Генезис "Тибетского опыта" Антон Лазарев об обществе "Туманности Андромеды"
Автор: Terra-21вчера в 15:01
Кстати, для понимания того, что общество «сталинского типа» - о котором говорилось в прошлом посте - может иметь вполне привлекательный вид даже для современного человека, стоит еще раз сказать, что та же «Туманность Андромеды» Ефремова относится именно к подобному типу обществ. Да, именно так: как уже было сказано, «Туманность» - несмотря на то, что ее автор отдалил от нас на пару тысяч лет – это результат наблюдения за реальностью 1930-1950 годов. В которые Иван Антонович жил и активно работал по всей стране, наблюдая те тенденции, которые должны были породить в будущем «мир Туманности».
Об этом я уже неоднократно писал, поэтому скажу тут кратко: построенная Ефремовым модель коммунистического общества будущего основывается на анализе поведения людей в крайне «дефицитных» условиях, при которых, однако, отсутствует необходимость конкурентной борьбы. Собственно, сам Ефремов большую часть «первой половины» своей жизни провел именно так: во время геологических и палеонтологических экспедиций по всей стране с минимумом ресурсов, однако с ясной и общей целью, которая объединяла всех участников. Однако он неоднократно подчеркивал, что подобная ситуация часто возникала в то время – например, на стройках, на разработках месторождений и т.д.
Личная ответственность – в особенности руководства – там была колоссальная: от одного правильного или неправильного действия часто зависело само выживание группы. (На этом фоне даже возможность отправиться на Колыму выглядела не самым страшным результатом: там, хотя бы, кормят. А вот «просто так» замерзнуть в тайге – это гораздо более неприятная перспектива.) Однако и эффективность была запредельной: именно в подобных условиях была произведена разведка и начата разработка тех самых колоссальных запасов природных ресурсов, которые помогают жить нам до сих пор.
Впрочем, как уже говорилось, это относится не только к геологии – какую бы область в 1930-1950 годы из советской жизни мы бы не брали: науку, технику, производство – там всегда можем найти что-то подобное. А именно: работу на огромном уровне напряжения «самоответственных» людей, решающих сложнейшие задачи при дефиците всех ресурсов. Скажем, та же история ракетостроения – которая началась с «любительской» группы при ОСОАВИАХИМЕ (ГИРД), а закончилась полетом Гагарина – показывает практически те же самые «механизмы высокой эффективности». Другое дело, что они часто «маскировались» официальной бюрократической системой, которая, конечно, так же работала – но с гораздо меньшей эффективностью. (Сравнимой с эффективностью «нормального» западного общества, тогда как «самоответственность» позволяла действовать на порядок сильнее.)
Собственно, именно указанный механизм и был положен Ефремовым в основание своего «общества будущего» - что показывает, например, тот же «Тибетский опыт», являющийся ключевым моментом романа. Который практически один к одному совпадает с советской историей ракетостроения – несмотря на то, что сам Ефремов в это время информацией о последней не обладал. (Первые статьи и книги по истории советских ракет пошли только в конце 1960 годов!) В том смысле, что и там и там основной целью было покорение бесконечности космических пространств, преодоление замкнутости человечества в своей «земной юдоли» - чем руководствовались и «фантастические» Мвен Мас с Рен Бозом, и совершенно реальные Королев с Глушко. И работа наших «настоящих» ракетчиков шла так же – как уже было сказано выше – на уровне полусамодеятельности, практически на грани допустимого.
Потому, что наш аналог Совета Звездоплавания совершенно очевидно не дал бы добро на работы по данной тематике (ЖРД) – потому, что в предвоенное время средства нужны были на другое. (Хотя бы на пороховые реактивные снаряды, запускаемые с «катюш».) И был бы совершенно прав. Но одновременно был прав и Королев, который упорно шел всю свою жизнь по направлению к мечте о полете в Космос. Прав исторически – потому, что «семерка», в конце концов, реально полетела. (Так же, как и описанный в «Туманности» опыт Рен Боза дал, в конечном итоге, возможность построения «звездолета прямого луча».) Но прежде, чем это случилось, необходимо было пройти через очевидную «серую зону» - то есть, состояние, в котором, вроде-бы, результаты имелись, однако их было недостаточно для стопроцентного подтверждения «возможности существования гиперпространства». (В смысле – возможности посылки аппарата в Космос.)
А вот траты ресурсов были вполне очевидные – со всеми вытекающими последствиями. И опасности подобного пути так же очевидны – недаром в конечном итоге «тибетский опыт» завершился чудовищным взрывом с гибелью людей. Кстати, сам Ефремов в романе скорее придерживался «линии Дар Ветра» - то есть, идеи более осторожного и более продуманного (до мелочей) движения к освоению неизведанного. Но он прекрасно понимал, что нужны и Мвен Масы, с их огромным стремлением к осуществлению своих планов. (Еще раз: тот же Королев – с его колоссальной энергией преобразования – был именно что «Мвен Масом».)
И поэтому в финале своего романа он, фактически, «реабилитировал» данного героя, несмотря на почти что провалившийся эксперимент и последующие из этого жертвы и разрушения. Королева, кстати, так же реабилитировали. (Правда, он до взрывов он в 1930 годы не довел – но потому лишь, что не успел дойти до того состояния, когда можно было бы запускать полноразмерные ракеты.) То есть, Ефремов в «Туманности» - в части, посвященной «Тибетскому эксперименту» (на самом деле не только в ней), фактически, показал советский «путь по лезвию бритвы». Путь, при котором, с одной стороны, человеку, создающему новое, даются огромные полномочия. (Контроль государства за деятельностью того же ГИРДа-РНИИ почти отсутствовал, темы работ определяли сами ученые и инженеры.) А с другой – за ошибки приходится очень «жестко» отвечать.
Разумеется, в «мире Туманности» эта жесткость много меньше, нежели в том же предвоенном СССР – там максимальным наказанием выступает добровольное заточение на «Острове Забвения», а «тут», в лучшем случае, речь шла о Колыме. (В худшем же – пуля в лоб.) Но сути это не меняет. Равно как не меняет и того, что именно подобный тип взаимоотношения человека и общества оказывается достаточно эффективным и в реальности. И в литературе – в том плане, что «Туманность Андромеды» сразу же стала бестселлером, превратившись в настольную книгу советской молодежи. То есть, показанная там модель оказалась крайне «созвучной» их – этой самой молодежи – устремлениям.
Разумеется, не только в плане отношения к науке и риску вообще – кстати, многие ли заметили, что в «Туманности» существуют очевидные «зоны риска», попасть в которые могут любые желающие. То есть, это не абсолютно безопасное общество классической утопии, а так же не бюрократическо-юридический идеал «новых левых», в котором людей всячески удерживают от любой опасности. (Вплоть до современного извращения в виде современного европейского мира, в котором, фактически, запрещены любые отрицательные эмоции – общества, порождающего пресловутых «снежинок».) Но и во всех остальных планах, вроде минимального количества «личной собственности» при наличии огромного числа общественных пространств, а так же личных вещей при возможности свободного пользования вещами «общественными». (Например, на транспорте, для занятий спортом и т.д.) Или, скажем, свободного отношения к «половому вопросу», не перетекающему при этом в массовый разврат. (И вообще, находящемуся в довольно целомудренной форме.)
Последнее, разумеется, требует так же особого поста – а точнее, серии постов. Поскольку противоречит привычной идее о том, что возможна или полная сексуальная свобода – при которой «все со всеми», и больше ничего в мире нет. Или же жесткое регулирование этого вопроса при наличии многочисленных механизмов «внешнего контроля». (Порой же – как, например, сейчас – возникает забавная химера первого и второго варианта. В смысле – одновременно не допустимость даже, а необходимость «всех со всеми», а с другой – это «все со всеми» очень жестко контролируется государственными органами и НКО.) Тут же, разумеется, хочется сказать несколько об ином. О том, что «генетическая связь» между «ефремовским коммунизмом» и реальным советским социализмом «сталинского времени» прослеживается крайне очевидно.
Разумеется, эта «генетическая связь» не означает эквивалентности: реальный период 1930-1950 годов был временем, когда наряду с указанными явлениям наличествовали в огромном количестве архаизмы и элементы иных социальных систем. (Того же капитализма.) Более того: в огромном количестве областей – скажем, в сельском хозяйстве или в быту – они, эти архаизмы, доминировали. Но сути данный момент не меняет.
Ну, а о том, что следует отсюда, надо будет говорить уже отдельно…