Я иду искать (отрывок)
Автор: Влада ЛансСобственные шаги казались им чересчур глухими, словно тонули в полутьме затянутой сырым утренним туманом лестницы давно заброшенного дома. Но они упрямо старались не думать, просто идти. Страхотступил немного, мягко затаился в глубине души, уступив место тревожной пустоте, но в любой момент снова готовый ожить, сдавить горло криком, скрутить внутренности в ледяной узел.
Лестница позади. Перед ними вход в комнату с сорванной с петель дверью, которая теперь – видимая в проём – валяется возле окна, так, как они и оставили. Макс и Игорь переглянулись, подумав об одном и том же: если бы он освободился, но был здесь, то снова поставил бы её на подоконник. Значит, либо он действительно мёртв, либо его здесь уже нет. Оставалось войти и убедиться. Просто войти и посмотреть.
Макс до боли закусил губу. Войти. Один шаг, какая-то секунда. Просто шаг через порог, один только шаг. Если он промедлит ещё немного, если задумается, если представит то, что должен увидеть, тогда – всё, тогда он не сможет, не решится доделать то, что должен. И Макс быстро шагнул в дверной проём. И – увидел.
Он неподвижно висел, прикованный к проходящей вдоль стены трубе. По тому, как осело вниз удерживаемое только наручниками тело, как неестественно вывернуты в плечах руки, было ясно, что жизни в нём уже не было. Казалось, даже воздух вокруг него замер прозрачным стеклом.
Максу хотелось, чтобы Игорь сказал что-нибудь, хотелось просто услышать живой человеческий голос, но, в то же время любые слова ощущались неуместными сейчас, будто способными нарушить страшный покой бессильно повисшего тела.
Юноша подошёл вплотную к нему, поборов себя, тронул цепочку наручника. Тело чуть качнулось и он едва подавил мгновенное желание отскочить. Но ничего не произошло. Лицо мёртвого было низко опущено, скрыто падающими на него волосами, кончики тёмных прядей – в засохшей крови. Макс непроизвольно задержал дыхание и упёрся руками в его грудь, ощутив влажную от утренней сырости ткань рубашки и коченеющее тело под ней.
Игорь расстегнул оба наручника и мертвец тяжело повалился на едва не вскрикнувшего Макса, мягкие холодные волосы коснулись щеки, безвольно упавшие руки скользнули по нему, словно в слабой попытке ухватиться. Макс от страха почти бросил тело на пол.
Теперь они видели его лицо. Серовато-бледное в утреннем полумраке, отмеченное тем безжизненным спокойствием, какое бывает только на мёртвых лицах. Застывшие, чуть приоткрытые губы, глубоко запавшие потемневшие глазницы, провалившиеся щёки, и на одной – смазанный бурый след крови.
Не стараясь даже справиться с дрожью в руках, они положили тело на сорванную с петель дверь и спустились с ним в подвал, туда, где возле дальней стены проходили над полом какие-то трубы. Опустили его между ними – ненадёжная, ненастоящая могила, но, всё же, могила.
Макс вытащил из кармана маленькую картонную иконку и бумажную полоску с написанной на ней церковнославянскими буквами молитвой. Он не был верующим, как и никто в его семье, это был его первый и, возможно, единственный визит в церковную лавку, но Макс сам не понимал, почему это казалось ему таким важным. Он не верил, что вампира можно удержать в могиле с помощью освященных предметов, нет. Но какая-то часть души требовала, чтобы то, что они сейчас делали, было не сокрытием трупа, как пишут в циничных криминальных сводках, а – похоронами. Или, хотя бы, подобием похорон. Максу была невыносима мысль просто оставить тело в подвале брошенного дома, среди куч мусора, словно и оно было таким же мусором. Да, это – монстр, хищник, убийца, но ведь, всё-таки, это был и человек. Пусть он даже сам потерял память о своей нормальной, человеческой жизни. А вдруг не потерял? Макс боялся представить, что чувствовал он сегодня ночью, перед тем, как умереть. Умереть совсем. Что, если в нём оставалось что-то от того человека, который когда-то давно жил обычной жизнью, кого-то любил, был кому-то дорог…
Макс сложил безвольно-послушные руки на груди, невольно сжавшись от прикосновения к холодным пальцам, вложил между ними иконку. Положил на бледный лоб полоску с церковнославянской вязью. Игорь закрыл сверху положенное между толстых труб тело той самой дверной створкой.
Всё.