"О том, как Милн застрял в норе" на сайте АТ

Опубликовала на сайте"О том, как Милн застрял в норе" https://author.today/work/185317 о жизни Аллана Александра Милна - писателя пишущего в разных жанрах, но известного широкой публике исключительно как детский автор. Почему так получилось и кто был виной тому, что Милн застрял в детской литературе точно его герой в кроличьей норе, и о многом другом.

Ниже привожу фрагмент произведения

Утро гения

Жил-был  на свете Алан Александр Милн. С самого детства была у Милна мечта, что,  когда вырастет, он станет... Кем мечтают стать дети? Да кто кем. Кто-то  мечтает вырасти и стать пожарником в каске и на большой красной машине.  Кто-то — великим ученым, который будет каждый день совершать по  открытию. Кто-то — продавцом мороженого, потому что никто, даже строгая  няня, не может запретить продавцу есть его же мороженое, когда тот  пожелает. Кто-то хочет сделаться путешественником и объездить все  страны. А кто-то — героем, который совершит множество прекрасных  подвигов.

Милн мечтал стать настоящим писателем, самым известным  писателем в Англии и на всем белом свете. Он мечтал, чтобы его книги  печатались такими большими тиражами, чтобы их возили в огромных вагонах и  чтобы все от мала до велика знали его имя.

Алан Александр Милн  мечтал, а его отец Джон Милн, владелец и директор школы, где мальчик  учился, эту мечту всячески поддерживал. А что не поддерживать-то, когда  Алан с самого детства не просто сочинял стишки (много кто сочиняет), а  относился к своей будущей профессии со всей серьезностью, даже попросил,  чтобы часть его детской была переделана в рабочий кабинет, вроде  кабинета его папы. Там будущий великий писатель каждый день трудился на  благо отечественной и мировой литературы.

Алана поддерживали и  соседи, и знакомые, и даже его учитель, между прочим, Герберт Уэллс,  который познакомился с нашим героем, когда тому было семь. Правда первый  роман Уэллса выйдет в свет в 1895 году, а с юным дарованием он общался в  период с 1889 по 1890 годы, тем не менее, он сам много писал и обратил  внимание на талантливого мальчика. Ну а когда вышла «Машина времени»,  все обратили внимание на Уэллса, а Милн-старший тут же вспомнил, что  именно этот молодой человек учил его сына и одним из первых отметил его  способности.

В общем, Алан мечтал стать великим писателем, и его в  этом решительно поддерживали, но кроме всем известной мечты, была и  другая — маленький Милн хотел иметь семью, достойную своего великого  будущего: красавицу жену, очаровательных детей. Все они, в фантазиях  Милна, должны были восхищаться его талантом и ходить на цыпочках в то  время, когда великий литератор будет трудиться в своем красивом  кабинете. Ухоженные, чистенькие детки будут воспитываться доброй, как  крестная Золушки, феей, а их мама станет угощать всех в гостиной  правильным английским чаем, сначала наливая в чашечки ароматные сливки,  потом свежезаваренный чай и в заключение — по ложечке сахара в каждую  чашку. Позавтракав, детки целуют руку матери, вежливо прощаются с отцом,  и в следующий раз он встречается с ними только вечером, дабы в  последний за день раз поесть со всеми вместе и благословить счастливое  семейство на сон грядущий.

На первый взгляд такая мечта кажется  необычной для маленького мальчика, но на самом деле ничего странного.  Когда у тебя самого прекрасная семья, отчего же не пожелать себе такую  же, ну, может быть, только слегка усовершенствовать имеющийся образец.  Не суть.

После начальной школы Милн поступил в Вестминстерскую  школу, а потом в Тринити-колледж Кембриджа, где ему привили любовь к  точным наукам, но не отбили желания сделаться писателем. О том, что юный  Милн пишет, очень быстро узнали учителя и студенты, и Алан начал  работать в студенческой газете «Grant». Обычно он писал вместе со своим  братом Кеннетом, который в то время тоже страдал писательской болезнью.  Свои совместные статьи они подписывали АКМ (Алан, Кеннет Милн). Тогда же  работы Алана Милна были замечены британским юмористическим журналом  «Punch» («Панч»), который пригласил юношу к сотрудничеству. В  дальнейшем, Милн стал постоянным автором и помощником редактора.

Писатель и война

В  1913 году в жизни Алана Александра Милна произошло знаменательное  событие — он познакомился с Дороти де Селинкурт, носившей домашнее имя  Дафна. Девушка была очень хороша: миниатюрная шатенка с тонкой талией,  длинными ногами и веселым смехом. Но и Милн был более чем недурен —  блондин с безупречной прической и васильковыми глазами, к тому же вполне  обеспеченный человек и с перспективами в дальнейшем сделаться известным  писателем. Вряд ли Дафна любила Алана, тем не менее, она сочла эту  партию интересной для себя и вышла за него замуж.

Вместе они  переехали в новый, давно облюбованный Милном дом, где первым делом муж  оборудовал для себя писательский кабинет. Гостиную, спальни и другие  помещения по своему вкусу обставляла молодая жена.

Тем временем  началась Первая мировая война. И — первый сюрприз: вместо того чтобы  тихо сидеть в тылу или — еще лучше — купить для себя и любимой жены  билеты в какой-нибудь кругосветный круиз, муж пошел добровольцем на  фронт. Алан Александр Милн служил в MI7 – пропагандистском подразделении  британской разведки. Прошел всю войну и чудом выжил, потеряв всех своих  боевых друзей. Позже он напишет книгу «Мир с честью», в которой будет  осуждать войну. Но это произойдет еще не скоро.

Вернувшись домой,  Милн не мог найти себе место в обычной, невоенной жизни. Услышав  фейерверки за окном, он падал на пол, спасаясь от бомбежки, звуки едущих  по дорогам машин наводили его на мысли о дислокации вражеской техники, а  жужжание мух сообщало о незахороненных человеческих останках. Жена уже  не могла, как прежде, тихо подкрасться к нему со спины и закрыть лицо  ладонями, так как отставник мог вообразить, что на него напал враг, и  дать отпор.

Издатель требовал новых фельетонов, а в голове Алана  Милна была только война и мысль, что необходимо сделать все возможное,  чтобы подобный ужас никогда больше не повторился. По крайней мере,  обязать все крупные страны ни при каких обстоятельствах не решать свои  конфликты войной. Милн садился за работу, но то, что он писал теперь,  было только о войне, только о крови и страданиях. Кто после войны мог  такое печатать? Люди желали как можно скорее позабыть перенесенные  ужасы, а не читать о них снова и снова. В общем, все, что делал в ту  пору Милн, было никому не нужно.

Несмотря на то, что муж вернулся с  фронта живым и здоровым и сразу же засел за новую книгу, Дороти этого  было мало. Сказал же «буду великим», так будь! Она желала вращаться в  высшем свете, а не сидеть целый день под дверью кабинета какого-то  скучного типа, который только и делает, что стучит по клавиатуре своего  «Ундервуда». Какой смысл добиться успеха на склоне лет? Нет, успех нужен  прямо сейчас, пока они молоды!

Она так давила на мужа, требуя,  чтобы тот перестал грустить и писать то, что не приносит ни радости, ни  денег, и занялся фельетонами, что в результате Алан вообще перестал  писать. Теперь, он только бродил из угла в угол, эпизод за эпизодом  переживая войну.

«Еще немного, и он у тебя запьет, — совестила Дафну соседка. — Алана может спасти от депрессии только очень большая радость».

А  чем можно порадовать любимого мужа, который не желает ходить по театрам  и гостям, отказывается от посещения танцев и не желает думать о  загранице? Дафна решилась родить ему ребенка. Дочку, которая никогда не  наденет военную форму, чтобы уйти на фронт.

Милн и его семья

В  1920 году Милны ждали появления дочери и даже придумали ей имя Розмари,  но неожиданно родился сын, которого родители поначалу хотели назвать  Билли, но потом решили, что Билли — хорошо для ребенка или пирата, но  что будет, если сын вырастет и сделается серьезным человеком: банкиром,  преподавателем в колледже, политиком или священником? Над ним ведь будут  смеяться! Поэтому они дали ребенку двойное имя Кристофер Робин — по  одному от каждого родителя. Дома же они все равно называли его Билли.

«Мы  действительно больше хотели, чтобы была Розмари, но надеюсь, что с этим  джентльменом мы будем просто счастливы», — сказал Алан спустя несколько  дней после рождения сына своему знакомому. «Новое произведение Милна  вышло в свет 21 августа 1920 года в четыре утра и весит четыре  килограмма, если доверять акушерке, а им не стоит верить, потому что  акушерки — те же рыбаки и всегда норовят приврать относительно своего  улова», — говорил он друзьям на первом вечере, устроенном в честь  рождения сына. На самом деле со временем Кристофер Робин сделается самым  важным персонажем в жизни нашего героя, или вторым по важности после…  но об этом мы еще поговорим.

Казалось бы, мечта Алана Милна об  идеальной семье начала сбываться, но тут выяснилось страшное —  оказалось, он вообще не знает, что делать с ребенком. Мало того, не  испытывает ни малейшего желания взять его на руки или приласкать. На  самом деле, ничего удивительного: многие мужчины, да и, положа руку на  сердце, не только мужчины, способны общаться с детьми, лишь когда те  смогут вступить в конструктивный диалог. Но Милн понятия не имел об  этом, ему казалось, что мечта потерпела фиаско. С женой тоже перестало  ладиться. После рождения сына она сделалась печальной. Сын — значит  война. Придет время, он наденет форму, покинет их и, может быть, никогда  не вернется, или вернется таким же потерянным и странным, как его отец.  С каждым днем Дафна отдалялась от мужа все больше и больше.

Писательское  дело тоже двигалось невыносимо медленно. Собственно, Милн вряд ли  рассчитывал на блицкриг, но никак не ожидал, что все будет столь уныло и  постно. Впрочем, для многих карьера Алана Александра Милна была поводом  для зависти. Его довоенные фельетоны регулярно переиздавались в  «Панче», Милн работал над пьесами и вел переговоры о постановке «Мистер  Пим проходит мимо» в театре. Время от времени, желая доказать жене, что  его светлое будущее уже начинает реализовываться, он даже оплачивал  статьи о своем творчестве, и затем подсовывал их супруге. Но всё это  было не то.

И если прежде он уходил в свой кабинет, чтобы  работать, теперь Милн бежал туда, чтобы не слышать детского плача,  ворчания жены и няньки Оливии Ренд-Брокуэлл (в стихотворении Милна  «Королевский дворец» она названа Элис).

Шаг навстречу судьбе

Когда  сынишке исполнился год, Алан подарил ему медвежонка Тэдди лондонской  фирмы «Фарнелл», которого мама назвала Эдвардом. Но вскоре маленький  хозяин самостоятельно переименовал своего питомца в Винни. На самом деле  Винни — женское имя, сокращенное от Виннифред. Так звали медведицу из  лондонского зоопарка. А спустя еще немного времени это имя сделалось  двойным: Винни-Пух. Пухом звали лебедя, и, как впоследствии писал сам  Милн, лебедю его имя больше было не нужно, и его отдали мишке.

Игрушечный медведь был два фута[1] высотой, и мальчик таскал его с собой везде, где бывал сам. Кто бы мог  подумать, что этот набитый опилками хищник со временем сломает жизнь  целого семейства!

Как мы уже говорили, дома Дороти звали Дафной, а  Кристофера Робина — Билли, при этом малыш никак не мог правильно  произнести свою фамилию Милн. Как он ни старался, что бы ни  предпринимал, выходило «Мун» — Луна. Билли Мун — Билли Луна. Луна —  покровительница поэтов и мечтателей. Маленький хорошенький мальчик,  мечтательный и нежный, с длинными пышными волосами, что его делало  похожим на девочку — крошечный Билли, свалившийся на землю с Луны или  сделанный из лунного света. Хотелось бы сравнить с маленьким принцем  Экзюпери, но эта история в то время еще не была написана.

Однажды,  когда Кристоферу Робину или Билли Муну — это уже как вам больше  нравится, — исполнилось четыре года, его гениальный отец прибывал в  творческом кризисе. Он искал и не мог найти тему, которая бы захватила  его как писателя и одновременно понравилась издателям. Речь о том, чтобы  она еще и сделала его самым знаменитым литератором Британии, уже не  шла. Тема же все время находилась у него под носом. Она путешествовала  по всему дому, то и дело попадаясь писателю на глаза. Но до сих пор ни  разу не пыталась заявить о себе, сказать «а вот и я», или выкинуть еще  какую-нибудь штуку…

Алан Александр Милн сидел в кабинете, когда до  слуха его донесся странный звук. То есть сначала он слышал шаги сына по  деревянной лестнице: топ-топ. Должно быть, мальчик шел в  сторону кабинета отца, но Алан вдруг заметил, что они сопровождались  странным отзвуком. Кристофер Робин шагал топ-топ, а потом раздавалось бух. Топ-топ, бух. Топ-топ, бух. Как будто что-то мягкое и одновременно тяжелое ударялось о ступеньки  лестницы. Потом дверная ручка повернулась, дверь приоткрылась, и в  кабинет заглянул мальчик. Секунда, и Милн понял, что же производило это  странное «бух». Оказалось, что Кристофер Робин тащит за заднюю лапу  своего любимого мишку, голова игрушки при этом стукалась о лестницу,  пересчитывая ступеньки одну за другой. Разумеется, Кристофер Робин не  пытается сделать своему другу больно, он просто не способен на такую  жестокость. Что же до Винни-Пуха, глупенький мишка просто пока не знает  другого способа ходить по лестницам. Мальчик постоял на пороге и, не  дождавшись приглашения от отца, повернулся и пошел вниз по лестнице: топ-топ, бух, топ-топ, бух…

От  этих «бухов» в голове Алана произошел катарсис. С этого момента он  начал сочинять сказку о своем сыне и для своего сына. Написав для начала  о том, как глупый мишка спускается с лестницы, Алан сделал перерыв,  зашел в детскую и, вытащив из ящиков всех имеющихся там персонажей,  рассадил их на полу. Поросенку Пятачку, которого подарили соседи,  старому и уже достаточно потрепанному жизнью ослику Иа-Иа, кенгуру-маме  Кенге и ее малышу Ру — в общем, всем, всем, всем обитателям комнаты его  сына в самом скором временем предстояло сделаться героями новой сказки.

Теперь  Алан уже не отталкивал от себя Кристофера, а внимательно выслушивал и  использовал разговоры с ним в своей книге. Он выработал новый способ  общения с ребенком — нечто вроде интервью, которые брал иногда по  нескольку раз в день. Что может быть проще? Да, пусть он плохой отец и  не умеет сюсюкать с ребенком, зато он может работать вместе со своим  сыном, и эта работа без сомнения сблизит их!

Так Кристофер Робин  сделался одним из любимых героев детской сказки и многих стихов.  Соседские детишки мечтали о таком папе, как Алан Александр Милн, и  страшно завидовали Кристоферу Робину из-за его славы. Вообще, это ведь  так странно — вдруг узнать, что герой книжки не придуманный автором  персонаж, а самый настоящий мальчик, который живет с родителями, лазает  по деревьям, стреляет из игрушечного ружья… что этого героя сказки можно  потрогать, сфотографироваться с ним или попросить автограф!

Пресса  неистовствовала, магазины детских игрушек наладили производство  персонажей из сказки Милна и разыгрывали среди посетителей приз — чай с  Кристофером Робином и Винни-Пухом.

Для этого мероприятия мальчика  одели так, как было нарисовано в книге, в руках он держал Винни-Пуха.  Нет, не свою игрушку: глупенький мишка давно уже был засаленным и  неопрятным, он не подходил для такого важного дела, как чаепитие с  поклонниками. Билли Муну выдали нового медведя и запретили называть  журналистам свое домашнее имя, приказав отзываться исключительно на  Кристофера Робина, после чего перед публикой было разыграно целое  представление из жизни персонажей стихов Милна:

Король,

Его величество,

Просил её величество,

Чтобы её величество

Спросила у молочницы:

Нельзя ль доставить масла

На завтрак королю.

Придворная молочница

Сказала: 

«Разумеется,

Схожу, скажу 

Корове,

Покуда я не сплю!»[2]

Теперь,  вместо того чтобы играть в своем лесу, маленький мальчик участвовал в  парадах, давал интервью на радио, получал письма от поклонников и вместе  с няней и мамой отвечал на них. Его ждали на праздниках и торжественных  открытиях, Кристофер Робин был представлен в палате лордов, а однажды,  после того как в интервью Алан рассказал о медведице Виннифред, его  попросили устроить фотосессию с Кристофером Робином в лондонском  зоопарке. Каково же было удивление писателя, когда его маленькому сыну  предложили войти в вольер к живой медведице и сфотографироваться с ней.  Конечно, рядом стоял работник зоопарка, но даже очень опытный зоотехник  не может знать, что на уме у хищника. Даже самый сильный и ловкий  дрессировщик не может гарантировать, что успеет остановить животное,  если тому взбредет в голову напасть на стоящего рядом ребенка. Поняв,  что отец в затруднении — можно ли пойти на такой риск, мальчик сказал,  что готов сделать то, ради чего его пригласили, и смело вошел в вольер.

Что  же до Винни-Пуха, то вскоре Милн поймет: его радость была  преждевременной, а победа обернулась катастрофой, так как после успеха,  настоящего успеха, пришедшего к Алану Александру Милну после его первой  книги о плюшевом медвежонке, издатели и читатели будут требовать от него  только детских книг. Купленный на первый день рождения сына медвежонок  превратится в самого настоящего монстра, который раз и навсегда закроет  для писателя Милна дорогу в литературу для взрослых, на все оставшиеся  года заперев его в детской литературе.

[1] Почти 70 см.

[2] Перевод Б.Заходера.