, но, подобно мне, старался своих чувств не показывать. Его потуги выглядеть уверенным в себе могли бы показаться смешными, если бы я не знал, что на самом деле скрывается за этим.

— Ты уверен, что они заинтересуются приманкой? — спросил он, изображая интерес, а может, действительно желая узнать побольше.

— Конечно, Антон. Куда они денутся? Я намекну им, что могу выдать имя предателя, который затесался в их ряды.

 Антон едва заметно дернулся, нервно сглотнул, пытаясь это скрыть, но было уже поздно. Впрочем, этих движений мне и не было нужно, чтобы понимать его состояние. Я и без того знал достаточно, чтобы видеть собеседника всего, как на ладони.

— И ты… Ты действительно выдашь им своего агента? — чуть заикаясь, спросил он.

Я улыбнулся, но моя улыбка не успокоила его — напротив, он, кажется, даже побледнел.

— Разумеется, нет. Не вижу смысла уже сейчас сливать полезную агентуру. Тем более что я не знаю точно, кто он. А даже если бы и знал, не выдал бы. Слишком он для нас ценен, чтобы вот так отказаться. Да и подвести его под гибель — это вряд ли можно назвать благодарностью за его работу.

Собеседник побледнел еще больше. Казалось, он сейчас в обморок грохнется. 

— Не переживай ты так, — доброжелательно посоветовал я. — Я все равно не скажу тебе ничего.

— Почему? Ты подозреваешь, что я тоже могу быть шпионом? — Антон попытался шутить, но получилось у него неважно. 

— Нет, не подозреваю, — честно ответил я, чем вызвал на лице мужчины легкий намек на облегчение, и тут же добил: — Я точно знаю, что ты сливаешь информацию противоположной стороне. 

— Я не…

— Да ладно! — Пришлось чуть повысить голос, чтобы прервать попытку оправдаться. — Ты уже несколько раз выдал себя и даже не заметил того. Несколько раз уже после того, как я всё понял. Преданный нам человек никогда бы не стал вести себя так, как ведешь ты. Слишком уж ты уверен был, что меня и насторожило. Мы все прекрасно понимаем, что ни в чем до конца нельзя быть уверенным, что все еще может измениться, и непонятно, в какую сторону. Только ты спокоен, как будто заранее знаешь, что произойдет. И ты ведь знаешь. 

Он следил за мной глазами кролика, которого загипнотизировал удав. Хоть сейчас зови в пасть — пойдет, даже глазом не моргнет.

— Ты не знаешь только одного: оставлю ли я тебя в живых или раскрою перед остальными и отдам на их суд.

— Не надо…

Я снова улыбнулся. Парень-то совсем сник. Как-то очень быстро. Печально это.

— У тебя есть выбор: ты можешь послужить нам в качестве двойного агента или отдать свою жизнь за хозяев. Что выберешь?

Он снова сглотнул, на этот раз уже не скрываясь.

— Я жить хочу. Что надо делать?

— Молодец, — похвалил я. — Хороший мальчик. Тебе нужно передать запись нашего разговора о том, что я хочу слить агента. Остальное уничтожишь.

— Но что я скажу о том, куда делось остальное?

— Сам решай, что сказать. Но помни, что тебя ждет в случае чего…

Он подумал несколько секунд, потом склонил голову.

— Я понял. Я сделаю.

— Хороший мальчик, — повторил я.

            4

— Фатум, ты тут?

— Да, тут. Привет, внучек!

— Дедушка?

Как парня перекосило, нужно было видеть. Он застыл каменным изваянием с полуоткрытым ртом и так побледнел, что я стал опасаться, как бы мой герой не потерял сознания. Правда, очень скоро он овладел собой и даже нашел силы громко возмутиться.

— Фатум, это не смешно! Предупреждать надо!

— Правда? А мне кажется, очень смешно. Видел бы ты свое лицо! Оно того стоило. Хоть какой-то позитивный момент во всем этом…

— А по-моему, твое чувство юмора тебе изменило.