Флешмоб «Начало главы 10 вашей лучшей книги»

Лошадь хоть и мелкорослая, вся неопрятно заросшая шерстью, бежала довольно резво.

У нас всю ночь по округе завывала метель, нереально крупными хлопьями сыпался с неба снег. Дорогу замело напрочь. Нам приходится первыми по целине прокладывать санный путь.

Сейчас тут раннее утро. Небо на востоке едва заметно подсвечено. Зимние дни короткие, как обрубок хвоста у алабая. Светает поздно, темнеет рано. А путь предстоит нам не близкий. Едем в Яицкий городок.

Возница торопит, погоняет лошадку. Нам желательно доехать до места назначения засветло. Филарет подсуетился и нанял местного крестьянина, чтобы отвез меня туда и обратно.

По легенде я купец и еду договариваться о закупке крупной партии рыбы.

Филиппов, так представился крестьянин, оказался человеком хмурым и не разговорчивым. Да и мне нет нужды языком трепать, все равно половины из того, что я говорю, аборигены не понимают. Вон даже Филарет - местный полиглот и тот, только по смыслу угадывает, что я брякнул.

Возница мой сидит впереди розвальней, а я лежу за ним укрытый полостью (войлочным одеялом). На ногах, поверх белых валенок, меховые галоши. На мне светлый тулуп перепоясанный алым кушаком. Вот таким «жОнихом» еду в свою первую служебную командировку.

Сани у Филиппова с подрезами (железными полосами на полозьях). Видно сразу не из бедных крестьянин, хоть и не старовер.

Под головой у меня пристроен ранец с патронами. Там еще кусок копченого гуся и четвертушка каравая. Это для перекуса в дороге.

Под правым боком пригрелся карабин подаренный Богомолом. Надо бы пристрелять оружие. Но, это попозже, кода отъедем подальше от жилья, да и рассветет к тому времени окончательно.

За нами в дорогу увязалась смешная черная дворняга. Она то бежит за санями, то запрыгивает на них и лежит у меня на ногах. Время от времени уносится метеором куда-то в сторону и замирает, засунув морду в снег. Я так думаю, что она мышкует.

- Ну как Шарик, поймал мышку? - спрашиваю я у пса после очередного забега.

- Это не Жарик, а Жучка.

Бурчит у меня в головах возница.

- Это почему же? – удивляюсь я.

-Потому, что черная.

Ответ сразил меня наповал. У нас, вроде бы, любую дворнягу не зависимо от цвета называют Жучкой. То есть, это синоним дворняги. Этим именем, значит, нельзя было назвать породистых собак. А тут получается, что прозвище происходит от черного жука и стало быть так можно назвать любую черную собаку. А как же они зовут белых или рыжих? Но не стал спрашивать у Филиппова. Отложил на потом. Спрошу, если не забуду, у Богомола.

Под мерные позвякивания сбруи и шорох снега под подрезами не заметил - как задремал.

Проснулся от резко взволнованного голоса моего кучера. Сани мотались из стороны в сторону, подпрыгивая на ухабах. Лошадь резво неслась галопом.

- Что случилось?

Я пытался спросонок понять, за кем мы гонимся. Но впереди не было никого.

- Разбойники, - возница зло зыркнув глазом на меня добавил. – Ваше казачье.

- Да где же ты их увидел? – поразился я.

- Вон на кургане дымок видишь?

Ну вижу и что такого? Может кто-то решил погреться? На заснеженной лысой вершине кургана, мимо которого мы недавно проехали? Странно конечно.

И тут впереди слева из леска показались три маленькие точки. А вот, похоже, и встречающие с музыкой и табличками на груди.

Я спешно накинул ранец, вынул пробку из ствола карабина и размотал тряпицу, обмотанную вокруг замка. Достал патрон и открыл полку замка. Надкусив заряд с огромным трудом, в болтающихся по сторонам санях, засыпал порох на полку и закрыл замок. Сыпанул остатки пороха в ствол и затолкал туда патрон. Шомполом плотно забил пулю в ствол и, наконец, шумно выдохнул. Оказалась, забыл даже дышать, пока возился с оружием.

Дорога слегка пошла вправо. Наш «комитет по встрече», пробивающийся по целине со свежевыпавшим снегом, явно не успевал перехватить нас.

Они выскочили на дорогу метрах в двухстах за нами и, ускоряясь, начали догонять.

Подпустив самого резвого разбойника, примерно, метров до ста пятидесяти, я вскинул оружие к плечу. В трясущихся санях ствол гулял так, что выстрелить можно было только в ту сторону, но ни в коем случае не в конкретного противника.

- Филиппов, притормози немного.

Крикнул я вознице и в тот же миг, получив толчок в спину, оказался кувыркающимся по дороге вслед за санями. Я даже не понял, что это было? Весь вывалялся в снегу и порох у меня, должно быть, высыпался с полочки. Но досыпать новую порцию было уже нереально. Противник мчится на меня галопом метрах в семидесяти, азартно размахивая кистенем.

Холодея внутри от страха, что вот сейчас «пшик» и неминуемо будет осечка, я вскинул к плечу карабин, прицелился в груд разбойнику и нажал на курок.

Последовал долгий «пшик». Затем сизое облачко с противным запахом сгоревшей серы и селитры. И уже после томительной паузы, раздалось грозное «бабах».

Раритетное оружие нещадно лягнуло меня в плечо, едва не опрокинув навзничь.

Лошадь под седоком резко ушла вниз, а сам всадник ловко соскочил с нее. Пробежав шага три по инерции, он неожиданно приложил себя кистенем по ноге и тоже нырнул носом в снег.

А я, тем временем, дрожащими от волнения руками уже выхватил из вывалянного в снегу ранца новый заряд. Открыл полочку замка. Надкусил патрон. Аккуратно насыпал на полочку порох и закрыл замок.

Так хотелось взглянуть, где там злодеи. Но усилием воли заставил себя заниматься делом.

Засыпал порох в ствол. Вставил пулю и с силой ударил прикладом об землю, загоняя свинцовый шарик вглубь ствола. Орудовать шомполом уже не было времени.

И только теперь позволил себе взглянуть перед собой.

На меня размахивая саблей, мчался самый настоящий азиатский басмач. В огромной черной бараньей шапке, в традиционном туркменском красном полосатом халате.

А ты-то откуда тут, сын горячих песков? Успел только подумать. А руки сами уже навели ствол карабина в центр красного пятна и я, не целясь, нажал на курок. Снова последовал выматывающий нервы «пшик», облачко с противным запахом и пауза, во время которой я слегка подправил прицел.

Прозвучал долгожданный «бабах».

Впереди (метрах в трех от меня) на снег упала черная баранья шапка. Где-то за спиной тренькнула металлом об землю выпавшая сабля. А я оказался совершенно ослепшим в сизо-голубом тумане от сгоревшего пороха.

А руки, тем не менее, снова выхватили заряд и все пошло по новой. Порох на полочку. Порох в ствол. Пулю ударом приклада загнал поглубже.

Но, как оказалось, уже можно было не спешить.

Третий оказался самым умным. Развернув лошадь, он уже резво скакал в обратном направлении. Рядом, держась за стремя и смешно подпрыгивая, бежал безлошадный разбойник.

Хотел пальнуть им в след, для ускорения, но передумал. Где-то за спиной остался «гордый сын каракумов», вдруг придется добивать его.

Но оказалось, что не придется. Пуля попала точно в сердце, мгновенно оборвав жизнь этому «джентльмену удачи» с юга.