Нежность Эйнштейна
Автор: Серж
— Да, — кивнул Прицкер. — Это надпись над входом в Большую физическую аудиторию Гёттингенского университета. Обычно её переводят как "Простота — печать истины".
Григорьев усмехнулся.
— Интересно, читал ли эту надпись в своей родной аудитории Гильберт, когда выводил тензорные уравнения общей теории относительности?
— Хм... Их принято называть уравнениями Эйнштейна, — чуть заметно улыбнулся Прицкер.
— Ну, Эйнштейн-то читал эту надпись точно, — сказал Григорьев. — Поэтому особо не заморачивался, а спёр эти уравнения у Гильберта. Ровно за двое суток до его доклада в Прусской академии наук. Того, хоть и называли "спецназ математики", но по жизни Гильберт явно не тянул против Эйнштейна.
— Да, — усмехнулся Прицкер. — Хрестоматийный кидок был... А дальше как красиво — Эйнштейн написал Гильберту, что, несмотря на некоторые недоразумения, продолжает думать о нём с неомраченным дружелюбием. Вот так дословно написано в опубликованной переписке Эйнштейна. Хе, хе... С неомраченным дружелюбием... Симпатяга!.. И, ведь, ни у кого претензий не было! Странно, да? Сначала Лоренц и Пуанкаре, а потом Гильберт легко отдали ему приоритет! Да ещё и друзьями остались!
— Да вся фишка в том, — сказал Григорьев, — что Эйнштейн взял у них только математику. Только! Ну, а математикам легко быть симпатягами. Что не придумают — всё правда. Вот как у нашей Маши с её математическим формализмом к опытам Куртина. Претензии есть? Нет? Так я выхожу замуж, а вы тут разбирайтесь. А Лоренц и Пуанкаре... они остановились на своём формализме. Абсолютный Загрузчик не позволил им двинуться дальше. Очевидцы утверждают, что старик Лоренц только досадливо махнул рукой, когда ему сказали, что Эйнштейн присвоил его преобразования.
— Не очень благородно со стороны Эйнштейна, да? — хитро усмехнулся Прицкер. — А ведь он все свои нобелевские деньги бывшей жене отдал. Разве это не благородный поступок?
Григорьев оторвался от созерцания угла кабинета и поднял на Прицкера глаза.
— После развода Милева осталась с двумя детьми и зарабатывала на жизнь репетиторством по математике и музыке, — сказал он. — Однажды в сильный снегопад она шла навестить их сына Эдуарда, который находился в цюрихской психбольнице с диагнозом шизофрения, упала и потеряла сознание. Её нашли прохожие. После этого рассудок уже к ней не вернулся. Белые стены палаты она принимала за снежные вихри, которые не пускали её к сыну[1].
— А вы знаете что в архиве РАН хранится важная реликвия, — сказал Прицкер. — Автограф на немецком языке стихотворения Эйнштейна, адресованного своей любовнице Марго Коненковой — агенту Лубянки под псевдонимом Лукас. Я даже помню его русский подстрочный перевод:
Приезжай ко мне в Принстон,
Тебя ожидает покой и отдых.
Мы будем читать Толстого,
А когда тебе надоест, ты поднимешь
На меня глаза, полные нежности,
И я увижу в них отблеск Бога
- Датировано примерно тем временем, о котором вы сейчас говорили, - усмехнулся Прицкер.
[1] Paul Carter and Roger Highfield «The Private Lives of Albert Einstein»
.