Терзания юношей

Утром одиннадцатого августа подул сильный ветер. Специально примчался с моря чтобы гнуть деревья в парке королевского университета, крутить флюгер на башне главного корпуса, безобразничать и хулиганить там, где знают толк в хулиганстве. 

Форточка стукнула, и Эмиль проснулся. Он и так чутко спал всю ночь. Прислушивался к шагам в коридоре, смотрел на спящую рядом Итту, думал и вспоминал. Ночью они долго лежали обнявшись, Итта доверчиво прижималась к его груди, и он поддался какой-то внезапной несвойственной ему потребности облегчить душу и рассказал ей про капитана Лацгуса, и вообще про все, что с ним приключилось по пути в Озерье. Зачем-то выплеснул на ее чуткую душу весь этот кошмар. А потом пожалел.

Итта слушала его со слезами на глазах. Так со слезами на глазах и уснула, ей стало жарко и душно во сне, и он осторожно переложил ее на кровать Эрика. И долго смотрел как она спит. Как красиво лежат на подушке Эрика ее волосы, как линия шеи течет под ворот расстегнутой им рубашки, и как мягкая округлость ее груди смущенно прячется под край одеяла. Он и мог и не мог поверить в то, что Итта принадлежит ему. Что стоит ему попросить, она отдаст ему себя полностью, сразу и не раздумывая. Соблазн был велик, а груз ответственности был еще больше. Эмиль наматывал на палец пряди каштановых волос Итты и думал обо всем сразу.

А потом все-таки уснул. Ему приснились незнакомые развалины замка, он ходил по ним один с обнаженным мечом в руке. Видимо искал что-то. Но что, он не знал. Поплутав по каменным лабиринтам, он вышел к заросшему пруду. Там на мостках сидела голая женщина, белая как снег. Она причесывала длинные волосы его, Эмиля, сломанной расческой. Он приблизился, она обернулась.

У нее было лицо застреленной им ведьмы. И даже по виску текла струйка крови.

— А вот и ты, мальчик, — утробным голосом произнесла она. — Убил меня, значит?

Вот тут форточка стукнула, и Эмиль резко проснулся. Его бросило в жар и заколотило.

Малодушно и непроизвольно отыскал он ладошку Итты, сжал и сразу успокоился.

И снова на себя рассердился. Ребенок. Он ведет себя как ребенок. И тоже туда же. Подавай ему женщину.

От всей этой его возни Итта проснулась, улыбнулась ему. Сейчас она включит свой дар и услышит его терзания.

— Что случилось? — вот, уже включила и приподнялась на локте.

— Сон. — Эмиль понял, что ему некуда деваться. — Она мне сниться каждую ночь. Эта белая ведьма.

— Ох. — Итта сразу же перебралась к нему ближе, прижалась и погладила по волосам, оставив руку обнимать его шею. — Расскажи.

Жалости ему не хотелось. Хотелось совсем другого: ее теплого мягкого тела, ее совсем других ласк.

— Нечего рассказывать. Снится и бесит. Ветер сегодня. Окно стучит.

И чтобы не искать больше слов и не спорить с собой, он положил ладонь Итте на щеку и принялся целовать ее шею и плечи. Лучшее, что можно было сделать, когда на душе смятение.

Он нежно гладил ее грудь, а хотелось мять. Хотелось спуститься ниже, поцеловать живот. Расстегнуть пуговицу его же брюк. О, как он злился на эти свои брюки, которые он носил еще беспечным ребенком, не знающим этого невыносимого томления в паху. Теперь эти брюки прятали от него все, что он так страстно желал. И эта дурацкая пуговица, которую он расстегивал на себе миллион раз, теперь была неприкасаема.

Дверь дернули, а, обнаружив ее закрытой, нетерпеливо постучали.

— Эрик. — Итта резко отстранилась от Эмиля и села, поспешно застегивая рубашку. — Черт! Открой ему.

— Открой ты. — Эмиль бессильно упал лицом в подушку. — Мне сейчас надо полежать минуты три.

Итта сообразила, встала и, поправив одежду, открыла дверь.

Эрик вошел в комнату голый по пояс, держа в руке гитару, точно дубину. Он был мрачный и злой, как черт. Закрыл за собой дверь на замок, оглядел составленные кровати, уселся на стул и сказал:

— Уважаю!

— Тебя выписали? - осторожно спросила Итта.

— Меня вышвырнули.

— К медсестре, небось приставал, - мрачно предположил Эмиль.

— Я не приставал. Просто сделал пару комплиментов. И... короче, она оказалась женой хирурга. Да ладно, нормально все. Госпожа Шток и так собиралась меня выписывать. Что у вас тут, кроме того, что вы сбрендили окончательно?

— Ничего. Ванда простила Рира, и теперь мне негде жить.

— Вот. Все как люди. Один я — свободный и одинокий менестрель. — Эрик вдруг улыбнулся. — Зато шрамы у меня будут самые крутые. Будет чем козырять при случае. Предлагаю пойти завтракать. До одиннадцати надо успеть пожрать.

— А что в одиннадцать? — спросили Итта с Эмилем хором.

— Вы вообще из кровати не вылезаете что ли? Общий сбор. Обязательный и страшный, как зловонное дыхание капитана Чанова. И да, намажьте мне кто-нибудь спину. Иначе мне рубаху не надеть. — И Эрик открыто и с надеждой посмотрел на Итту.

— Ложись. Ложитесь оба... — с грустной улыбкой вздохнула она. — Будет сеанс синхронного намазывания.

*начало 5ой главы

https://author.today/work/184745