И мы тоже влезем с поцелуями

Вообще нынешний флешмоб меня несколько озадачил - я попыталась вспомнить, есть у нас вообще где-нибудь поцелуи в книжках? Неужели вообще нет? Как же так? Мы девочки или где, почему так туго с романтикой?

Потом вспомнила - таки было. Аж два раза:) В Чудовых лугах. Пожалуй, это единственная наша книжка, где есть полноценная история любви.

*  *  *

Ласточка смотрела на Смерть.

   У Смерти были черные волосы ниже лопаток и маска на лице,  изображающая череп. И знакомые размашистые жесты. И знакомые старые  черные штаны, которые Ласточка собственноручно стягивала с замерзшего  найденыша, а потом штопала, а потом отправила в ветошь, потому что они  ни на что уже не годились. 

   Сгодились, поди ж ты! На них нашили бубенчики и известью  нарисовали кости. Голое тело паршивцу вымазали сажей и размалевали под  скелета, а на морду нацепили жуткую безносую личину с дырами вместо  глаз.

   Телегу окружала черно-пестрая толпа - свита Смерти и свита  Девы. Чертенята с хвостами и рогами, с вымараными черным физиономиями,  вопили и прыгали, швыряя в пирующих пригоршни дробленого угля.  Разряженные девицы в лентах, с цветами в волосах, приплясывали и  разбрасывали крашеное зерно. И зерно и уголь потом бережно соберут те,  кто не проспит рассвет, и будут эти зернышки и угольки панацеей от всех  болезней и несчастий на весь следующий год. Кропотливо отделенные от  пыли и объедков, сохраненные в тряпицах за образками, напитавшиеся  людской верой. А пока они летели на столы и на головы, сыпались за  пазуху и в тарелки, и скрипели на зубах.

   Панацея - это вера, подумала Ласточка, а не мусор,  выметенный из-под лавок. Но, бросая уголек в чашку с питьем для  больного, она никогда не говорила таких слов, и даже не думала, а просто  надеялась, что поможет.

   Телегу выкатили в центр площади. Музыканты у помоста  наяривали так, что в ушах звенело. Смерть и Дева самозабвенно скакали по  куче хвороста, непонятно было, как они не сваливаются вниз, там же  места с поросячий пятачок. Впрочем, скакал по большей части Кай, то и  дело подбрасывая Тинь в воздух. Хм, а Кай-то уже не хилый малец, вон как  девахой размахивает, только рубашонка дыбом и визг стоит. Дрова-то он  рубит с гораздо меньшим пылом.

   Виолы, дудки и сопелки разом смолкли, остался только грохот  барабана и дребезг десятка бубнов. Смерть притянула Деву к себе, черные и  белые руки переплелись. Девушка и Смерть целовались под гром барабана.  Люди поднялись с лавок, вытягивая шеи, а кое-кто полез на столы, чтобы  лучше видеть. Хором запели рожки. Лорд Радель спускался с помоста с  факелом в поднятой руке.

   Он, не спеша, прошествовал через площадь, откинув тяжелый  плащ и улыбаясь - зубы блестели от близкого пламени, горела брошь на  плече. Остановился перед телегой - и сунул факел в обмолоченный сноп.

   Вспыхнул, взвился огонь, стремительно оплетая высокий воз,  заорали люди, пронзительно задудела труба. На возу Смерть и Дева  разомкнули руки, Дева сорвала и швырнула под ноги венок. Лорд Радель  отступил на шаг и приглашающе раскрыл объятья, Тинь с визгом сиганула  сверху ему на грудь. Кай сорвал и бросил маску Смерти - и тоже спрыгнул  на землю, с другой стороны. 

   Воз охватило пламя. Лорд закружил и поцеловал хохочущую  Деву, второй после Смерти. Поцелуй Девы - удача на весь будущий год. Кай  же, хрипло гаркнув, махнул рукой, собирая своих чертей - и кинулся на  пирующих. Визг и вопли перекрыли музыку, люди отшатнулись от ворвавшейся  в толпу черной своры, бросились кто куда. 

   БА-БААХ! Фииииу-БАБАХ! Фииииу!

   В горящей телеге врывались петарды. Огненные столбы  осыпались искрами на мечущуюся толпу. Добропорядочные жители, гости  города, лавочники, хинеты и рыцари удирали от чертей и гонялись за  девицами из свиты Тинь. Черти хватали кого ни попадя, ставили сажистые  отпечатки на одежде, волокли к телеге, превратившейся в огненную гору, и  вталкивали в сумасшедший хоровод. Хоровод на глазах расширялся,  обрастая кольцами. Первая жертва чертей - мясник Борг с Земляной улицы -  выделывал немыслимые кренделя, несовместимые с его лысиной и пузом.  Приседая и подскакивая, он тащил за собой все удлиняющийся, меченый  сажей хвост, рыская из стороны в сторону, выплетая головокружительные  зигзаги, ныряя под столы и пробегая сверху, пока они не превращались в  кучи обломков. В этом месиве визжали девицы и дико завывали черти.

   Ласточка вовремя покинула свое место - стол, за которым она  только что сидела, покачнулся как палуба под пятой здоровенного рыцаря в  залитой вином котте, и завалился на бок, увлекая и самого рыцаря, и  кувыркнувшегося на него чертенка, вперемешку с осколками и объедками. Их  сейчас же накрыла петля безумного хоровода.

   

   Грудью разорвав сцепленные руки танцующих, на открытое место  вырвался Кай - бледное пятно лица и черное, словно смолой облитое тело с  поплывшими от пота полосами извести. Глаза блестят лихорадочно и темным  обведены, то ли от усталости, то ли краской испачкал, на щеках пятна,  волосы прилипли ко лбу. Смертушка и есть - что снимал маску, что не  снимал...

   Он оглядывался, выкрикивая что-то - она не слышала в общем  гаме. Хоровод мелькал у него за спиной, кружился колесом, Ласточка  смотрела, как он озирается, шарит глазами по толпе, как кричит неслышно,  и вдруг до нее дошло, что это ее имя, звук за звуком, выпархивает у  него изо рта, раздвигая крыльями губы.

   - Ласточка! Ласточка!

   Он сделал шаг вперед, поскользнувшись на раздавленном  яблоке, стоящие рядом с Ласточкой шарахнулись от Смерти прочь, она одна  осталась стоять перед ним.

   - Ласточка!

   Черные руки метнулись, схватили ее за плечи. С Каем пришла  горячечная волна и неистовое напряжение, тут же отозвалась и загудела в  жилах кровь. Глаза его казались непроглядными, как две дыры в земле.

   Она не отстранилась, когда он притянул ее к себе, пятная  сажей платье, и когда грязная пятерня отвела выбившуюся прядку с лица, а  потом скользнула в волосы и легла на затылок. Это всего лишь пепел  преисподней, самый чистый из существующих, в нем сгорели все грехи.

   Встретив его губы, она улыбнулась. Под пеплом было жарко, очень, очень.