Первый поцелуй -- первая печаль

Кто из нас не мечтал о первом поцелуе? И чтобы этот поцелуй обязательно случился с человеком, которого беззаветно любишь. 

А если случилось иначе? Первый в жизни поцелуй, но... не с тем)

Каталин сел на диван и взял длинную паузу, грея ладони на чашке и рассматривая то струи пара над кипятком, то старенький мобильный, который держала Ева. На телевизоре тикали часы. За окнами шумели капли дождя: кап-кап-кап, кап-кап-кап. Кап... Он вонзил в Еву колючий взгляд и спросил:

– Вы в курсе, что Дмитреску не был вам родным отцом?

Она выронила мобильник.

– Не был? – смешалась она и дрожащими руками подняла с пола телефон. – А… А кто же тогда?

– Не знаю. В полицейском рапорте об этом ничего нет.

– В рапорте? – ее и без того большие глаза превратились в блюдца.

Растерянно глядя перед собой, она на ватных ногах подошла к креслу и опустилась в него. 

– Как мы с шефом и предполагали, – деловым тоном продолжил Каталин, – полиция подозревает вас и тщательно проверяет ваше прошлое. Утром доставили рапорт из Броштень. Там Дмитреску жил до переезда сюда. В полицейском отчете написано, что лесник нашел вас в своем обходе одиннадцатого августа… – Он запнулся и, наблюдая за нарастающим волнением Евы, побледнел. – Одиннадцатого августа... – прочистил горло. – Одиннадцатого августа девяносто девятого года... – Еву будто оглушили. – Вы совсем ничего не помните?

Она завертела головой.

– Хм… Однако... – усилилось недоверие в его голосе. – За месяц до этого у Дмитреску сгорел дом. В пожаре погибли жена и маленькая дочь Ева. Скажите, лесник дал вам имя погибшей дочери, потому что вы не назвали свое?

– Ничего такого я не помню, – пролепетала она. 

Пристальный взгляд Каталина стал для нее пыткой.

– Вы не смогли назвать место, где жили, и имен родителей, – с нажимом продолжил он. – Вы даже не смогли объяснить, как попали в лес. Родню вашу не нашли, и Дмитреску удочерил вас. Вскоре он переехал в Арефу – хотел начать новую жизнь, но у него не получилось. А вот вам повезло.

Ее руки дрожали, и она суетливо искала им место, то теребя край кофты, то засовывая в карманы.

– Я не виновата… – продолжала лепетать она. – Я ничего не помню из того времени. – Она встала и более твердым голосом заявила: – Пусть полиция проверяет, я не боюсь. Уходите, детектив. Уже поздно, а мне завтра на работу.

– Я не договорил.

– Я ничего плохого никому не сделала. Не стоило мне рассказывать о следах и ночных странностях в доме. Из-за этого вы с Раду и домнулом Папом считаете меня лгуньей или сумасшедшей. Я только хотела помочь в поисках. Но все испортила. Теперь все ищут не отца, а улики против меня.

Каталин тоже встал. Поставил чашку на журнальный столик и шагнул к Еве.

– Что вы скрываете? – тихо спросил он и попытался взять ее за руки. – Как вы попали в обход Дмитреску?

– Я не помню!

Запахнув кофту, она убежала в прихожую, затем вернулась с таким видом, будто забыла куда шла, и ринулась к лестнице на второй этаж.

– Стойте! – приказал Каталин. – Покажите свои ладони.

– Уходите.

– Покажите мне свои ладони, – чеканя каждое слово, повторил он.

Она показала руки. При виде глубокого шрама, раскроившего ее левую ладонь, Каталин оторопел.

– Черт возьми, – выдохнул он. – Я все-таки нашел тебя. Ты ведь помнишь наш детский дом, затмение, как порезалась осколком. Я отвел тебя в медпункт, а там…

– Юлиана… – подхватила она сдавленным от потрясения голосом. – Так это был ты?! Тогда в детстве мне не померещилось?! Я не сумасшедшая?! 

Он закивал, удивляясь самому себе. Столько лет через друзей в полиции и СМИ он искал информацию о девочках, найденных одиннадцатого августа девяносто девятого года, ездил по стране и заграницу, чтобы поговорить с найденышами, а сегодня утром читал рапорт полицейских о Еве и... совершенно упустил дату из вида. Замотался, наверное. Хорошо хоть вовремя опомнился. 

Он повеселел. Хотел сказать Еве, что рад встрече и что наконец нашел сестру по несчастью, но не успел – она бросилась ему на шею, ласково обвив руками, и забормотала:

– Боже мой, боже мой... Нику!

Сияющий ворох искр посыпался с них и закружил по дому вихрем. Теперь искры не причиняли боль, наоборот – дарили тепло и какое-то незнакомое волнительное чувство, от которого сладко заныло под ложечкой.

Время остановилось.

Страхи и горькие воспоминания улетучились. Даже далекий, мрачный августовский день отступил и больше не разъедал душу сомнениями и неопределенностью. Теперь Ева и Каталин точно знали: тот день не приснился, не оказался плодом больной детской фантазии. Он был. И они были в нем. И Юлиана.

Ева не сводила счастливых глаз с Каталина, а он завороженно наблюдал за преображением: ее щеки порозовели, напоминавшие паклю волосы разгладились и отразили мерцающий золотистый свет, туманом сгустившийся под потолком. "Какая же она красивая, – пронеслось у него голове. – И теплая... Медом пахнет". Она будто услышала. Улыбнулась. Ее пухлые губы манили. Каталин совсем потерял голову – прижал ее к себе и поцеловал. От них хлынули золотые лучи, завибрировали, загудели, как гудят провода на высоковольтных опорах. В груди Каталина поднялась волна желания. Доведя пульс до пика, волна резко ударила в низ живота. Ладони Каталина опустились по гибкой Евиной спине, скользнули по ягодицам, под платье, наткнулись на тонкую ткань белья... 

– Нет! – воскликнула Ева и вырвалась из объятий.

Лучи погасли. Золотой туман исчез.

– Хорошо-хорошо, – смутившись, пробормотал Каталин и попятился. – Я и не думал трогать тебя. Просто было ощущение, что ты – часть меня самого, понимаешь? Часть, которую оторвали много лет назад, а теперь я ее нашел, и мы снова единое целое. – Он в недоумении мотнул головой. – Что за бред я несу? Половины целого? Это какая-то побочка от искр? Ты как?

– Нормально…

Опьяненная первым в жизни поцелуем Ева стеснялась поднять на Каталина глаза и признаться себе, что испытывает к нему примерно те же чувства. Будто он всегда был в ее жизни и без него все потеряет смысл. "Но как так?! Ведь он совсем не Раду! – думала она. – А тут вдруг поцелуй! Да еще такой... страстный..." Ее щеки стыдливо пылали. 

– Зачем ты поцеловал меня? – спросила она.

– Обрадовался встрече. У меня такое проявление радости, – ответил он и, переминаясь с ноги на ногу, пригнулся и закрыл руками пах. – Уф! Небольшой конфуз. Не в смысле, что у меня небольшой, а конфуз вышел небольшой. Черт! Забудем об этом!

Все еще дрожа от возбуждения, он плюхнулся на диван и прижал к животу подушку.

– Хорошо, давай забудем, – согласилась Ева. Воспоминание о сегодняшнем позоре с рисунком и мысль о том, что Каталин читал ее дневник, вернули ее в реальность. – Тем более, – с напускной холодностью заявила она, – что я люблю Раду.

– Не лучший выбор, но дело хозяйское.

А вот первый поцелуй с тем, о ком мечтала, но... не вовремя)

Раду Ву́лкан смотрел на нее, как голодный на пирожное, и не знал, что делать. Брать Еву штурмом вряд ли получится. Да и не привык он в делах любви быть завоевателем. Вожделенной наградой – да, но не захватчиком. Ему была важна взаимность. Он жаждал ответной любви, такой же сильной, какую испытывал сейчас сам. Чтобы Ева тоже его захотела. До дрожи в коленях и спутанных мыслей. Чтобы смотрела на него так, как смотрела вчера в хибаре. Как на бога.

– Что с тобой? – спросил он ее. – Совсем ничего ко мне не чувствуешь? Разлюбила?

Ева не ответила и Вулкан воодушевился:

– Это Каталин карты путает, с толку тебя сбивает. Забудь его. Ты же слышала – он не готов к серьезным отношениям. Ему не нужна жена, он ищет развлечений. Поиграет и бро-осит. Я знаю таких мужчин, я… сам такой.

Она побледнела.

– Не думай, – поспешил он оправдаться, – с тобой все по-другому. Тебя я действительно люблю. До сумасшествия, до инфаркта…

– Хватит, Раду, – не выдержала она. – Откуда взялось такое сильное чувство? Оно тебя не пугает?

– Мне все равно. Главное, что я, наконец, испытываю любовь не к себе, а к другому человеку, и это не отец или мать. Это – де-евушка. Нежный розовый бутон, который вот-вот раскроется.

Волна страсти захлестнула его. Он забыл о взаимности и снова пошел в атаку, на этот раз удачно: впился в губы Евы, и она сначала замерла с широко раскрытыми глазами, а потом отстранилась. Столько лет она мечтала об этом поцелуе, а теперь, кроме смущения, ничего не испытала. Ни тепла, как от Каталина, ни сладостного волнения. А ведь это был поцелуй Раду Вулкана! Человека, на которого она много лет молилась и которым жила!

– Не отталкивай меня, – прошептал он. – Я хочу семью, и чтобы ты всегда была рядом. Ребенка хочу. Смешно звучит, я знаю. Еще вчера я бы посмеялся над этими желаниями, но не сейчас.

Еве второй раз за день захотелось провалиться сквозь землю. Еще вчера это было и ее заветное желание! Вчера! Но теперь у нее есть Каталин, и он занял все ее сердце. А Раду вывалился из него, словно глупый птенец из гнезда.

– Ты слишком торопишься, – замялась она.

Мгновение Вулкан молчал, глядя на нее со страстным желанием, способным растопить вольфрам, потом громко и с расстановкой произнес:

– Мне не страшно свалиться в кювет. Слышишь? Я не позволю Каталину надругаться над моей любовью.

Ева нахмурилась:

– Я и сама не позволю... Поехали к ледниковому озеру.

Они вернулись в автомобиль и продолжили путь.

И портреты героев. Хотя, возможно, фантазия читателей рисует их иначе)

Нику Каталин

Раду Вулкан

Ева