День поцелуев? Значит, будут поцелуи.

Занятный флешмоб ко Дню поцелуев. Присоединяюсь. Правда,  у автора флешмоба нигде не увидела условия, что это должен быть именно первый поцелуй. Но первый, так первый... 

Какие герои, такие и поцелуи. Постараюсь кратенько.

Герой моей Сказки пока слишком слаб, чтобы геройствовать на этом фронте. Впервые это случилось так. 

Сигурд подошёл к двери, запер её и удалился в свой угол. А Руса склонилась над Хрольвом, чтобы укрыть его мягкой овечьей шкурой. Неожиданное прикосновение заставило её вздрогнуть и замереть в неподвижности. Касание было едва ощутимым. Шершавыми подушечками пальцев здоровой руки конунг провёл по тыльной стороне её ладони, а потом осторожно обхватил тонкое запястье.

Ни один человек никогда так не прикасался к Русе. Колени у неё подкосились, и она, не отнимая своей руки из руки конунга, опустилась рядом с ним на край кровати. Прикосновение пальцев Хрольва наполнило Русу чувством невыносимого смятения. Первый раз в жизни она принимала ласку. И ей дела не было до того, что эта ласка исходит от врага, утопившего в крови целую деревню, настолько сильным и прекрасным оказалось это новое ощущение.

Девушка уже догадывалась, что её особая забота о раненом объясняется не только долгом целительницы и страхом за собственную жизнь. Уйди сейчас Хрольв в посмертие, и жизнь для неё потеряет всякий смысл. Как упросить норн, чтобы они сплели нити их судеб и связали в крепкий узел? Даже стать его рабыней-тирой и взойти на погребальный костёр, когда валькирии увлекут душу конунга в Вальхаллу, не так страшно, как навсегда потерять этого человека.

Руса наклонилась и губами прикоснулась ко лбу конунга, убеждая себя, что хочет проверить, не вернулся ли жар. Жара не было, лоб Хрольва был не горячее её собственного. Конунг разжал пальцы, и не успело сожаление занозой впиться в душу девушки, как тяжелая ладонь легла ей на шею и потянула вниз, мягкие губы бережно обхватили её рот, и кончик влажного теплого языка скользнул по верхней губе. Русу охватило тягучее, вязкое, почти болезненное наслаждение, от которого начала истаивать ледяная оболочка её души, и в теле её зародилась тревожная готовность к чему-то неизведанному, что — как догадалась девушка — составляет высший смысл бытия. Её единственным желанием было, чтобы это продолжалось вечно.

А вот тут герой окреп. Да и препятствие рухнуло. И случилась первая попытка героини. 

Хрольв сказал всё, что хотел. Его пальцы потянули подбородок девушки вверх, и горячие жесткие губы снова впились в Русин рот.

Знахарка знала, что по обычаям своей страны конунг имеет право обладать ею, ведь она приняла его обручальный браслет. У девушки больше не было ни сил, ни причин отталкивать северянина, и она уступила его натиску.

Поцелуи конунга становились всё более долгими, настойчивыми и исступлёнными, и к Русе вернулось чувство, испытанное в первую ночь с этим мужчиной. Но только теперь оно разгорелось настолько, что жар этого огня смог растопить лёд, сковывавший душу девушки.

Руса разомкнула губы и несмело обхватила ими нижнюю губу Хрольва. Её неожиданный робкий ответ привел северянина в исступление. А девушка жадно впитывала нежную ярость его поцелуя. Русино тело начала заливать горячая волна предвкушения и желания чего-то большего. Она вскинула руки, её пальцы скользнули сквозь шёлк длинных светлых прядей и сплелись на шее мужчины чуть ниже затылка. Руса приникла к груди северянина, краем сознания опасаясь причинить ему боль в раненой руке. В тот момент, когда воздуха больше не осталось, Хрольв оторвался от Русиного рта и развернул девушку спиной к себе.

Дальше уже не только поцелуи. Так что на этом остановимся.