Медицинский флешмоб
Автор: AnnaМедицинская тема в моих текстах присуствует часто густо коллективно постоянно. Героям причинают разнообразый телесный и душевный ущерб, дырявят из шпаг и пистолетов, некоторых, особено везучих - пытают и травят секретным зельем, так что это прямо для меня флешмоб
Поэтому приведу несколько сцен из разных произведений
Орней, книга первая
почтенный Густов, рекомендации которого отметают неблагодарные пациенты
Оденара потревожили сердитые голосами, показавшиеся ему знакомыми. В более низком слышались властные нотки, однако второй спорящий, говоривший по-старчески надтреснуто, и не думал сдаваться. Оденар поморщился и открыл глаза.
Спорящие замолкли. Над ним склонился Стерен. Поседевший, раздавшийся в поясе. Не сержант — теньент. Прошло восемь лет, и Краннское поле давно заросло травой.
- Стерен?
- Сьер Оденар! - теньент расплылся в радостной улыбке. - Хвала Страннику!
За его спиной маячил Густов, гарнизонный лекарь Карды. Как они здесь очутились? Последние связные воспоминания относились к поездке в Квилиан, и в крепости он и находится, судя по надвратной башне, виднеющейся за раскрытым окном. Лучи вечернего солнца наискось проникали в комнату, где-то перекликались солдаты.
Густов оттеснил теньента. Сухие цепкие пальцы обхватили запястье Раймона, затем врач проверил зрачки и, пожевав губами, изрек:
- Скажу, что основная опасность миновала, и будем полагаться на Странника Милостивого.
Оденар дотронулся до повязки, охватывающей голову. Виски ломило, особенно левый, еще ныла рана в плече, однако самочувствие можно было бы назвать даже сносным, если бы не ощущение, что его разум поместили в соломенное чучело. Он попробовал сжать пальцы в кулак. Удалось плохо.
- Господин лекарь вам чуть все кровь не выпустил, сьер Оденар, и снова порывался, - неодобрительно заявил Стерен, заметивший его попытку.
- Если мне будет дозволено сказать, - едко парировал Густов, - наличие яда в жилах требовало кровопускания.
Стерен недовольно глянул на лекаря, но спорить не стал.
Яд? Про яд говорил телохранитель Лодо. События постепенно выстраивались в цепь. Засада в лесу, допрос и пришедшие из прошлого тени... И острый каменный скол.
- Как... я?
- Вовремя из гарнизона подоспели, - пробурчал Стерен. - Хотя майор Тоне сказывал, что вы, как есть, были в шаге от Звездного моста. Он сообщил в Карду, вот и примчался я с полусотней драгун, да господина Густова привез... Серди напавших на вас были как пирры, так и галейцы в пиррской одежде. Скорее всего, тот же самый отряд, что и в Аржуане. Ну, теперь больше не нападут...
- А телохранитель?
- Какой?
- Тот... Из Армории...
Стерен крякнул и прикусил рыжий ус:
- Длинные руки у короля Лодо. В гроте никого не было. Убег, значит.
- Сколько прошло?
- Седмица. Отправил гонца в Талассу, известить месьера принчепса.
- Ты поступил верно... но этого недостаточно, - Оденар тяжело перевел дух: если камень действительно является Звездой Странника, врагам не составит труда проникнуть к нему в дом и найти тайник. Его охватила тревога: - Мне... надо срочно возвращаться в Карду...
- Сьер Оденар, да как можно!
- Если мне снова будет дозволено высказаться, никак нельзя, сьер полковник... - подал голос лекарь: - Странник сотворил чудо, вы пришли в себя, и ранение никак не отразилось ни на вашей памяти, ни, надеюсь, на ясности ума...
- Господин Густов! - угрожающе начал Стерен.
Оденар слабо усмехнулся:
- Густов, не умру пока. Мне обещали.
Врач взглянул пристальнее, а Стерен осторожно спросил:
- Кто обещал?
И в самом деле, кто? Старик-жрец служит привратником у Странника? Отроду он не верил, что боги снисходят для разговоров со смертными. Но теперь, получается, обет дал. На Звездом мосту стоя...
дорогой моему сердцу Джузе Орсала
Вернувшись на свой корабль, Арно спустился в трюм. Чадный воздух пропитывали запахи крови и страданий, стонали и невнятно бормотали в забытьи раненые. Кормовая часть была занавешена запасным парусом, и по ткани, подсвеченной лампам, двигались изломанные тени. Будто одна из мистерий, описывающих схождение Странника на нижние уровни подземного мира. Арно отогнал неуместные мысли и шагнул за полог. Джузе, в заляпанном кровью холщовом переднике, поднял на него воспаленный взгляд. На сдвинутых рундуках лежал либерос, которому он только что зашил распоротый бок.
Один из помощников Джузе накладывал повязку, второй протирал инструменты. Раненый, к счастью для себя, был без сознания.
- Выживет? - спросил Арно.
- Клинок скользнул по ребрам, внутренности не задеты. Повезло. Уносите его, парни. Если мне не изменяет память, этот — последний. Проведайте, как там другие.
Дождавшись, когда полог опустится за помощниками лекаря, Арно тихо сказал:
- Да, ему повезло. Что все еще есть тот, кто может лечить его.
- Ты о...
- Именно. Ты нарушил приказ. Почему?
Орсала вытер тряпицей окровавленные руки и пробормотал:
- Бой почти закончился, мне ничто не угрожало. Ну и в любом случае, из Нико выйдет толк...
Арно почувствовал закипающий гнев:
- Джузе, в следущий раз твоя выходка может дорого обойтись не только тебе, а всем. Если твой неукротимый дух не желает подчиняться приказам, оставайся в Рагасте!
- Нет! Этого больше не повторится.
- Не знаю. Больше не знаю, можно ли полагаться на тебя.
- Фальго, прошу...
Он смотрел прямо и во взгляде не было того отблеска безумия, что тревожил Арно в последние дни.
- Я должен подумать.
- Понимаю. А пока - дай взглянуть на твою рану.
- Царапина, - однако предплечье пульсировало болью, и Арно, присев на бочонок, положил руку на импровизированный стол.
Джузе плеснул из плошки воду с экстрактом трав прямо на рукав, выждал мгновение, затем быстрым, но аккуратным движением отодрал присохшую ткань. Рана медленно наполнилась кровью.
- Глубоко рассечено, надо наложить пару швов, - лекарь взял изогнутую иглу. - Хлебнешь агуардиенте?
- Обойдусь, - буркнул Арно и вздрогнул, когда игла проколола кожу.
- Та девушка... - спросил он. - Что ты нашел на шебеке. Как она? О ней справлялась дона Лара.
Джузе протянул шелковую нить, завязал узелок и оглянулся на каморку, где обитал сам и хранил свои снадобья.
- Не очень хорошо, - его лицо стало суровым. - Боюсь, она не скоро сможет... прислуживать госпоже. Если вообще сможет, - он сделал новый стежок.
- Речь не об этом… - Арно невольно поморщился и втянул воздух сквозь зубы: - Дона Лара искренне переживает за нее.
- Я дал Мануэле Свет Луны, пусть спит. Телесные раны можно исцелить. Но душу... - Джузе сухо рассмеялся и, затягивая последний узелок, сказал уже другим тоном: - Готово. Кстати, красивая татуировка, жаль, рубец ее теперь немного портит. Этот мастер знает толк в пиррейских узорах.
Арно взглянул на синюю вязь:
- Знает. Благодарю, Джузе.
- Не за что, - он смочил кусок корпии в резко и пряно пахнущей коричневатой жидкости и протер шов, затем взял моток бинтов и ловко перевязал предплечье. - В ближайшую седмицу тебе лучше избегать упражнений в фехтовании.
- Постараюсь, - усмехнулся Арно.
ну и как же без другого врача - Питера Блада?
цикл Враг мой, где ему пришлось побыть пациентом, да еще руководить операцией
— Арсеналу врача может позавидовать Святая инквизиция, дон Педро, — покосившись на Блада, сказал он.
— Уверяю вас, отцы-инквизиторы продвинулись гораздо дальше... в деле нанесения увечий, чем врачи — в исцелении, — возразил тот. — Их приспособления не отличаются изяществом, однако весьма... разнообразны, и в знании анатомии им не откажешь...
— Вы так хорошо осведомлены об этом... Ну да, вы упоминали о тюрьме инквизиции. И что же, вас пытали? — де Эспиноса внимательно присмотрелся к Бладу.
Губы Питера дрогнули в слабой улыбке, и он ответил, прикрывая глаза:
— У святых отцов достаточно других действенных методов... которые не оставляют следов на теле.
Дон Мигель нахмурился, но счел за благо сменить тему. Он взял флакон темного стекла и вслух прочитал надпись на наклейке:
— Лауданум. Выпьете перед операцией?
— Я должен как можно дольше оставаться в ясном уме.
— Понимаю. И все же стоило бы пойти на риск и позвать врача...
В комнату вошел Хоаким с глубокой миской в руках. Блад открыл глаза, и де Эспиноса удивился, каким спокойным и сосредоточенным стал его взгляд.
— Ну же, дон Мигель. В конце концов, вам неоднократно доводилось вонзать сталь в живую плоть.
— Это не одно и то же, — хмуро буркнул де Эспиноса и спросил уже другим тоном: — Что я должен делать?
— Вот этими щипцами извлекаются пули, — Блад указал на тонкие длинные щипцы, концы которых были снабжены кольцом и чашечкой. — Но прежде прокалите их над огнем.
Де Эспиноса взял инструмент и несколько мгновений держал его в пламени свечи.
— Достаточно, дон Мигель. Хоаким, нужно смыть кровь.
Хоаким действительно не отличался болтливостью. Он молча смочил кусок корпии в миске с водой и принялся тщательно смывать кровь с плеча Блада.
— Хорошо... теперь введите щипцы...
Де Эспиноса с каменным лицом подошел к Бладу, и, пытаясь унять дрожь в пальцах, погрузил кончик сомкнутых щипцов в кровоточащую рану. Кровь потекла сильнее, и Хоаким, не дожидаясь приказаний, начал промокать ее.
— Медленнее!
— Мне проще проткнуть вас насквозь, дон Педро, — огрызнулся дон Мигель, пряча свою неуверенность под злостью.
Блад криво усмехнулся:
— Не сомневаюсь... Вы нащупали пулю?
— Да.
— Раскройте щипцы... и захватите ее. Удалось?
— Кажется...
— Тяните.
Дон Мигель неловко перехватил рукоятки щипцов, и пуля выскользнула.
— Черт! — от пронизывающей боли у Блада мутилось сознание.
— Mea culpa ... — пробормотал де Эспиноса, снова нащупывая пулю.
На этот раз его попытка увенчалась успехом, и он осторожно потянул щипцы наружу.
— Да вытаскивайте же ее!
Дон Мигель выдернул щипцы с зажатой в них пулей, следом выплеснулось немного темной крови. Тяжело дыша, Блад откинул голову на спинку кресла. В рану будто насыпали углей, по вискам щекочуще стекали струйки пота.
— Из вас получился бы... превосходный отец-дознаватель, дон Мигель...
— Вы сами решили обойтись без врача, — раздраженно ответил де Эспиноса, яростно глядя на сплюснутый окровавленный шарик, извлеченный из раны.
— На самом деле, все не так и плохо... для первого раза.
К удивлению де Эспиносы, на бледных губах Блада вновь была усмешка.
— Вы всегда смеетесь, дон Педро?
— Это верный способ не сойти с ума, дон Мигель.
и еще одна дорогая моему сердцу героиня, не совсем врач, но на медсестру опыт заработала
Беатрис из Лепестков на волнах
Прикладывая губку то ко лбу, то к вискам раненого, она напевала старинную андалусскую песню. Вчера она удивилась благотворному воздействию колыбельной, ну раз так, то ей не составит труда петь еще.
Почти закончив, Беатрис отвернулась к столику, чтобы прополоскать губку в воде. И вдруг ощутила какое-то изменение — вернее, напряжение, — разлившееся в воздухе. Медленно повернув голову, она встретилась глазами с пристальным, совершенно осмысленным взглядом дона Мигеля. Она замерла. У нее возникло ощущение, что вовсе не ее он ожидал увидеть. А кого? Своего врача? Ту женщину, чье имя он твердил вчера в бреду? Подумав, что, возможно, он еще не до конца пришел в себя, она сказала:
– Вы помните, что были ранены, дон Мигель? А потом вы пожелали вернуться в Ла-Роману?
Де Эспиноса едва заметно кивнул, затем провел языком по сухим, потрескавшимся губам.
– Вы хотите пить?
Снова кивок. Тогда она взяла стоявшую на столике чашку с водой и, осторожно приподняв голову раненого, поднесла к его губам. Напившись, он спросил, с трудом выговаривая слова и без особой любезности в хриплом голосе:
– Что вы... здесь делаете... сеньорита Сантана?
Беатрис пролепетала:
– Ухаживаю за вами...
– Вы? Кто же вам позволил?
В его тоне было столько изумления и неприкрытого скептицизма, что Беатрис передернула плечами.
– Я часто помогаю монахиням в больнице, – сдержанно пояснила она, – и если вы смущены, то сейчас придет Каридад. Это достойная и набожная женщина...
Уголок его рта дернулся в подобии усмешки:
– Как по мне... так это вы... смущены, сеньорита Сантана...
– Вовсе нет! На одре болезни между высокородным сеньором и убогим нищим... – Беатрис осеклась: да что же это на нее нашло! Уже во второй раз с ее языка, прежде чем она успевает прикусить его, слетает бестактность… или дерзость!
– Нет никакой разницы? – усмешка на его губах стала явственней.
Де Эспиноса опустил веки и замолчал. Беатрис уже решила, что он потерял сознание, но вот его взгляд вновь упал на нее:
– И в этом вы... абсолютно правы... – дон Мигель попробовал осторожно вздохнуть и раскаленный гвоздь, засевший в его груди, немедленно напомнил о себе. А ее пальцы такие прохладные... Он едва слышно пробормотал: – Что же, продолжайте... то, что вы так хорошо начали... сеньорита Сантана...
Несколько минут он наблюдал за непрошеной сиделкой. Однако от слабости у него закрывались глаза, и он сам не заметил, как целительный сон завладел им.