Доктор-сыщик.

«….Дотошного новичка ночной стражи уже поджидали. Плохо замаскированные под пьяное простолюдье четыре однощитных рыцаря из знамени Солбара. Профессор узнал их, несмотря на грязь на лицах и одежду ремесленников. Именно они сопровождали Франта до таверны и обратно во дворец.

  Из оружия только дубины – убивать не собираются, а так, проучить.

  - Э, мужик, добавь на выпивку?

  - Не ломайте комедию, прихвостни Полщеки. Говорите сразу, зачем я нужен.

  Профессор добавил пару фраз на Древнейшем, которых, это было видно по лицам, никто не понял. 

  Мгновенное разоблачение несколько сбавило гонор у посланников злого рыцаря.

  - Ну,… просто… ты задаёшь много вопросов… Время достойного человека тратишь напрасно. 

  - Существуют десятки физических концепций времени. Но если смотреть на время, как на философскую категорию, то оно не может быть твоим или моим, оно всегда общее. Кстати, именно поэтому ростовщичество грех, а банковское дело химера. Величина процента по долгу зависит от срока, следовательно, банки и ростовщики продают время, которое по своей природе не может принадлежать никому.

  Трое рыцарей застыли, силясь переваривать то, что услышали. Четвёртый, совсем юноша, лет двадцати, не больше, сделал шаг к профессору и взял его за ворот форменной ливреи.

  - Слушай, ты, старичок, думаешь, здесь самый умный? А какую лекцию прочтёшь, когда я отхожу тебя дубинкой по спине?

  Он даже не воспринимал всерьёз этого толстощёкого умника под пятьдесят. И не сделал и попытки освободиться, когда Найрус схватил его руку, приставил к ней кинжал и потребовал у его товарищей: 

  - Дайте мне пройти, или ему крышка.

  Рыцари расхохотались. 

  - Да ты ещё и новатор в области взять заложника. Пройти за спину и приставить нож к горлу – вчерашний день. Парни из ночной стражи считают, что порезать ручку страшнее.

  «Заложник» профессора, судя по насмешливым словам, совсем не чувствовал угрозы. Его приятели хохотали. Найрус зловеще улыбнулся.

  Он и сам поражался тем переменам, которые случились с ним после того, как надел ливрею офицера ночной стражи. И не просто офицера, а, официально, второго человека в Герцоговом Оке. Его можно было назвать нерешительным, но никогда трусом. Но теперь ему не требовалось распалить себя, чтобы проявить агрессию. Теперь он уже не мог с прежним добродушием прощать в отношении себя мелкие пакости, и до последнего стремиться решить дело миром.

  Что позволительно в отношении философа, того не имеет права спускать сыщик ночной стражи. Найрус заговорил очень быстро, не спуская с молодого противника глаз. И чем дольше он говорил, тем меньше бравады оставалось в парне. 

  - Какие же вы неучи. Солбар почти вас не готовил, и вы не знали войны, поэтому и получились олухи. Хотели лекцию? Вот вам лекция по медицине. Сейчас я прижал лезвием, – ах, какая самонадеянность, не брать на встречу со мной кольчугу! – лучевую артерию. Она относится к магистральным артериям предплечья, дуболомы. Это такие большие сосудики, мальчик, по которым бежит твоя голубая кровушка. То есть, ты истечёшь кровью.

  Противник дёрнулся, но Найрус уже буквально прилип к его руке.

  - Я произнёс на Древнейшем, языке науки, несколько элементарных медицинских терминов. Вы их не знаете, то есть, как положено хорошим рыцарям, медицине не обучались. Значит, правильно, вы плохие рыцари и остановить кровотечение не сумеете. В лучшем случае, конечность после ваших криворуких потугов, придётся ампутировать из-за некроза тканей.

  Найрус заметил, что противник собирается ударить его дубиной.

  - Стоять! Я быстрее! Я режу людей постоянно на операционном столе, думаешь, у меня не наработан навык? Мало того, я тебя лишу последнего шанса, надрезав артерию частично. Поверь, точности мне хватит. 

  Один из рыцарей неуверенно рассмеялся.

  - Это шарлатан, а не бывший лекарь. Выучил пару умных терминов и корчит теперь из себя.… Это же идиотизм, говорить, что неглубокий порез хуже глубокого.

  - Нет, господин неуч, именно частичный разрез не даст ему шанса. Мышечные стенки артерии рассеченной полностью, представь себе, втянутся и ослабят кровотечение. А частично… сам понимаешь. 

  Настала пауза. Найрус почувствовал страх рыцарей за товарища, и страх самого заложника. Это было очень непривычно – внушать людям страх. Одновременно и довольно неприятно, и таилась в подобных ощущениях какая-то порочная сладость.

  - Господин стражник… мы не имели ничего дурного, – миролюбиво поднял руки рыцарь, видимо бывший у них за главного – Мы не дураки убивать старшего стражника, даже по приказу сеньора. Мы просто хотели поговорить.

  - Ну, поговорили? Довольны?

  Рыцари словно застыли. Бросаться в драку – не хочется терять товарища. Но уйти, значит, не выполнить задание сеньора….»